- Хм, не следишь ты за моим подарком,- первым делом отметил Валерий Николаевич, придирчиво рассматривая прижавшегося к Матвею Яра,- потускнел как-то, лоск утратил.- И наигранно поцокал языком.- Я ж тебе такую куколку отдавал… Ладно, не рычи… Вижу-вижу, что хорошо обращаешься. В прошлый раз братишка больше ко мне жался, от тебя удирал.

Яр покраснел, попытался отстраниться, но на плечи легла ладонь Матвея, притиснула к себе.

- Чёрт с вами,- Никифоров как всегда был весел и благодушен.- Старые апартаменты в вашем распоряжении. Обживайтесь, детки.

В комнату Матвей не зашёл – завёл Яра, жадно поцеловал и оставил одного, привычно запретив выходить.

- Что мне здесь делать?

- Рисовать.- Матвей окинул взглядом комнату, кивнул на стол. Яр мимоходом отметил, что подсобка за прошедшие месяцы не сильно изменилась – на столе исчерканные набросками листы бумаги, у стены огромным квадратом лежит высокий матрас, заменяющий отсутствующую кровать. Разве что порядка больше – не зашторивает углы паутина, рисунки уложены стопкой, матрас застелен. И Матвей ведёт себя здесь не как гость, а как уже давно обжившийся хозяин.- Я попрошу, чтобы кто-нибудь принёс тебе поесть.

- Матвей…

Тот обернулся, недоумённо глянул на схватившего его за футболку Яра.

- Ты знаешь, кто Барселону?..

- Нет,- мрачно ответил Матвей и ушёл.

«Соврал»,- уже привычно понял Яр.

Прошёл день, второй, неделя. Ничего не менялось – Яр с Матвеем жили в «Кедре» и о возвращении в квартиру речи не заходило. Матвей приходил по вечерам, вымотавшийся и безжизненный. Раздевался и шёл спать… и ни разу не заснул, пока Яр не лёг рядом! Молча смотрел, как тот возится с бумагами или гоняет вернувшуюся мышь, посверкивал кошачьими глазами из постели. И упрямо ждал!

Поначалу Яр до изнеможения загонял себя на ходу выдуманным делами или рисовал до тех пор, пока не затечёт спина, засыпая прямо за набросками. Потом смирился. Матвей притягивал его к себе, убирал с лица волосы, прижимался ко лбу лбом… и убаюкивал своего младшего брата в кольце тёплых заботливых рук. Матвей сдержал слово – он не трогал Яра без разрешения, а тот не просил.

Яр куксился, ворочался, но в конце концов привык засыпать, чувствуя на себе тепло чужих ладоней.

…То ли Матвей одумался, то ли Тамара на него грымнула, но теперь Яр мог выходить из комнаты и бродить по комплексу в своё удовольствие. Ему опять стали поручать мелкие задания, отчего сам Матвей был не в восторге, а вот Яр, хоть и злился на Никифорова, всё же брался за работу с удовольствием. С одной стороны, он от скуки готов был лезть на стенку и был рад любой возможности себя занять, с другой, теперь он не сидел на шее брата – в кармане появились какие-никакие деньги, хотя бы видимость независимости (что лично Матвея угнетало не меньше… и жутко забавляло самого Яра).

Один раз заходила Тамара, покрутила пальцем у виска, когда Яр спросил её, скоро ли можно будет вернуться, и ушла, бросив сочувственный взгляд.

- Слишком вы оба хорошие,- почему-то сказала она, задержавшись в дверях.- Кажется, в этот раз Валера просчитался.

- В чём?- не понял Яр.

- В вас,- ответно удивилась непониманию собеседника Тамара.- Вы слишком… не от мира сего. Нормальные люди за несколько месяцев присасываются к деньгам и вседозволенности, как пиявки – шиш оторвёшь. Вы же оба поведены только друг на друге и мечтаете удрать отсюда, куда глаза глядят. Матвей плевал на деньги, которые подсовывает ему Никифоров, а ты вообще, кажется, на него дуешься! Ха-ха, дуешься на Валерку!!! Уму непостижимо! Вам подсунули кучу бабок, скатерть самобранку и за это только и нужно, что время от времени давать волю кулакам. Вы оба психи, которые не желают мириться с реальностью.

Тамара ушла. Яр остался. Какое-то время молча смотрел на дверь, а потом натянул любимую старую пайту и вышел. Прокрался по коридору и, незамеченный охраной, прошмыгнул между колоннами в холле, выскочив на улицу – вчера Матвей впервые участвовал в уличных боях. Пришёл с разбитой губой, но в непривычно приподнятом настроении – незнакомый новичок положил на лопатки кого-то заслуженного, тем самым перебив ставки и отхватив неплохой такой куш для Никифорова. Яр хотел купить ему подарок. Или торт, чтобы отметить. И вообще он хотел, чтобы Матвей пришёл и улыбнулся, хотя бы просто увидев его старания.

Ближайший торговый центр был в соседнем квартале, и Яр решил пройтись туда. Матвей смирился с тем, что он бегает по «Кедру», но на улицу его не пускал. Яр помнил, как брат умеет сердиться, и не спешил нарушать запреты. Но сегодня он просто хотел устроить небольшой праздник, их ведь и без того мало.

Сам не заметил, как увлёкся поисками подарка. Ничего нормального в голову не пришло, поэтому ограничился любимыми Матвеем эклерами. На улице уже смеркалось. Яр жался ближе к загорающимся фонарями столбам, сторонясь слишком шумных компаний. Он бы и не свернул в тот переулок, если бы не слишком пристальное внимание к нему нескольких парней с вихрами, выкрашенными в яркие неестественные цвета. Шмыгнул за мусорными баками, стараясь скорее проскочить тёмное место и перейти опасный участок по другой улице.

И замер. Впереди высокий парень прижимал к грязной стене дома хрипящего человека. Перехватил рукой за горло, отрывая от земли.

- Я… честно… в последний раз…- пробулькал человек и засучил в воздухе ногами. Хватка разжалась, он кулём упал на землю, прямо в маслянисто поблёскивающую лужу. Зыркнул на обидчика перепуганными злыми глазами.

- Понял теперь, что шутки кончились?- вкрадчиво сказала стоящая рядом женщина.

- Понял-понял. Завтра всё вашему начальнику верну.

- Знаешь, Тох,- женщина присела на корточки, как-то даже дружелюбно встрепала волосы с ненавистью глядящему на неё мужчине.- Мы с тобой не первый год знакомы. Так вот в честь давнего знакомства дам тебе простой совет – заканчивай уже ставить на бои, когда в кармане шаром покати. Не наши прихлопнут, так кто другой подсуетится. Не любят должников, Антош, ой как не любят…

Плевок на модельные туфли.

- Сука!

Женщина невозмутимо вытерла оплёванную обувь о его штанину, повернулась к спутнику и знакомым до мурашек властным тоном произнесла,- подчисть-ка товарищу пёрышки, чтоб больше не распускал… Ну и чтоб запомнил, что женщины хрупкие и нежные создания, которые обязательно найдут кого попросить выбить зубы обидчику…

Знакомо взметнулась рука, точно метя в солнечное сплетение. Как когда-то в подземном переходе. Точно так же безжалостно, коротко и зло. Глухой удар. Человек скорчился на земле, сплюнул окрасившуюся кровью слюну. И ещё один – в то же самое место. Мужчина застонал и затих, провалившись в беспамятство.

- Мразь,- безразлично сказала женщина, напоследок ткнув острым носком туфли лежащего у её ног.- Ладно, пошли. Не вернёшься вовремя, Ярик мне истерику закатит…

Из руки выпал пакет с эклерами, тихо чвакнув свежей начинкой. Внутри стало горячо и больно. Яр смотрел на спину склонившегося над избитым человеком парня, отчаянно понимая, что не хочет видеть его точёного равнодушного лица.

- Упс,- сказала Тамара, поворачиваясь и обнаруживая замершего за их спинами свидетеля.

Обернулся Матвей, прожёг своими вишнями.

А Яр неловко попятился на деревянных ногах, оступился, развернулся и побежал прочь…

- Яр, стой! Стой, кому говорят?!

Он припустил ещё быстрее. Врезался в толпу молодых людей, не извинившись, рванул через дорожный переход под горячечно мигающий болезненным жёлтым светофор. Рассержено завизжал автомобиль. Яр хлопнулся об капот затормозившей перед самым носом машины, перекатился по нему, собирая в кучку разлетевшиеся мысли. Сзади налетел Матвей, сгрёб его в охапку, отлепляя от машины, бережно прижал к себе… Теми самыми руками, которые в подворотне выколачивали душу из какого-то бедолаги. Которые когда-то заносили над ним ремень. Которые так жарко обнимали в лесу. Знакомые руки, знакомого человека. Знакомого ли? Что Яр знал о брате? Он не помнил их общего прошлого, он не знал его вкусов, мыслей и взглядов на жизнь. Матвей неразговорчивый, Матвей сильный, Матвей ревнивый собственник – это всё, что он знал о своём близнеце. Матвей любит животных, но ни один мускул на лице не дрогнул, когда увидел растерзанную Барселону, Матвей сказал, что любит Яра, и он же собственноручно отстегал его, когда решил, что тот ему изменил, Матвей ненавидел избивавшего его в детстве отца и он же явно переписывался с ним, удравшим из дома и вообще из города, по электронной почте.