В другом деле при таком же обвинении мать спросили, что именно сказала ей дочь о происшедшем; она передала обстоятельства, при которых обвинительница подверглась насилию (подсудимый был ее хозяином). При перекрестном допросе ее спросили: «А вы что сказали?»

Я-то? — возразила свидетельница.— А что было говорить?

Вы очень рассердились, вероятно?

Конечно, рассердилась.

И что же вы сказали?

Я спросила, дал ли ей что хозяин.

Денег?

Разумеется.

А она что?

Она говорит: нет.

Ну а вы?

А я говорю: срамник! Посадить его за это надо.— И послала за полицейским.

Я мог бы привести еще немало примеров того, как много можно сделать одним умело рассчитанным вопросом, но, полагаю, сказанного достаточно, чтобы показать, что, как маленький ключ открывает большую дверь, так и самое незначительное обстоятельство (хотя бы только неосмотрительный ответ) иной раз разрешает самую запутанную задачу, созданную сплетением фактов на суде.

17. ЩЕТИНИСТЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

«За этого свидетеля мне придется взяться самому,— говорит старший,— с ним надо быть осторожным». Почтенный адвокат, как видно, знает, кто перед ним стоит. Может быть, ему пришлось допрашивать его по другому случаю и проиграть дело.

С ним «мудрено» потому, главным образом, что он инстинктивно предрасположен перечить каждому на каждый вопрос. Соседи скажут вам, что он ни разу в жизни ни с кем и ни в чем не соглашался, если только была малейшая возможность спорить. Скажите ему: «Славная погода, г-н Рычало»,— он ответит далеко не ласково: «Дождь собирается». Заметьте вы в самом дружественном тоне, что на дворе тепло, он язвительно скажет: «Не так уж тепло; вчера куда теплее было-».

Как подойти к нему, никто не знает. Не удивительно, что приходится старшему приняться за допрос: надо действовать очень тонко. В заметках стряпчего значится что-то о споре между побережными владельцами; а может быть, между каким-нибудь водяным и местными общинными властями. Может быть, это выяснится из показаний свидетеля.

Он поднимается к решетке, стуча подошвами сапог, подбитых подковными гвоздями; над присяжными возвышается большая голова с плоским красным лицом и малым заостренным носом. Он оглядывается вокруг себя с таким видом, как будто ищет, с кем бы завязать драку, потом выпяливает глаза в сторону председателя.

В эту минуту до слуха его доносится мягкий, грустный голос: «Вы, кажется, уже много лет знаете этот водосток, г-н Рычало?» Это голос старшего.

В тоне этого вопроса слышится неотразимо трогательная убедительность; на лице спрашивающего играет почти ангельская улыбка — почти.

Г-н Рычало поворачивается в сторону спрашивающего; его громкое ворчанье звучит еще грубее после ласкающего тона вопроса; он опускает кулак на решетку и отвечает:

Вовсе нет!

Вслед за тем он делает полуоборот в сторону присяжных, как бы говоря: «Раз!» За этим предполагаемым возгласом следует предполагаемое предостережение в сторону почтенного адвоката:

У меня с этими штуками далеко не уедешь, будьте покойны!

Мне казалось, что вы должны его знать,— кротко произносит старший с уже покрасневшим лицом.

Мне кажется, ваши сведения не совсем точны,— немедленно вставляет поверенный противной стороны. Поощренный этим, Рычало начинает мотать головой с таким видом, как будто собирается ею лягнуть.

Старший заглядывает в свои заметки и шепотом спрашивает вручившего их ему стряпчего.

Это и есть Рычало?

Стряпчий вскакивает в сильном волнении, делает несколько судорожных движений и с невероятной быстротой произносит:

Он самый, он; осторожно; я вам говорил; страшно трудно, необычно трудно; как можно осторожней, как можно мягче; единственный свидетель.

Тише, тише, не волнуйтесь,— успокаивает его старший.

Ему разъяснили, что это действительно Рычало; теперь надо разъяснить это самому Рычало. Старший говорит:

Так вы — г-н Рычало?

Я-то? — произносит тот с некоторым сомнением в голосе.

Ну да, вы или нет? — спрашивает старший, на этот раз не без некоторой иронии, потому что в зале стоит хохот, хотя смеяться нечему; но председатель сам подал пример.

Допустим, что я. Что ж из этого будет?

Свидетель, предлагаю вам отвечать на вопросы г-на поверенного. Мы так никогда не кончим,— говорит председатель.— Пойдем дальше, г-н Рычало; я надеюсь, что мы скоро поймем друг друга.

Это говорится таким вкрадчивым голосом, какого вы никогда не слыхали; почтенный адвокат достиг совершенства в этом обращении во дни давно, давно минувшие и в более сладкие минуты.

Что же? Я готов,— произносит свидетель, хватаясь за решетку с таким видом, как будто следующий выстрел угрожает сбить его с ног.

Вы знаете этот водосток с некоторого времени, не правда ли?

Знаю, да не весь.

Не весь? — повторяет старший. Судья разъясняет недоразумение:

Видите ли, м-р, этот свидетель в высшей степени точный свидетель; вы спрашиваете, знает ли он этот водосток, и он естественным образом предполагает, что вы разумеете все его протяжение, потому он и говорит: «Нет, не знаю»; «Знаю, да не весь».

Рычало кивает головой и скалит зубы с торжествующим видом.

Ну хорошо, г-н Рычало; но ту часть, которая вам знакома, вы ее очень давно знаете?

Нет, не очень давно,— говорит Рычало,— лет двад цать, а может, и двадцать два; еще мальчишкой знал.

Ну, вот видите,— говорит старший; в нем опять проснулись надежды.— Вот мы и добрались, куда надо. Теперь все пойдет ладно.

А этого я не знаю,— возражает свидетель.— Я прав ду должен говорить.

Хорошо, хорошо, г-н Рычало. Скажите, пожалуй ста, известно ли вам такое время, когда этот водосток шел в другом направлении, чем теперь?

Очень известно.

Эти слова произносятся очень громко. Свидетель бросает в сторону спрашивающего злобный взгляд. Поверенные ответчиков потирают руки и качают головой: «Сами видите: мертворожденное дело». («Я вам говорил, что с ним надо быть осторожным»,— шепчет стряпчий.)

Подождите, сэр, подождите; не прерывайте допроса,— возражает старший,— так нельзя.

Он наклоняется в сторону стряпчего: «На кой вы привели этого свидетеля? Он нас топит».

Где это было, что сток шел в другом направлении? — спрашивает он у свидетеля.

Где было? — повторяет Рычало.

Да, сэр, где это было? Не виляйте со мной, сэр, по трудитесь отвечать. Вы для того вызваны судом, чтобы показывать правду, и я добьюсь ее.— Старший как будто начинает горячиться.

Да я уже сказал,— говорит Рычало.

Это ваш свидетель,— говорит вполголоса поверенный ответчиков.

Где это было, что сток шел в другом направлении?

Он шел вкос через луг сквайра Стукки; а потом сквайр отвел его вдоль луга к углу Фэрмайль и пустил по соседнему болоту вниз к...

Да помилуйте, свидетель, ведь это несколько миль от нашего участка. Это совсем не то.

А я в этом не виноват. Как было, я так и говорю. Мне скрывать нечего.

Да выслушайте же меня, сэр. Скажите, вдоль сада истца, разве этот сток не шел всегда там же, где и теперь?

Судья останавливает поверенного. Это наводящий вопрос. Почтенный адвокат сделал маленький промах; он немного — самую малость — раздражен бестолковыми ответами свидетеля.

Я вас спрашиваю, где шел сток, и не сойду с места, пока не получу ответа, хотя бы пришлось стоять тут целый день. Вы вызваны сюда, чтобы давать показания суду, и обязаны отвечать; здесь не место шутить. Шел он так, как идет теперь, или шел в другом направлении?

Как где шел, так и шел.

Не имею вопросов! — восклицает старший, окончательно выбившись из сил.

Вот свидетель для перекрестного допроса, юный друг; и это не слишком трудно, если иметь в виду два-три простых правила.

Дайте простор его крючкотворству; его уклончивые ответы пригодятся вам; за каждым его словом скрывался определенный ответ: и если бы поверенный истца сумел до него добраться, он мог бы что-нибудь сделать; он, в сущности, придирался к словам, как придираются иногда законники.