Ну хоть тут-то мне повезло: девушка оказалась без комплексов – то, что надо. Мы неплохо покувыркались на диване, что был в комнате, и даже широкий подоконник нам пригодился. Для разнообразия, так сказать. Кажется, мы оба остались довольны, и договорились созвониться потом. Но все же оставалась во мне какая-то неудовлетворенность. Бывает так: чего хочу и сам не знаю. Поэтому, когда мы все же выползли из комнаты, я первым делом пошел искать чего бы выпить – авось поможет избавиться от этого чувства. Да к тому же в этот момент захотелось спать – надо было в комнате остаться, но вот сейчас возвращаться туда одному вроде как и не к чему, а с Олей повторно не стоило – свое я от нее уже получил.

В гостиной находились только пятеро: Алекс играл на гитаре, около него сидела грустная Светлана, перебирая одной рукой прядь своих длинных волос. Миша о чем-то говорил с Саней, стоя у выхода на балкон, а Владимир, сидя за столом, задумчиво жевал. Я направился к нему, Оля же решила составить компанию подружке.

– Быстро вы, – констатировал почему-то грустно парень, следя, как я подхожу.

Я пожал плечами, одновременно шаря глазами по столу – что тут еще осталось выпить? Бутылок с водкой не было, но вот чью-то рюмку с вожделенным напитком я заметил. И тут же ее оприходовал, и, закусив, задал вопрос Володе:

– Ну а ты-то чего в одиночестве? Твоя грусть явно не к месту – или случилось что? – я устроился на соседнем стуле.

Он, как и я минутой назад, пожал плечами, и, подумав, ответил:

– А что тут такого? У меня пары нет, а так, перепихнуться с кем-то, сейчас не хочу.

И сразу же перевел разговор снова на меня:

– Это вот ты только появился здесь, а уже то с Димой, – он предупреждающе выставил ладонь, увидав, что я открыл рот, – я видел твое выражение лица, когда вы мимо по коридору проходили, то с Ольгой по комнатам закрываешься.

Я не придумал ничего лучше, как все же сказать:

– Это не то, что ты думаешь.

− Да мне вообще-то пофиг, только, сдается, что с Димой у тебя ничего не вышло, − скорее равнодушно, чем с любопытством ответил он.

Я промолчал. А что тут скажешь? Они-то тут наверняка все друг о друге знают – своеобразный замкнутый мирок. Так какого х… фига Алекс меня подставил? Просто хотел посмотреть, что получится, или свои интересы имел? Снова мысли мои вернулись к несостоявшемуся сексу с Димой. Вот ведь приперло − запретный плод сладок, так что ли? Мы немного помолчали. Я решил отвлечься от ненужных мыслей, потому спросил Владимира:

− А зачем ты братца малолетнего таскаешь на такие вечеринки? Он явно здесь свой. Не хорошо вот так рано мальчишку с пути сбивать: здесь выпивка, секс, да еще и нетрадиционный.

Парень тяжко вздохнул, мельком бросив взгляд на пару у балкона:

− Да, собственно, это я с ним «таскаюсь», − выделил он интонацией это слово, − а не он со мной.

− Э-э, не понял, − я опешил: это что ж, пацан старшим братом вертит как хочет?

− Так уж получилось, − он задумался, явно вспоминая. А затем заговорил негромко, словно для себя:

− Знаешь, ведь когда-то я своего брата ненавидел, – помолчал, но, увидав мою заинтересованность, продолжил:

2. Братья.

– Мне было три с половиной, когда он родился, и все внимание родителей было направлено на него, потому что болел часто. Такой ранний возраст не помню, конечно, но вот где-то лет с пяти воспоминания у меня есть. Я жутко ревновал. Мечтал, чтобы он заболел сильно-сильно и умер. Тогда родители снова обратили бы внимание на меня. А он, когда подрос, стал хвостиком таскаться за мной. Я и бил его, и измывался часто, и подставлял перед родителями. Но он все мои выходки и издевательства терпел, ни разу не заложил перед родичами, а только смотрел на меня восторженными глазами, что просто неловко становилось. Постепенно мне надоело так себя вести или я просто старше стал, но издеваться над Саней уже не хотелось. Я уже давно смирился с его рождением, мы довольно хорошо стали ладить, вся моя ненависть осталась в прошлом, в сопливом детстве. Саня постоянно был рядом. То поиграй с ним, то помоги с уроками. А то начнет свои детские события описывать, и слушай его, иначе дергает за одежду, привлекая внимание. А вот однажды случилось нечто.

Мне тогда только-только исполнилось семнадцать лет. Я учился в последнем классе, а Саньке было тринадцать с половиной. Еще в прошлом году я влюбился в одноклассницу. И, как ни странно, я ей тоже нравился. В школе же чаще все наоборот: ты в нее, она в другого, а тот еще в кого втюрится. Пары редко составляются. Так вот, когда до меня это дошло, я предложил ей встречаться. А так бы наверняка молча страдал, ни за что бы ей не признался – вдруг бы посмеялась?

Вот на моем дне рождении они и познакомились – Санька и Оксана. Вроде все ничего было. И днюха прошла удачно – родичи специально ушли, чтобы не мешать, и Саня вел себя нормально. Девчонки даже вытаскивали его танцевать, а он упирался. Смешно было. Я тогда впервые с Оксанкой поцеловался. Захватывающие ощущения! А через какое-то время я пригласил ее домой типа позаниматься. И не стал говорить, что дома никого: родаки на работе, а Санька из школы в этот день позже приходил, у него дополнительные занятия по английскому. Ну, дома и родные стены помогают: я осмелел, стал к Оксанке конкретно приставать. Она вроде и не против, а вроде как и упирается – не понять ее было. Но я-то распалился. Сам рубашку снял, ее блузку уже расстегнул, целую ее, и одновременно шарю руками по грудкам, да застежку сзади нащупываю, чтобы последнее препятствие с груди убрать.

Володя замолчал, переваривая воспоминания. Я огляделся – кое-что изменилось: Сани с Мишкой не было, а Алекс, похоже, учил девчонок на гитаре играть. По крайней мере, инструмент находился в руках повеселевшей Светы, а парень что-то ей объяснял, расставляя ее пальцы на грифе. Оля заинтересованно наблюдала этот процесс.

− Вот кто бы знал, на хрена существует «закон подлости»? − неожиданно продолжил Володя, вновь привлекая мое внимание.

− Ну, это чтобы жить не скучно было, − подхватил я, вместе с тем понимая, что вопрос-то больше риторический, можно и промолчать.

− Не скучно мне и так бы было. А тут, представь, я с подружкой, возбужден, надеюсь на трах, оба уже полураздетые – и в комнату вваливается Саня. Радостная улыбка на его лице медленно исчезла, а глаза стали круглые, как у птицы. Он так и застыл, держась за ручку двери и глядя на нас неверяще. Словно мы привидения. Я от растерянности и неловкости ситуации, а еще и от злости, что кайф мне обломал, наорал на него. Типа: нефиг заходить в мою комнату даже не постучавшись, и вообще, хватит постоянно болтаться рядом со мной. У меня есть свои личные интересы, и катись уже отсюда, ты меня достал. Санька только все сильней глаза распахивал, хотя куда уж больше, да бледнел от моих слов. А потом развернулся и бросился вон из квартиры – я слышал, как хлопнула входная дверь. Но настроение у меня, да и у Оксаны было уже не то. Она еще сказала тогда, что зря я эдак с братом, мол, он тебя так любит, это ж видно, ты для него кумир. А я лишь рукой махнул: как поругались, так и помиримся. Раньше и не такое он мне прощал.

Оксанка уже ушла домой, скоро родители должны были придти. А мелкий все не возвращался. Ну да куда он денется, думал я, вернется. А он пропал. Родители спрашивают, где брат, а что я могу ответить? Мол, ушел куда-то, не знаю, может, к другу. Прозвонили всех друзей, чьи телефоны знали, мама уже в слезы ударилась, отец в милицию собрался звонить – времени первый час ночи, а сына дома нет. Я тоже за него переживал, чувствовал себя виноватым. Тут трель телефонная раздалась. Отец рядом был, так первый трубку схватил, хотя мать сразу же пыталась ее отнять, да не получилось. Саня наконец-то догадался или кто подсказал, но этот его звонок снял напряжение, которое висело в воздухе как гильотина, что готова вот-вот упасть известием о чем-то ужасном. Где находится, брат не сказал, только то, что с ним все хорошо. Он у друга был и уснул, а возвращаться поздно, завтра придет утром, перед школой, встречать его не надо, волноваться за него тоже не стоит, и прогуливать уроки он не будет. Ну, типа того – как отец нам с матерью объяснил. Он даже не ругал Саньку почему-то. Если честно, меня это тогда удивило. Я не ожидал от отца такой сдержанности, подумал, что брату так влетит, когда вернется, что тот заречется подобные фокусы выкидывать. Но на следующий вечер, после работы, родичи его поругали, конечно, но не сильно. До меня позже дошло, что родаки не сильно волновались потому, что ничего не знали о случившемся в моей комнате. А я-то думал, что он вообще из дома сбежать решил.