— Вы как всегда правы и мудро рассудили, милорд. Я благодарна вам за то, что вы заботитесь обо мне.

— Вот и прекрасно, что между нами такое взаимопонимание, — лорд Освальд встал с кровати, подошел к жене и запечатлел на ее лбу целомудренный поцелуй. — Спите спокойно этой ночью, моя голубка. Завтра нам предстоит отправиться в долгий путь.

Глядя, как он направляется к двери, Бранвен запаниковала.

— Вы уйдете?! — воскликнула она слишком громко и слишком резко.

Лорд Освальд оглянулся, и новобрачная тут же сменила тон:

— Я хотела сказать… неужели вы покинете меня, милорд? Этой ночью…

— Вы же понимаете, что так будет правильней, — сказал лорд Освальд обычным мягким и ровным тоном. — Вам будет спокойнее одной, вы лучше отдохнете перед дорогой, а в моем присутствии все равно не сможете избавиться от смущения.

Он оперся ладонью о косяк, рассматривая убранство комнаты, но Бранвен показалось, что муж просто не хочет встречаться с ней взглядом.

Странный запах заставил ее потереть переносицу. Она всеми силами пыталась сдержаться, но все равно чихнула.

— Что-то горит? — вежливо спросил лорд Освальд.

Бранвен открыла рот, но ответить не успела, потому что у нее от ужаса занялось дыхание: негодник Эфриэл взял свечу из подсвечника и преспокойно поджигал великолепный воротник милорда супруга. Воротник плавился и чернел на глазах, и язычки пламени уже подбирались к волосам, а сам сид, как ни в чем не бывало, вернул свечу на место и прислонился к стене, с удовлетворением наблюдая за делом рук своих.

Увидев расширенные глаза супруги, лорд Освальд посмотрел по сторонам и позади себя, пытаясь понять, что ее так напугало, но ничего не заметил.

— Вы горите, милорд! — только и смогла вымолвить Бранвен.

Лорд Освальд очень резво подпрыгнул и принялся сбивать пламя ладонями, но это ему плохо удавалось. Когда запахло паленым волосом, Бранвен пришла в себя и бросилась к кувшину с водой. Схватив его, она вылила душистую розовую воду мужу на голову. Он долго отфыркивался, глотнув воды. Воротник повис жалкими лохмотьями, волосы прилипли к лицу, и щеголеватая бородка превратилась в тощий мышиный хвостик.

Эфриэл, довольный собой, ухмылялся во весь рот, зато Бранвен была вне себя от гнева. Она пыталась отряхнуть от воды костюм лорда Освальда батистовым платочком, но муж удержал ее.

— Не стоит так переживать, миледи, — сказал он. — Это моя вина, я слишком близко подошел к светильнику. Благодарю, что помогли потушить огонь. Теперь разрешите идти, мне надо переодеться.

Еще раз поцеловав жену, он приоткрыл двери и подозвал слугу. Тот проскользнул в спальню, подхватил плащ своего господина, и взял свечу, чтобы зажечь фонарь.

— До завтра, Ваше Сиятельство, — спокойно сказал лорд Освальд прежде, чем покинуть новобрачную.

Бранвен пробормотала слова прощания и заперла двери. Когда шаги в коридоре затихли, она обернулась, гневно уставившись на сида.

— Что ты творишь?! — вскричала она. — Сначала кольцо, потом еще эта твоя выходка!

Эфриэл лишь покатывался со смеху:

— А он хорош, твой муж-гусак! Никогда не забуду его физиономию! И твою тоже! «Да, нам надо получше узнать друг друга, дорогая» «Вы как всегда правы, милорд». Ха-ха! Так я никогда не вернусь домой!

— Очень уж ты веселишься! Похоже, только об этом и мечтаешь — остаться здесь, — выпалила Бранвен.

Сид сразу перестал смеяться.

— Я ничего так сильно не желаю, — произнес он сквозь зубы, — как побыстрее убраться. И от тебя в том числе, несостоявшаяся ведьма.

Несколько мгновений они с ненавистью обменивались взглядами. Бранвен пришла в себя и сделала шаг к примирению.

— Оставим, — сказала она, проведя рукой по лицу, словно снимая маску. — Ссоры ни к чему не приведут. Мне жаль, что ты не можешь понять рыцарского поступка моего мужа. Да, моего мужа, — она повторила это, привыкая к звучанию непривычных для нее слов. — И прошу тебя, не доставляй ему неприятностей.

— Просьба не касается плотских утех, поэтому я имею полное право не исполнять ее, — заявил Эфриэл, заваливаясь в постель.

— А что ты теперь делаешь, по-твоему? — спросила Бранвен, чувствуя, что жолчь снова закипает.

— Что делаю? Ложусь спать, чего и тебе желаю. Не знаю, как тебя, но меня торжество здорово утомило, — и он невозмутимо взбил подушку.

— Это моя брачная постель, — напомнила Бранвен.

— В которой нет мужа, — парировал Эфриэл. — Поэтому одно место свободно. Вот его-то я и займу.

— Лавка свободна!

— Тогда сама там и спи! — огрызнулся сид.

— Мне казалось, мы с тобой все решили…

— Что — решили?! — Эфриэл сел в постели. — У нас был уговор — вторую ночь после свадьбы ты отдаешь мне. Теперь оказывается, что я должен тащиться за тобой на край света. А там найдется другая причина, по которой ты мне откажешь.

— Но ты слышал, что сказал лорд… мой муж. Он хочет, чтобы я привыкла к нему. Он хочет, чтобы я перестала видеть в нем чужого человека. Это благородный поступок. Как ты не понимаешь…

— Благородный! Я уже ненавижу это слово. И это ты не понимаешь — что это за мужчина, который оставляет невесту одну в первую ночь. Особенно… такую невесту. Он никогда не сделает тебя женщиной.

— Это временная отсрочка! — закричала Бранвен, краснея.

— Ты — глупая гусыня! Если бы он хотел дать тебе просто отсрочку, то сейчас бы лежал здесь, на моем месте, и целовал тебя. Или развлекал беседой до утра.

— Это ты лежишь на его месте, — сказала Бранвен ледяным тоном. — И не смей порочить лорда… моего мужа!

— Ты глупа, слепа и глуха! — в сердцах сказал Эфриэл и укрылся одеялом до макушки.

Бранвен уселась перед зеркалом, чтобы снять украшения, но руки тряслись, и она никак не могла расстегнуть замочек на ожерелье. Только на сей раз ее пробирала дрожь не от волнения, а от злости. Помучившись с ожерельем, Бранвен вынуждена была позвать на помощь сида. Приглашать служанок ей не хотелось. На следующий день только и было бы сплетен, что о муже, сбежавшем от невесты в первую же ночь. Так ли уж неправ Эфриэл? Лорд Освальд мог бы остаться на ночь и играть в шатрандж, если на то пошло.

— Помоги мне снять украшения и раздеться, — попросила она.

— Ты уже записала меня в горничные?

— Нет! Речь идет о простом человеческом милосердии!

— Откуда взяться человеческому милосердию? Я что — человек? — огрызнулся Эфриэл, но поднялся помочь.

Он расшнуровал ей платье и расстегнул тугой замочек на ожерелье за считанные мгновения. Даже не взглянув, вынул шпильки, которыми крепилась диадема, и вернулся в постель. Такие познания в хитростях женской одежды смутили Бранвен, и она впервые задумалась о том количестве самых разных женщин, которых знал сид за всю свою долгую жизнь. Размышления о них не прибавили радости, и она совсем загрустила.

Уложив драгоценности в шкатулку и повесив платье на спинку кресла, Бранвен сделала еще одну попытку примирения, понимая, что уснуть все равно не удастся. Взяв со столика доску, расчерченную квадратами, она несмело предложила:

— Сыграем в шатрандж?

Сид тяжело вздохнул и снова вылез из постели, усаживаясь в кресло напротив девушки.

— Все равно ведь спать не дашь, — проворчал он.

Бранвен быстро расставила фигуры и сделала первый ход. Шатрандж успокаивает сердце, утишает гнев и не располагает к злобе. Обдумывая ход, трудно продолжать ссору. Вот и они с Эфриэлом не успели разыграть начало партии, как уже переговаривались вполне миролюбиво.

— Может, я не прав в отношении твоего мужа, — говорил рассеянно сид, постукивая ногтями по столешнице. — Иногда мужчина столь сильно желает женщину, что боится оконфузиться в первый раз. Такое происходит из-за сильного душевного волнения.

— И такое бывает? — спросила заинтригованная Бранвен, забирая у противника солдата. — Тогда это еще одно доказательство рыцарской натуры лорда Освальда.

— Ну конечно…

— Ты-то не боялся, что со мной у тебя тетива ослабнет.