С шумом захлопнув дверцу машины, Илья Викторович буркнул шоферу:
— Центральный поселок. К почте. Быстро!
Теперь он был уверен, что понял тайну неожиданной посылки. Наверно, кто-нибудь из сослуживцев по прежним стройкам, каких в послужном списке инженера Пастухова числилось немало, попал на курорт, вспомнил на досуге о совместной работе и решил порадовать старого товарища фруктами или бутылкой вина.
Но почему посылка оценена в такую большую сумму?
И хотя предполагаемый друг, очевидно, желал сделать ему, Илье Викторовичу, приятное, инженер неприязненно думал о нем, с нетерпением следя за тем, как минутная стрелка вращается на красном мерцающем циферблате… «Не нашел более подходящего времени для презентов, чудак!»
Несколько раз Илья Викторович порывался сказать шоферу: «Назад, домой», но, вспомнив, что за двумя напоминаниями почта пришлет третье, пятое, мысленно махнул рукой.
В почтовом отделении, у окошка, где выдавали и принимали посылки, стояло человек десять. Некоторые поклонились Илье Викторовичу, а находившийся у самого окна экскаваторщик Иван Малыгин даже предложил ему уступить свое место. Инженер отказался. Он был щепетилен в таких вещах и сам всегда негодовал на тех, кто куда-нибудь лез без очереди.
Впрочем, теперь ему было все равно. Заснуть после обеда не удастся, а сердиться на человека, пожелавшего сделать приятное, глупо. Придя к такому выводу, Илья Викторович сразу успокоился, принялся обдумывать предстоящее совещание и так увлекся этими своими мыслями, что прозвучавший из окошечка вопрос: «Чего же вы стоите? Давайте извещение и паспорт» — застал его врасплох.
Посылка оказалась объемистой, тяжелой. Перевернув ее, Илья Викторович услышал, как внутри ящика что-то переместилось, но что именно, по звуку определить было невозможно. «Действительно, фрукты или вино. Не морские же камешки будут слать из Сочи в посылке с объявленной ценностью!» — подумал инженер.
Он прочел на полотне, что отправил эту посылку Лямин Арсений Федорович, проживающий в санатории «Красный луч». Но кто этот Лямин и где он его встречал, Пастухов не мог вспомнить.
Когда, не раздеваясь, в плаще и шляпе, с громоздким ящиком в руках, Илья Викторович появился в столовой, жена ничего не сказала и только вздохнула, поглядев на укутанную шалью супницу, стоявшую посреди стола. Инженер шумно поставил ящик рядом с супницей и произнес как можно беззаботнее:
— Принимай подарок из Сочи. Чувствую: фрукты и хорошее вино.
— Подарок? А от кого?
— Не знаю. Какой-то Лямин, Арсений Федорович Лямин. Не помнишь такого?
Жена не помнила. Пока инженер, вооружившись топором, возился у ящика, она стояла возле и, наморщив брови, вопросительно повторяла: «Лямин? Лямин? Лямин?..» Нет, никакого Лямина она решительно не знает.
Заскрипели вырываемые гвозди. Крышка сорвана. В ящике, бережно выложенном газетной бумагой, лежали какие-то аккуратные мешочки. Илья Викторович взял тот, что побольше, распорол суровую нитку, которой мешок был зашит, и на стол хлынул поток желудей. Тяжелые, юркие, они раскатились по скатерти и упруго застучали по полу. Пораженный, стоял Илья Викторович над россыпью коричневых лакированных желудей, напоминавших большие янтарные бусы.
— Чорт знает что! — сказал он наконец, сердито бросив мешок на пол.
Теперь ему казалось, что над ним неумно подшутили. И из-за этой шутки он потерял столько времени, которое было так дорого, так нужно!
— Тут не только жолуди, а и еще что-то, — задумчиво отозвалась жена, вынимая из ящика мешочки поменьше.
В них все так же бережно были упакованы крылатые семена клена — те самые, из которых когда-то, учась еще в первом классе, Илья Викторович делал себе «носики», — блестящие орехи каштанов, коричневые чечевичинки белой акации и еще какие-то, совсем уже неведомые инженеру-строителю семена.
— Чорт знает что такое! — повторил Илья Викторович. — Ничего не понимаю. Адресом, что ли, ошиблись?
Жена его, продолжавшая рыться в ящике, вдруг вскрикнула:
— Илюня, тут и письмо!
Письмо было именно ему, Илье Викторовичу Пастухову, начальнику строительного района, лауреату Сталинской премии. Адрес был очень тщательно выведен почерком, показавшимся Илье Викторовичу знакомым, потому что именно так старательно и ровно выводил буквы он сам когда-то, очень давно. Еще не понимая, в чем дело, он вскрыл конверт с тем грустновато-радостным волнением, какое всегда испытывает пожилой человек, прикасаясь к миру своего детства.
На жесткой, тщательно разлинованной бумаге он прочел:
«Уважаемый Илья Викторович Пастухов!
Пишем коротко, так как знаем, что вы очень заняты у себя на строительстве и время вам дорого. Прочитав вслух на пионерском сборе вашу замечательную статью, мы решили вам написать. Ваша статья нам очень понравилась, потому что вы здорово описали, как растет Волго-Дон и какие это всё будут мощные сооружения. И еще нам очень понравилось, как вы описали, какие огромные машины у вас там работают и сколько людей они заменяют и как они все хорошо и умно придуманы.
Вы написали в своей статье, что рабочие многих заводов помогают вам вести стройку и что весь народ участвует в ней. Мы долго думали, чем мы можем помочь вам. И вот что придумали. Мы, пионеры, находящиеся здесь на излечении, решили собрать в нашем парке семена красивых деревьев и кустов и послать их вам на канал, чтобы вы их там посадили. Некоторые ребята и девочки у нас уже подлечились и ходят. Вот они и собрали все то, что мы посылаем вам. Наша помощь, конечно, маленькая, но нам очень хочется хоть чем-нибудь участвовать в стройке, и мы будем очень рады, если из этих семян у вас вдоль канала вырастут красивые деревья и кусты. Передайте наш пионерский привет товарищам Виктору Мохову, Евгению Симаку, Марии Болдыревой, Зое Поляковой и другим замечательным строителям, о которых вы написали в своей статье. Ваша статья нам очень понравилась, потому что мы точно сами побывали у вас на стройке.
Потом шли еще подписи. Их было много. Они были тщательно выведены, но Илья Викторович уже не смог их разобрать.
Долго, до самого совещания, сидел он с женой у стола с безнадежно остывшим обедом, перебирал семена, перечитывал письмо. В управление он вернулся бодрый, жизнерадостный, будто выспался всласть за много бессонных ночей, принял холодный душ и выпил на дорогу хорошую чарку. Проходя мимо инженера-монтажника, он озоровато толкнул его в плечо и, наклонившись к его уху, не без яда заметил:
— А насчет статьи-то моей вы ошибались… Есть и иные мнения. Совсем противоположные. Вот, извольте-ка прочитать письмецо. — И он протянул конверт, найденный в посылке.
Впрочем, послание пионеров прочел не только приезжий инженер. Илья Викторович любит показывать это письмо всем, кто приезжает к нему в район. Показал он письмо и мне и рассказал при этом всю изложенную здесь историю. Но взять письмо с собой не разрешил, а позволил только списать, после чего свернул его с величайшей тщательностью, вложил в изрядно уже истершийся конверт и запер в сейф, где он хранит важные чертежи и особенно ценные документы.
ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ
Мы сидели на вершине искусственного холма, как бы венчавшего собой высокую гряду отвала. Две такие гряды в виде черных, с рваными краями хребтов уходили далеко назад и терялись в облаках колючей пыли, гонимой резким степным ветром, А перед нами трудилась целая семья землеройных гигантов. Четыре шагающих экскаватора работали парами друг против друга. Раздирая ковшами сухую ровную степь, они копали широкую выемку. Земснаряды шли по дну этой выемки, углубляя ее. Они двигались один за другим, как два трудолюбивых крота. За ними оставалась полоса мутной воды. И еще четыре стальных богатыря, шагая вслед, как бы окончательно оконтуривали откосы.