Обычное описание того, чем занимался сегодня его брат. Обычный день, обычная жизнь, обычные проблемы. Матвей усмехнулся. Сам он никогда не болел, разве только после воспитательных экзекуций папочки. И в школу он ходил по настроению. Как только отец сменил телефонный номер и учителя перестали до него дозваниваться, он забросил учёбу подальше. Школа его раздражала – вокруг было слишком много людей, пытающихся сунуть нос в его личное пространство. Учителя на уроках рассказывали то, что он знал и без них, а ребята интуитивно чувствовали силу и либо отгребали подальше, либо – чаще – пытались показать, что сильнее, получали по носу и вот тут было два варианта – о драке становилось известно учителям и его отчитывали по кабинетам или же «униженные и оскорблённые» начинали докапываться с удвоенной страстью. Нудно, не интересно, раздражает, лучше уйти в любимый зоопарк к животным. Они куда понятливее и живут без подлости – сильные не полезут к слабому просто так, а хищники убивают только, чтобы выжить, а не потому, что нравится унижать и растаптывать.

А ещё внизу был написан номер телефона. Предательски вспотели ладони. Они общались уже почти два года, но никогда не созванивались. Мама предлагала, но молчаливый Матвей толком не представлял, как можно общаться вживую, когда он и письменно-то не всегда отвечает. В основном писала мать, Матвей отбрехивался скупыми короткими отписками – о себе он мог рассказать разве что, как они гуляли с Барселоной у водохранилища. Всё остальное маме знать ни к чему. Каким может быть её бывший муж, она отлично знает, а то, что Матвей не ходит в школу, а ходит на работу, ей точно не понравится. Она расстроится, напишет, чтобы немедленно прекращал губить свою жизнь… но всё равно не сможет помочь. Она сюда не приедет и его не заберёт. Отец очень громко орал на этот счёт, когда обнаружил переписку бывшей жены и сына и опять поднял на него руку. Хм… за тот раз Матвей ему даже благодарен – через полмесяца в школе был внеплановый медосмотр, и он неожиданно решил, что было бы неплохо, чтобы кто-то из взрослых увидел его увечья. Может, тогда отца лишат родительских прав, а он сможет уехать к матери и брату.

Даже смешно, что он верил в подобную сказку. Матвей скривился, непроизвольно повёл плечами, разминая затёкшие мышцы. Да, в школе подняли скандал и с родителем связались соответствующие инстанции… которые моментом приглохли, едва он напомнил кем работает. За это Матвей тоже не любил школу – взрослые жалеют, стараются помочь, и даже вполне себе искренне… но всё равно не помогут, а жалость унижает.

Цифры гипнотизировали взгляд. Возможно, потому что был непривычно взбудоражен странным сном, Матвей потянулся к мобильнику. Вспомнил, что расколотил его ещё позапрошлой осенью, когда нарвался на троих громил в подворотне, да так и не купил новый. Лиса, чувствуя себя виноватой – её спасал, предлагала купить, но он им, как и прочей техникой, почти не пользовался, поэтому предпочёл остаться вне доступа, тем более, девчонка его и вживую доставала.

Прошёл в гостиную, набрал нужные цифры, совсем забыв, что сейчас, вообще-то, ранее утро и нормальные люди спят. Это только добираться до матери с братом далеко, но всё же часовой пояс у них один.

Длинный гудок, ещё один. Щёлкнул переключатель и уставший, но совершенно не заспанный голос поднял трубку.

- Алло?

«Мужской»,- мимоходом отметил Матвей и уже собирался повесить трубку, но в мозгу мелькнула шальная мысль, что это может быть его брат, и не удержался от соблазна.

- Я… ммм… можно Светлану Берстеневу?

Секундная заминка. Матвей всей кожей почувствовал, что на том конце провода у невидимого собеседника перехватило горло. Нет, не Яр – слишком голос взрослый. Матвею почему-то казалось, что у его близнеца голос звонкий и смеющиеся нотки вплетены. Наверно потому, что на всех фотографиях, которые присылала мать, он смеялся, искренне и чисто. Хмурился только там, где болел, и то норовил язык показать. Полная его противоположность – Матвей хмурился всегда и везде.

- Она погибла…- хрипло выдохнул мужчина в трубку.- Вчера вечером они с сыном попали в аварию. Светлана погибла мгновенно.

- А Яр?- не услышав собственного голоса, выдавил Матвей, чувствуя, как обрываются внутри все воздушные шарики, родившиеся много месяцев назад, когда на почту пришло первое письмо с той самой фотографией, которая сейчас стояла на заставке рабочего стола. Теперь не зачем ждать совершеннолетия, чтобы удрать от отца – некуда удирать.

- Яр в больнице. У него перелом руки и сильное сотрясение.- Жуткое, вытягивающее жилы молчание.- Он до сих пор без сознания.

- Я… я приеду. В какой он больнице?

Мужчина назвал.

- А кто вы?- неожиданно очнулся он, но Матвей уже положил трубку.

Лиса мрачно скосила глаза на ворвавшегося в квартиру Матвея. Запахнулась в красивый шёлковый халат. Настоящий, дорогой. С недавних пор у неё стали появляться подобные вещи. Матвей не разбирался в моде, но он отлично разбирался в качестве одежды, к тому же глаза ему никто не отнимал – многие наряды знакомой мозолили глаза на витринах местных бутиков. А несколько раз он видел дорогую иномарку, в которую садилась Лиса. Нет, она себя не продавала – если учесть, что он отбил её от насильников, девчонка к себе мужчин вообще подпускать перестала, только за ним таскается, как мартовская кошка. Но эта дурёха связалась с местным авторитетом, тем самым, чьих парней он от неё отрывал в подворотне, и теперь активно зазывала в ту же мышеловку и его самого. Нет уж, спасибо – он отлично помнил тех гопников и не хотел становиться таким же.

- Ты вообще в курсе, сколько сейчас времени?- сонно уточнила Лиса.

- Мне деньги нужны.

Девушка чуть округлила глаза, но не стала задавать глупых вопросов: «зачем», «почему» и так далее. Он к ней в первый раз пришёл, уже ясно, что не просто так. Хотя, надо отдать ей должное, с порога прыгать Матвею на шею и вообще фантазировать, что он пришёл именно к ней, Лиса не стала. Голова у неё на плечах есть, используется только не по назначению.

- Сколько и когда?- кротко вздохнула хозяйка квартиры.

- Сегодня. Двадцать тысяч,- навскидку прикинул Матвей. На самолётах он не летал, расценок не знал, а трястись сутки в поезде он не мог – ему, во что бы то ни стало, надо было попасть к брату сегодня.

Сегодня… в груди предательски заколотилось сердце. Матвей никогда не нервничал, Матвей никогда не переживал, Матвей никогда не дёргался и не совершал глупостей. До сегодняшнего дня. Он отлично знал, что у Лисы не будет таких денег, но деньги она достанет по первой же просьбе – стоит только заикнуться начальнику, что для него. Проклятый Никифоров, директор недавно построенного спортивного комплекса, и по совместительству тот самый авторитет, хозяин тотализатора, воспылал к Матвею страстью, после того, как тот поколотил его бойцов в подворотне, и решил заполучить Матвеевы кулаки себе. Свободолюбивый и независимый Матвей чхать хотел на это желание с высокой колокольни и чхать собирался дальше, тем более интересы их никак не совпадали и Матвею от Никифорова ничего не надо было. До сегодняшнего дня.

Успокаивал себя Матвей только тем, что сумма не самая запредельная и её он быстро отдаст.

- Значит так,- сказала Лиса, вернувшись из спальни, где разговаривала по телефону,- деньги тебе будут. Но в «Кедр», как я понимаю, ты соваться не собираешься?

Матвей кивнул головой. Лиса потёрла виски.

- Отлично, тогда топаем на Кировское кольцо, там ещё постройка была заброшенная, помнишь?

- Угу.

- Там сегодня бои без правил намечаются. Общак туда закинули. Никифоров сказал, что позвонит распорядителю, тот тебе нужную сумму отстегнёт.

Матвей нахмурился. Лезть в эту грязь ему не хотелось. Лиса неуверенно кусала губы, настороженно зыркая на него из-под рыжих кудрей – согласится или нет. Можно подумать, выбор есть – Матвей даже переступил гордость и позвонил отцу, рассказал про аварию, но в ответ услышал только циничное: «Оклемается и без тебя, всё равно ничем не поможешь». Денег, конечно же, тоже не дал.