Поиск
5 июля 1902
«Я, отрок, зажигаю свечи…»
Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха.
Я, отрок, зажигаю свечи,
Огонь кадильный берегу.
Она без мысли и без речи
На том смеется берегу.
Люблю вечернее моленье
У белой церкви над рекой,
Передзакатное селенье
И сумрак мутно-голубой.
Покорный ласковому взгляду,
Любуюсь тайной красоты,
И за церковную ограду
Бросаю белые цветы.
Падет туманная завеса.
Жених сойдет из алтаря.
И от вершин зубчатых леса
Забрежжит брачная заря.
7 июля 1902
«Говорили короткие речи…»
Говорили короткие речи,
К ночи ждали странных вестей.
Никто не вышел навстречу.
Я стоял один у дверей.
Подходили многие к дому,
Крича и плача навзрыд.
Все были мне незнакомы,
И меня не трогал их вид.
Все ждали какой-то вести.
Из отрывков слов я узнал
Сумасшедший бред о невесте,
О том, что кто-то бежал.
И, всходя на холмик за садом,
Все смотрели в синюю даль.
И каждый притворным взглядом
Показать старался печаль.
Я один не ушел от двери
И не смел войти и спросить.
Было сладко знать о потере,
Но смешно о ней говорить.
Так стоял один — без тревоги.
Смотрел на горы вдали.
А там — на крутой дороге —
Уж клубилось в красной пыли.
15 июля 1902
«Сбежал с горы и замер в чаще…»
Сбежал с горы и замер в чаще.
Кругом мелькают фонари…
Как бьется сердце — злей и чаще!
Меня проищут до зари.
Огонь болотный им неведом.
Мои глаза — глаза совы.
Пускай бегут за мною следом
Среди запутанной травы.
Мое болото их затянет,
Сомкнется мутное кольцо,
И, опрокинувшись, заглянет
Мой белый призрак им в лицо.
21 июля 1902
«Я и молод, и свеж, и влюблен…»
Я и молод, и свеж, и влюблен,
Я в тревоге, в тоске и в мольбе,
Зеленею, таинственный клен,
Неизменно склоненный к тебе.
Теплый ветер пройдет по листам
Задрожат от молитвы стволы,
На лице, обращенном к звездам,
Ароматные слезы хвалы.
Ты придешь под широкий шатер
В эти бледные сонные дни
Заглядеться на милый убор,
Размечтаться в зеленой тени.
Ты одна, влюблена и со мной,
Нашепчу я таинственный сон.
И до ночи — с тоскою, с тобой,
Я с тобой, зеленеющий клен.
31 июля 1902
«Ужасен холод вечеров…»
Ужасен холод вечеров,
Их ветер, бьющийся в тревоге,
Несуществующих шагов
Тревожный шорох на дороге
Холодная черта зари —
Как память близкою недуга
И верный знак, что мы внутри
Неразмыкаемого круга.
Июль 1902
«За темной далью городской…»
За темной далью городской
Терялся белый лед.
Я подружился с темнотой,
Замедлил быстрый ход.
Ревело с черной высоты
И приносило снег.
Навстречу мне из темноты
Поднялся человек.
Лицо скрывая от меня,
Он быстро шел вперед
Туда, где не было огня
И где кончался лед.
Он обернулся — встретил я
Один горящий глаз.
Потом сомкнулась полынья —
Его огонь погас.
Слилось морозное кольцо
В спокойный струйный бег.
Зарделось нежное лицо,
Вздохнул холодный снег.
И я не знал, когда и где
Явился и исчез —
Как опрокинулся в воде
Лазурный сон небес.
4 августа 1902
«Свет в окошке шатался…»
Свет в окошке шатался,
В полумраке — один —
У подъезда шептался
С темнотой арлекин.
Был окутанный мглою
Бело-красный наряд
Наверху-за стеною —
Шутовской маскарад
Там лицо укрывали
В разноцветную ложь.
Но в руке узнавали
Неизбежную дрожь.
«Он» — мечом деревянным
Начертал письмена.
Восхищенная странным,
Потуплялась «Она».
Восхищенью не веря,
С темнотою — один —
У задумчивой двери
Хохотал арлекин.
6 августа 1902
«Пытался сердцем отдохнуть я…»
Пытался сердцем отдохнуть я —
Ужель не сбросить этих снов?
Но кто-то ждал на перепутьи
Моих последних, страшных слов…
Он ждет еще. Редеют тени,
Яснее, ближе сон конца.
Он спрятал голову в колени
И не покажет мне лица.
Но в день последний, в час бездонный,
Нарушив всяческий закон,
Он встанет, призрак беззаконный,
Зеркальной гладью отражен.
И в этот час в пустые сени
Войдет подобие лица,
И будет в зеркале без тени
Изображенье пришлеца.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: