Предлагаемая книга является расширенным и дополненным вариантом, по сути дела, вторым изданием книги «Великие моралисты», которая вышла в 1995 году в издательстве «Республика». Хотя эта работа и связана с моим постоянным академическим интересом к истории и теории этики, появилась благодаря одному случайному обстоятельству. В самом начале 90-х годов я получил предложение от одного вновь созданного негосударственного вуза прочитать курс лекций по этике. Я согласился, так как в то время мы, научные работники, находились в крайне стесненных материальных условиях. До этого я имел дело со студентами, для которых этика является специальным предметом, частью их профессиональной подготовки философского факультета. Теперь мне предстояло рассказать об этике тем, кто профессионально был от нее далек. Этика могла заинтересовать их только в общеобразовательном плане и в контексте их собственного нравственного развития. Так родился замысел, воплотившийся в конечном счете в данную книгу.

Замысел состоял в том, чтобы взглянуть на этику как способ жизни, рассмотреть ее в единстве теоретического содержания и нормативных выводов с особым упором на последние. Среди необъятного множества имен и этико-нормативных программ были выбраны те, которые закрепились в культуре, приобрели знаковый характер, которые доказали свою жизненность, став основой различных моделей нравственного поведения. Такой взгляд требовал также соответствующего метода исследования, который нацелен прежде всего на выявление внутренней логики анализируемого этического учения, как если бы рассуждающий о нем сам являлся его автором. При таком подходе на первом плане оказывается не философская и историческая критика рассматриваемого учения, а стремление и желание опять, самому мысленно прожить его.

Впервые книга вышла в 1995 году в издательстве «Республика». Она получила хорошие отклики и при сравнительно большом тираже в 15 тысяч экземпляров быстро разошлась. Данное издание является дополненным: в него включены три новых очерка, старый текст местами заново отредактирован и расширен.

Желая понять, что такое мораль, мы сразу сталкиваемся со словом «этика». И не только потому, что так называется наука, изучающая мораль. Слово «мораль» в своем непосредственном и первоначальном значении совпадает со словом «этика» и появилось в подражание ему.

Термин «этика» — древнегреческого происхождения. Он берет начало от слова этос (ethos, ήθος), означавшего в далекие времена местопребывание — человеческое жилище, звериное логово, птичье гнездо. В этом значении оно употреблялось еще Гомером. Оно имело также другой смысл, ставший со временем превалирующим — устойчивая природа какого-либо явления, в том числе характер, внутренний нрав живых существ. В данном значении оно широко используется в философии. Эмпедокл говорит об этосе первоэлементов. Гераклит говорит об этосе человека, имея в виду то, что на русский язык переводится словами «образ жизни», «характер»: «Характер человека есть его демон». Вместе с новым значением слово «этос» приобретает нормативный оттенок, обозначая такую устойчивую природу явления, которая вместе с тем выступает в качестве образца.

Смещение и углубление значения слова «этос» (от местопребывания к характеру, устойчивой природе) является многозначительным: здесь можно усмотреть зависимость характера, устойчивой природы человека и животных от их совместного проживания, общежития.

Аристотель, отталкиваясь от слова «этос» в значении характера, внутренней природы, нрава, образовал прилагательное «этический» или «этосный» (ethicos, ηθίκος) — относящийся к этосу. Им он обозначил особый класс качеств, относящихся к характеру человека, описывающих его совершенное состояние — этические добродетели. При терминологическом обозначении и содержательном описании этических добродетелей Аристотель ссылается также на термин «привычка» (εθος), который от термина ήθος в значении характера отличается только одной первой буквой (эпсилон, пятая буква греческого алфавита, вместо эты — седьмой буквы). Этические добродетели (мужество, умеренность, щедрость и другие) отличаются как от природных свойств человека, аффектов, так и от качеств его ума (дианоэтических добродетелей). Уже от прилагательного «этический» Аристотель пришел к существительному «этика» (ήθίκά), являющемуся, с одной стороны, обобщением соответствующего класса добродетелей, а с другой — обозначением той области знаний, которая изучает человеческие добродетели (произведения Аристотеля — «Никомахова этика», «Большая этика», «Эвдемова этика» — являются первыми научными сочинениями, предметная область которых обозначена словом «этика»).

Термин «мораль» — и по содержанию и по истории возникновения — представляет собой латинский аналог термина «этика». В латинском языке есть слово «mos» (множественное число — «mores»), соответствующее древнегреческому этосу и обозначающее нрав, обычай, моду, устойчивый порядок. На его базе Цицерон с целью обогащения латинского языка и с прямой ссылкой на опыт Аристотеля образовал прилагательное «моральный» (moralis) для обозначения этики, назвав ее philosophia moralis. Уже позднее, предположительно в IV веке, появляется слово «мораль» (moralitas), в качестве собирательной характеристики моральных проявлений. Множественное число от него — moralia — употреблялось как обозначение и моральной философии и ее предмета.

В русском языке есть самобытный термин «нравственность», являющийся в целом эквивалентом греческого слова «этика» и латинского слова «мораль». Насколько можно судить, он повторяет их историю. В русском словаре 1704 года (словарь Поликарпова) есть слово «нрав», но нет еще слов «нравственный» и «нравственность». В словаре 1780 года (словарь Нордстета) есть уже слово «нравственный», но нет слова «нравственность». И только в словаре 1793 года (академический словарь) в добавление к двум вышеназванным появляется слово «нравственность». Многие европейские языки (английский, итальянский, французский и др.) для описания интересующего нас предмета обходятся двумя словами: этика и мораль. В немецком языке, как и в русском, существует еще и третье слово: нравственность. Интересно заметить: немецкий термин (Sittlichkeit), также воспроизводит историю и логику своих иноязычных и более древних эквивалентов. Согласно толковому словарю братьев Гримм, в XIII веке существовало слово «нрав» (Sitte), в XIV веке появляется слово «нравственный» (sittlich) и только в XVI веке возникает существительное «нравственность» (Sitllichkeit), обобщающее определенную реальность внутренней жизни человека и его отношений с другими людьми.

Таким образом, термины «этика», «мораль», «нравственность» приблизительно однотипны по своему этимологическому содержанию и истории возникновения. В ходе развития культуры они приобретали различные смысловые оттенки, самым существенным из которых является разведение этики и морали (нравственности) как науки, области систематизированного знания, и ее предмета (или объекта). Попытка эта, хотя она имеет многовековую историю, не удалась. И язык и духовный опыт сопротивляются тому, чтобы закрепить за этикой исключительно или хотя бы даже преимущественно значение науки, а мораль лишить какого-либо теоретического статуса.

В современном — и живом и литературном — русском языке все три термина содержательно перекрещиваются и в принципе являются взаимозаменяемыми. Сказать «этические нормы», «моральные нормы», «нравственные нормы» — значит сказать одно и то же. Складывается, конечно, определенная традиция привычного словоупотребления, но она не является жесткой. К примеру, применительно к идеалам чаще обращаются к термину «нравственный» — нравственные идеалы. Ничто, однако, не препятствует тому, чтобы то, что обозначается как «нравственные идеалы», назвать «этическими идеалами» или «моральными идеалами». Определенную область философского знания принято называть этикой или философской этикой, ее же нередко именуют нравственной философией, моральной философией. Злоупотребления моральной проповедью мы, как правило, именуем морализаторством (морализированием); этот же процесс можно обозначить и как нравоучительство, этизирование.