— Заклинание?

— Заклинание.

— Я?!

— Клянусь серебряной лапой моего папы!.. — протянул он, потирая щеку. — Мне опять не везет. На этот раз красотка — но полоумная!

— Не забывайся! — одернула его Бранвен. — Помни, с кем говоришь.

— С кем же? Ах, простите, забыл, что у прекрасной госпожи Рори… как тебя там?.. королевская кровь и королевское достоинство! — было похоже, что вторая пощечина сбила с него староэстландский лоск и напевность. Он злился и не скрывал этого, и именно это преображение придало Бранвен сил бороться с опасным очарованием.

Несколько минут они с призраком обменивались гневными взглядами, а потом, наконец-то, появилась Ллинет — рослая краснощекая девица. Она держала поднос, заставленный тарелками с едой, и глиняную чашку с травяным напитком. Запахло пожаренным хлебом, мятой и разогретым вином.

— Я принесла ужин и еще питье для успокоения нервов, миледи, — сказала Линет, ставя поднос на маленький столик с тремя резными ножками. — Матильда велела, чтобы вы все скушали и все до капли выпили, поэтому извольте слушаться.

Она придвинула столик к кровати и поднесла Бранвен чашку, не обратив внимания на мужчину, сидевшего на постели, хотя чуть не наступила ему на ногу.

— Благодарю, Ллинет, — сказала Бравен. — От одного запаха стало лучше. Я выпью все, но не голодна. Съем немного печенья, а остальное унеси. Постой! Оставь! Унесешь завтра.

— Конечно, миледи. Оставлю, миледи, — служанка кивнула, но выглядела озадаченной.

— Правильно решила насчет ужина, я ужасно голоден, — мужчина прихлопнул ладонями по ляжкам, глядя на поднос. — Отошли девицу, чтобы не мешала.

Бранвен молча взяла с блюдечка печенье и откусила кусочек. Руки ее дрожали, как в лихорадке.

— Я принесу матрас и подушку, миледи, — сказала Ллинет.

— Нет, не уходи, — велела Бранвен, страшась остаться наедине со странным гостем.

— Но где же мне спать, миледи? Не беспокойтесь, я вернусь быстро, вы спохватиться не успеете, что меня нет, — и служанка выскользнула за дверь, напевая песенку про кудрявую Кейтлин, ждущую моряка.

Бранвен откусила еще кусочек печенья, жуя его с преувеличенным усердием.

— Если не голодна, тогда я съем? — спросил черноволосый и не дожидаясь ответа зачерпнул ложку овсянки с рыбными потрохами, откусил сразу половину фальшивого яйца из лососевой икры и зажевал все куском пшеничного хлеба.

— Для призрака ты удивительно прожорлив, — заметила Бранвен.

— Наверное, потому что я — не призрак, — ответил тот с набитым ртом.

— Кто же ты? — очарование пропало, и теперь Бранвен взирала на мужчину без приязни. Яркое пламя, он даже пальцы облизывал! Никакой куртуазности!

Тарелки пустели на глазах, но трапеза была прервана появлением Ллинет, притащившей матрас и подушку. Она увидела полную чашку травяного настоя, о котором Бранвен совсем позабыла, и расстроилась:

— Как же так, миледи? Матильда сказала, непременно надо выпить. Это подарит вам крепкий и спокойный сон.

Бранвен подчинилась и допила успевший остыть напиток. Выплюнув попавший в рот листочек мяты, она обратилась к служанке с самым невинным видом:

— Никак не могу уснуть. Помассируй мне ноги, душечка?

— Слушаюсь, миледи, — и Ллинет всем своим дородным телом уселась на колени черноволосому, который вскочил с проклятиями, пройдя через служанку, как ветер через редкую ткань.

Ллинет поежилась:

— Сквозит где-то, миледи. Наверное, ставни рассохлись. Завтра позову плотника.

Она начала массировать ступни Бранвен, напевая вполголоса. Сейчас она пела песню про красавицу Мол-Меха — нежно-медовую, которая танцевала под боярышником и была похищена волшебным крылатым народцем.

— Ты это умышленно подстроила? — возмущался тем временем мужчина. — Решила поиздеваться?

Но Бранвен была слишком поражена увиденным, чтобы ответить, каковы были ее намерения. Зажав ладонью рот, она пыталась вернуть здравость мысли, и это ей никак не удавалось. Да еще черноволосый развратник крутился рядом, размахивая своим достоинством, как герольд жезлом на турнире — где уж тут обрести спокойствие?

— Ты все-таки призрак, — тихо сказала она, стуча зубами.

— Вам тоже холодно, миледи? — Ллинет все еще зябко поводила плечами. — Сквозняк, верно? Камин разжигать не станем, а вот жаровню я принесу.

Она отправилась за жаровней, а Бранвен обратилась к видению, которое оказалось очень непонятным видением. Она сказала, стараясь смотреть в сторону:

— Прошу, отойди подальше, ты смущаешь меня. Я никогда не видела мужчин вот так… И мне не по себе.

— Подальше? Я не ослышался? — призрак недовольно скривился, но от кровати отошел и сел в кресло, забросив ноги на стол. Так его чресла не выставлялись напоказ, и если немного пофантазировать, можно было представить, что он вполне себе одет.

— Хорошо, что ты такой сговорчивый. А теперь — исчезни. Уходи туда, откуда пришел.

— Поверите ли, госпожа, только об этом и мечтаю.

— Так уходи!

— И мгновения бы не задержался. Но когда я тебя обнимаю, ты начинаешь реветь, как корова на сносях, и дерешься, как кухарка.

Бранвен вспылила:

— Потому что ты ведешь себя, как невежа из конюшни!

— Неправда, сначала я был до слащавости мил. И поучил плюху.

— Ты получил ее по делам своим! Зачем домогаешься меня, негодный?

Он посмотрел насмешливо:

— А как, по-твоему, я должен вернуться?

— Как?

— Ты и вправду глупа или притворяешься? — спросил он без обиняков.

— Прекрати оскорбления! — Бранвен стукнула кулаком по подушке. И куда только подевались ее манеры, которыми она так гордилась? Ей стало стыдно за собственную несдержанность. Но стыдно не перед гостем, а перед собой. Призвав себя к спокойствию, она несколько раз глубоко вздохнула и надменно осведомилась:

— Как твое имя, развратник?

Мужчина хмыкнул, но назвался:

— Эфриэл.

На древнем наречии это означало «Бычья сила», и подразумевалась вовсе не сила рук или ног. Бранвен снова покраснела, и готова была саму себя отхлестать по щекам. Никто не вгонял ее в краску чаще, чем этот невоспитанный мужлан.

— Тебя не могут так звать, — сказала она. — Я требую, чтобы ты назвался по-настоящему.

— Послушай, красотка, что тебе не нравится в моем имени? Вот тебя зовут Бранвен, верно? И я тоже мог бы заявить, что это невозможно. Как маленькая глупая девственница может зваться «Благостное лоно»?

— Неправда! — крикнула Бранвен, но тут же опомнилась и заговорила тише. — Мое имя означает «Мудрая дева».

— Да ну, — ухмыльнулся Эфриэл.

— Кто ты такой? Откуда явился? И причем здесь призывающее заклинание?

— Ты же не разговариваешь с чудовищами, — поддразнил он.

— Ответишь или нет?

— Отвечу. Хочешь узнать, кто я? Я — сид. В вашем мире еще помнят о нас?

— Сид? — Бранвен несколько секунд осознавала услышанное. — Крошка со стрекозиными крылышками из детских сказок? Умнее ничего не придумал?

— Крошек с крылышками придумали вы, люди, — презрительно заявил Эфриэл. — Вы никогда не отличались особым умом, поэтому дурацкие сказки — по вашей части.

— И чего ради ты явился к нам, глупым и презренным смертным? — спросила Бранвен, не зная — верить ему или принять за сумасшедшего, или посчитать сумасшедшей себя.

— Я оставил? Да сколько раз повторять: это ты вызвала меня заклинанием. Ты прочитала заклинание — я появился. И теперь жду, когда ты отправишь меня обратно.

— Я?!

— Мы опять возвращаемся к бессмысленным разговорам, — вздохнул сид. — Ты, дитя, ты.

— Постой, кажется, начинаю понимать… — Бранвен переплела пальцы и наморщила лоб. — Та книга, которую я нашла… Я прочитала заклинание на призвание любви…

— Радуешь меня необыкновенно, — сид вежливо похлопал. — Поклон за сообразительность.

— Я призывала любовь, а не тебя.

— Красотка, ты хотела любви, и я пришел, чтобы ее дать.

— Нет, — Бранвен покачала головой, — я хотела вовсе не твоей любви. Я читала заклинание на любовь моего жениха, лорда Освальда.