Когда король Дании согласился примкнуть к блоку, Паткуль поехал в Москву уговаривать русского царя вступить в войну (1699 г.).

Когда читаешь аргументацию, которую развили послы Августа II (Паткуль и генерал Карлович) в переговорах с русским канцлером Головкиным, то приходится признать, что они прекрасно разбирались в политических и экономических интересах России. Они знали, чем разжигать страсти Петра. Они говорили о Балтийском море как о средстве торговых связей и борьбе с Францией за гегемонию, о возможности создания военного флота на Балтике и получения военного опыта, необходимого для русской армии, и пр.

Как мы уже читали, Петра не надо было долго уговаривать: в ноябре 1699 года подписали тайный военный договор о войне против Швеции. Петру самому не терпелось вступить в войну. Но как раз в это время велись Украинцевым в Турции переговоры о мире. Нельзя было ввязываться в войну на Севере, когда на Юге армия еще была связана по рукам и ногам. Петр обещал выступить не позже апреля 1700 года, но обстановка в Турции не позволяла ему выполнить его обещание. Союзники начали военные действия, как и было условлено, не ожидая выступления русских. Наконец, 8 августа 1700 года Петр получил сообщение, что Украинцев мир с турками заключил, а 9 августа был отдан приказ войскам двинуться на Нарву. Нужно было оправдать эту войну в глазах общественного мнения, и тут же пригодился инцидент с рижским губернатором в 1697 году.

Запрещение осмотреть Ригу было признано как Casus belli: началась двадцати летняя война. Из предшествующих описаний и свидетельств должно быть ясно, что по договору с союзниками русские должны были вести войну в Карелии. Между тем Петр и не думал выполнять этот пункт. Ему нужны были раньше всего порты на Финском заливе. И он повел войска на Нотебург и Нарву, к чему готовился давно. Еще в марте 1700 года он направил директиву Головину: послать разведчика в Нарву и Нотебург. Он конкретно указал ему, чтобы послать стольника[6] Корчнина якобы для закупки в Нарве старых корабельных пушек. В самом же деле ему как инженеру было поручено «присмотреть города и места кругом также если возможно ему дела сыскать, чтоб побывал и в Орешке, а буде в него нельзя, хоть возле его. А место тут зело нужно: проток на Ладожского озера в море и зело нужно ради задержания выручки; а детина кажется не глуп и секрет может снесть. Зело нужно, чтоб Клипер тово не ведал, потому что он знает, что он учен»^{23}.

Но северная русская армия еще не научилась воевать. Петр это хорошо знал. Только через девять лет после Полтавы он «за учителей своих заздравный кубок поднимает».

Первый поход на Нарву окончился поражением. Десять генералов оказались в плену у Карла XII, и тысячи воинов погибли. При этом была потеряна вся артиллерия. Победа, как молодое вино, ударила в голову Карла, и в угаре виктории он, вместо того чтобы развить успех и преследовать русских, избрал другой путь. Он отошел от Нарвы и стал ожидать резервы для дальнейшей борьбы с Августом II.Карл поздно, слишком поздно понял, что основной его враг — не стареющая шляхетская, разлагающаяся Польша, а обновленная, реформированная Россия.

Разведывательная тактика обеих армий в Северной войне представляет для нас значительный интерес. В ней отражается, с одной стороны, русская гуманность, широта размаха действий и удивительная на этом фоне конкретность. А с другой стороны, можно увидеть на примере разведывательных мероприятий Карла XII отпечаток авантюризма, жестокости и безыдейности.

Карл XII готовился к Северной войне не меньше, чем Россия. Допустить, что подготовка России проходила совершенно незаметно для Швеции, было нельзя. Это видно из поведения Дальберга в Риге.

Еще когда Петр с посольством был за границей, поступили сведения в Англию, что в Швеции готовят покушение на жизнь русского царя. И английский король посоветовал царю не ехать через Швецию.

В первой четверти XVIII века нападение на путников, даже если они являлись persona grata, было довольно обычным явлением. Поэтому можно было ожидать, что шведы инсценируют нападение разбойников на царя, ехавшего инкогнито и часто отдельно от остального посольства.

Когда Возницын возвращался с Карловицкого конгресса через Ригу, шведы умудрились «отбить» у русского посла часть его обоза, которая оценивалась по тогдашнему курсу больше миллиона рублей.

Активная дипломатическая и разведывательная деятельность Карла обнаружилась, как мы выше указывали, в помощи французскому претенденту на польский престол — принцу де Конти.

Когда началась война с Россией, Карл обратился с манифестом к русским, в котором он обещал «жаловать милостью» всех дворян, духовных, торговых и крестьян и освободить их от тягостных налогов, насилия и кормета, какие они терпят от воевод царских.

Совершенно ясно, что Карл XII пытался противопоставить царю и воеводам остальной народ. С точки зрения разведки это мероприятие давало возможность использовать недовольные царем и режимом элементы для шпионских, вредительских целей. Из числа дезертиров, недовольных стрельцов, беглых украинских и донских казаков можно было легко вербовать шпионов. Да так оно, собственно, и делалось.

Настоящие диверсионные акты были предприняты шведской разведкой по всей России: на Украину, в Воронеж и Азов были направлены Карлом XII группы поджигателей-диверсантов. Они должны были поджигать города и села, а в портах — русский флот. Этим агентам шведы выплачивали часть мзды при отправлении в русский тыл, а остальное — при возвращении после выполнения акта (задания). Руководство этими группами осуществляли сам Карл XII и некоторые генералы.

Шведы пользовались перебежчиками и агентурой, внедренной в войска союзников. Особенно легко шведским агентам было работать в Польше и польской армии, пользуясь внутренней борьбой шляхетских партий. Подобно тому как русских информировали Вишневецкий, Огинский и другие дипломатические (и не только) агенты, так и шведов снабжали информацией примас Радзиевский, Лещинский, Синицкий, Сапега и вельможи.

Надо отметить, что шведам нередко удавалось внедрять свою агентуру в ближайшее окружение польского короля.

В 1701 году в местечке Биржи состоялась встреча Петра I с польским королем Августом. Карл установил еще до свидания в Биржах, что такая встреча готовится, и отправил разведчика-офицера, родом из Шотландии, к саксонским войскам. Шотландец поступил на службу к полковнику кирасирского саксонского полка, который нес службу в Биржах при царственных особах. Подкупом ему удалось получить чин поручика, а став офицером, он легко познакомился с секретарями обоих государей, близко сошелся с ними и получал от них все сведения о решениях в Биржах.

Большую разведывательную помощь оказал шведам изменник гетман Иван Мазепа. Мы не ставим себе целью подробно останавливаться на истории измены Мазепы и только ограничимся двумя замечаниями.

Измена Мазепы не была случайной. Вся жизнь его — это история политических перебежек — перелетов. Родившись где-то на Правобережной Украине, тогда находившейся под властью поляков, он получил польское воспитание и княжество от польского короля Яна Казимира, и если бы не несчастная любовная история с польской панной, то он, вероятно, остался бы на службе у польского короля.

Мазепа был в связи с женой польского шляхтича Фалбовского. Последний узнал об этом от слуг, перехватил его переписку и, поймав его, когда он направлялся на свидание, раздел догола, привязал к лошади головой к хвосту и пустил лошадь. Опозоренный Мазепа бежал в Запорожье, пристал к Дорошенко, служившему тогда у татар и турок. Дорошенко его отправил с миссией в Турцию, но по дороге он был схвачен запорожцами и доставлен в Россию.

Здесь Мазепа дал откровенные показания о замыслах Дорошенко. Это понравилось Ромодановскому и Петру. Его оставили на русской службе и отправили к гетману Самойловичу, которого он путем интриг скоро низложил и сам сел на его место.