Он передается по наследству не только живым.

Болезнь обгрызла Российскую Федерацию по краям, но пока не смогла выломать сердцевину государства. Схожая картина наблюдалась по всему миру. Государства-гиганты теряли территории. Разве что бедствие окончательно развязало Китаю руки, и он массово перестрелял всех инакомыслящих. И не очень инакомыслящих, чтоб другие боялись. И вообще не инакомыслящих, а не в меру любопытствующих, так в раж вошел. Даже оттяпал важнейшие стратегические позиции на нашем Дальнем Востоке, и там перестрелял местное население, как и уйгуров, тибетцев и прочих недостаточно ханьцев. Чем жестче было построено государства, чем сильнее его стягивали бюрократические путы чинушей, тем целостней оставалась страна.

В Российской Зомбирации все оказалось наоборот.

Со всех сторон раздается заупокойный стон. Из легких стекающихся к огню зомбяков вырываются аритмичные хрипы, завывания. Из голодного воя ткется страшная мертвецкая хламида, оборванные края которой касаются и меня, застывшего на ветке черемухи в приходском садике.

Еще одно главное заблуждение касается того, что в случае Зомбикалипсиса, обзавестись пушкой и средством передвижения не составит никакого труда.

Ага, щас! Именно поэтому, охватив ногами толстую ветку черемухи, я не палю с двух рук из стальных “Дезерт Иглов”, а прицельно оттягиваю белый жгут национального оружия русского хулиганья – рогатки.

Правительство так и не разрешило гражданам использовать легальное нарезное оружие, мотивировав это тем... попробую процитировать по памяти: “Здоровью и психическому целому больных граждан, временно переносящих тяжелый недуг, не должен быть причинен какой-либо вред, согласно Конституции Российской Федерации, защищающей жизнь и человеческое достоинство любого гражданина. Больные временно, на основании постановления Верховного Суда РФ, признаны недееспособными гражданами, не принимающими участия в экономической, социальной и политической жизни РФ, но равно, как и здоровые граждане, защищенные всеми законами УК РФ. Обеспечены социальным и медицинским обслуживанием”.

Особенно мило это звучит, когда за тобой гонятся несколько буйных, а ты не имеешь права их убить: они же тоже люди, только питаются мертвечиной, раздирают на части прохожих, да имеют патологическую склонность к насилию. Благословен век демократии, в котором без соответствующей справки и зомби не прикончишь!

Правда, как в таком хаосе заставить работать пенитенциарную машину, когда основной ее штат превратился в зомби? Если не кривить душой, то в этой системе ничего не изменилось. Как служили там упыри в погонах, так и служат. Контролировать всю страну они все равно не могут. А вы думали, почему я без зазрения совести поджег церквушку?

Как еще говорил тот самый покойный знакомый, чем больше подожженных церквей, тем теплее Господу Богу.

Элементарный принцип охоты на зомби – завладеть их вниманием, создать яркое шоу. Что может быть ярче горящей церкви? Увы, я бы с радостью сжег какую-нибудь никому не нужную халабуду, но, чтобы собрать зомбяков со всей окрестности нужно мощное, сильное, громадное пламя. Ведь упырь, как дитятко, всегда тянется к цветастому и непонятному, а, главное, всегда начнет пихать это в рот.

При упырях зачастую бывает кое-что ценное: бумажник, полезные мелочи, ножи, которыми они не успели воспользоваться, документы.

По-моему государство здорово оплошало, что обязалось выплачивать вознаграждение вернувшим в ЗАГС документы людей, ставших зомби. Мало того, что количеству зомбяков постоянно пытались вести учет, так еще заставляли делать это обычных граждан. Счетоводы хреновы. Как можно подсчитать количество прибывающей в прилив воды? А невооруженным взглядом звезд во Вселенной? Говорят, что в России несколько, больше десяти миллионов живых мертвецов. Лично я уверен, что количество живых мертвецов в России почти что равно количеству ее населения.

Тем не менее, число этих официальных нескольких миллионов зомбяков постепенно растет, как аудитория телезрителей популярного зомби-шоу. В интернете попытки подсчитать количество шатающихся мертвецов почти сравнялись с холиваром, касающегося наших потерь в Войне. Причем спорят об этом те же самые люди, что не выходят из-за своего компьютера. Как уже упомянул, никто не может дать логичного и правильного обоснования этому парадоксу, но все борются за монополию над истиной. Остается только слушать увешивания властей. Разевай хлебало пока жив, что называется.

Зомби прибывали. Первая рябая волна безобидных овощей застыла рваным кругом вокруг церквушки. Та гудит мощно, с нехилой тягой, воет как ветер в гигантской печной трубе. Из ее запекшегося нутра доносится хрип закопченного попа. Мне кажется? Там же выжжен весь воздух? В любом случае батюшка в собственном соку с хрустящей корочкой – поразительно живучее блюдо.

Мне с ветки хорошо видно овощей. Они разные, от детей до мужиков, но в основном старушки с постным лицом, словно им на Пасху выдали черствый кулич. Не лица, а восковые маски, где тонкой палочкой заострили черты лица, кистью добавили серого и желтизны: ученые доказали, что печень у мертвяков работает несравненно хуже, но намного дольше. По-идее они могут жить неограниченно долго, если есть источник питания.

Овощи мычат, толпятся вокруг огня, обгорают и лишаются волос, спекающихся в черные еврейские кудряшки. Лупоглазо, до красноты, смотрят на пламя выеденными дымом глазами. Им нравятся, тянут к теплу руки, входят почти в самый огонь, обгорают. От церкви поднимается сизый дым, вонь стоит нестерпимая, как будто в пекло закинули портянки целого солдатского полка. Не знаю, почему для некоторых остряков-писателей горелая плоть всегда пахнет сладковато. Когда и сколько бы я не принюхивался, одинаково дурно пахнет паленой щетиной. Что бабу жгут, что мужика.

Пара овощей начинает танцевать. Они нелепо дрыгаются, подпрыгивают, виляют грязными задами, будто пытаясь меня соблазнить.

Со стороны это смотрится даже красиво: близ раскусывающего балки огня, окруженные молчаливыми, раскачивающимися фигурами, отбрасывая ломанные языческие тени, танцует пара человек. Они дергаются рвано, будто копируя позабытый танец джагертон, и, кажется, что это не они танцуют, а безвольно, как марионетки, болтаются на веревочках, подвешенных к больной, желтой луне.

Огонь сильно чавкнул и, выстрелив оранжевым угольком, задымил грязные волосы пляшущего мертвеца. Тот даже не обратил внимания, болевой порог у них страшно занижен, как и инстинкт выживания. Его голова, еще не старого, но при жизни осунувшегося мужчины, коптила настолько омерзительно, что я не выдержал и метким выстрелом из рогатки разворотил танцору затылок.

Что и говорить: подшипники и правильно сделанная рогатка – страшная сила. Но главное ее преимущество в том, что враги почти всегда недооценивают самодельное оружие и считают рогатку детской игрушкой. Хотя грамотный выстрел подшипником или иным металлическим шариком способен либо сломать кости и повредить органы, а при попадании в голову убить.

Вот и сейчас, когда медицинский жгут радостно застонал, мертвяк прогнулся вперед и, мгновение простояв в позе акробата, рухнул вперед.

Зомбячья зараза, как и религиозный фанатизм отлично лечатся не только ударом тупого предмета по голове, но и другим целенаправленным членовредительством.

Согласитесь, проще и эффективней размозжить трупаку башку ломом, чем долго ковыряться им в груди, пытаясь раздавить сердце. Тем более что боли эти гады практически не чувствуют, пытаются перегрызть горло до последнего своего гнилого вздоха. Теперь понятно, почему я примостился на пахучей ветке черемухи? Лучше быть живым победителем, чем мертвым героем.

Мой слух улавливает между привычными тихими стонами бесцельно бродящих овощей, быстрый топот чьих-то ног. К нам бегут буйные. Зло сопят, шлепают, рыкают. Привлечены искрящим фонтаном пламени, но наверняка чувствуют и то, что я раскарябал себе старую ранку. Так надежней.

С буйными лучше не связываться. Это, считай, мертвые берсеркеры, оборжавшиеся мухоморов. У них нет чувства страха и чувства жалости. Зато буйные, в отличие от преимущественно овощей-падальщиков, всеядные хищники, иногда, с голодухи, жрущие этих самых овощей. Только всеядный вид может претендовать на главенство на планете, так как он не так сильно зависит от исчезновения источника пропитания. Это к слову о конкурентоспособном виде.