Annotation

Это «избранное» – первое книжное издание стихов одного из крупнейших русских писателей ХХ века Валентина Катаева (1897–1986). Ученик Ивана Бунина, будущий знаменитый романист и драматург, начинал как поэт и эту страсть своей юности пронес через всю жизнь, до самых последних лет пополняя и шлифуя свой поэтический архив. Семь рукописных тетрадей и многочисленные прижизненные публикации легли в основу настоящей книги.

Валентин Петрович Катаев

Такой поэт

Семь тетрадей

Избранные стихотворения

Осень [1]

Рассвет

Стамбул

В старом доме

Рим

Стихотворения в прозе

«Все равно, куда ведет дорога…»

«Багровой полосой горел закат осенний…»

Метеор

Сексты

Старая усадьба

Ночевка на берегу

Июль

Стансы о войне

Еще вчера

На юте

«Глухая степь. Далекий лай собак…»

Суббота

«Ночь тревожна. В лунном свете…»

«Морозный воздух был прозрачен, тих…»

«Высоко за облаками…»

«Весенний ветер мартовского утра…»

Ранняя весна

Опоздавшее письмо

Русская весна

Крейсер

Хозе – Кармен

Молодость

С бульвара

«Степной, душистый день прозрачен тих и сух…»

Суховей

Зной

Гроза

Полустанок

«Серебряные тучки с пунцовыми краями…»

«Пустая улица. Серебряным узором…»

Тишина

«Снова белая метелица…»

«В хрустальных нитях гололедицы…»

В Галиции (газетное)

В апреле

«Плыл месяц в небе темном и высоком…»

Гость из Калуги

«Вверху молчали лунные сады…»

Ночной бой

Утро

Письмо

У орудия

В пути

Аэроплан

«Туман весенний стелется…»

«От ветра море зелено. Как иней…»

Ночью в экипаже

Сонет свободе

Триолет

«Зеленым сумраком повеяло в лицо…»

«Из дождя, посеянного богом…»

«Я знаю все, как это будет…»

В трамвае

Акварели

«Мы счастья ищем все…»

«Благословенная минута…»

«Все о тебе, все об одном…»

«На лотках золотистые груши…»

Журавли

На свет маяка

«Коснуться рук твоих не смею…»

«Еще в садах полно и солнца и цветов…»

«Ночь увяданья, ночь сомненья…»

«В глухом приморском переулке…»

«Мою любовь к тебе сентябрь благословил…»

Звезды

«Не к алтарям, где рдеют свечи…»

«Примите от меня, учитель…»

Ваза

Александровск

«То гремит на крыше гром…»

«Ничто не вытравит из памяти моей…»

«Я был один, Полтавы гость случайный…»

Браслет

Батюшков

Перед дождем

Надпись на книге Фета

«Девятый час. Я знаю, ты с другими…»

Бронепоезд

«Легко взлетают крылья ветряка…»

«Пока весну то ветром, то дождем…»

Весной

Лиман

«Набравши в трюм в Очакове арбузов…»

«Волну кофейную запенив…»

Террорист

Уличный бой

Эвакуация

«Жесток тюфяк. Солома колет…»

«Если ночь и душна и светла…»

«Подоконник высокий и грубый…»

«Раз я во всем и все во мне…»

«Сквозь решетку втянул сквознячок…»

Сыпной тиф

«Всему что есть – нет имени и меры…»

Дыня

Поцелуй

«Всю неделю румянцем багряным…»

Воспоминание

Шторм

«Пшеничным калачом заплетена коса…»

Оттепель

Фауст (отрывок)

Март

Балта

«Осыпанные звездами неловко…»

Подсолнух

Стансы

«Может быть, я больше не приеду…»

«Зима и скверик. Пестрый бок коровий…»

«Разгорался, как серная спичка…»

«В досках забора синие щелки…»

Румянцев

Листья

Черешни

Липы

Картина марке

Колосс

Полет

Румфронт

«Все спокойно на Шипке…»

Отрывки

Каток

Ссора

Известь

Баллада

Итальянские этюды

Ялта

«Пока любви не больше году…»

«Давайте говорить серьезно…»

«Окунув лицо в левкои…»

Маяковский

Цветок магнолии

«Небо мое звездное…»

Стихи в поезде

Город белый

«Весну печатью ледяной…»

Купальщица

«Черна как уголь тень гостиницы…»

Осень

«Ах, какие сугробы…»

«Прошли декабрьские метели…»

«Каждый день, вырываясь из леса…»

Белые козы

«Сначала сушь и дичь запущенного парка…»

«Когда я буду умирать…»

Дон-Жуан

Соловьи

Могила Тамерлана

Ранний снег

Валентин Петрович Катаев

Избранные стихотворения

Такой поэт

Русская поэзия небедна случаями, когда стихи приносили своим авторам изрядные неприятности. Могли и погубить. От Пушкина, Лермонтова, Полежаева до Мандельштама, Галича, Бродского…

Я знаю только один случай, когда стихи поэта спасли. Из камеры смертников. От расстрела.

Девятнадцатилетним романтиком-добровольцем он ушел на фронт Первой мировой. Воевал в артиллерии – и воевал храбро, дослужился до прапорщика, заслужил ордена. После ранения вернулся в Одессу, где и застала его революция.

Весною тысяча девятьсот девятнадцатого, незадолго до занятия Одессы красными, молодой офицер был призван в белую – Добровольческую – армию. С ней и очутился снова на фронте, теперь уже – гражданской войны.

Пятнадцатого октября он писал Бунину:

«Вот уже месяц, как я на фронте, на бронепоезде «Новороссии». Каждый день мы в боях под довольно сильным артиллерийским обстрелом. Но Бог пока нас хранит. Я на командной должности – орудийный начальник и командую башней. Я исполняю свой долг честно и довольно хладнокровно и счастлив, что Ваши слова о том, что я не гожусь для войны – не оправдались».

Полгода спустя возвратился домой.

Белые его мобилизовали. Красные арестовали.

Эта глагольная рифма была не только плохой, но и смертельно опасной.

Несколько месяцев он просидел в Одесской тюрьме, из окошка которой виднелось городское кладбище. Каждый вечер часть сокамерников уводили навсегда. И он засыпал под доносящееся со двора тарахтенье автомобильного мотора, призванного заглушить щелчки выстрелов.

И сочинял стихи:

Жесток тюфяк. Солома колет.

От духоты и сон не в сон.

Но свежим духом ветер с воли

Совсем не веет из окон.

И еще:

Всему что есть – нет имени и меры.

Я вне себя не мыслю мир никак.

Чем от огня отличен полный мрак?

Чем разнится неверие от веры?..

А потом, на одном из допросов, его узнал заглянувший в комнату следователя чекист Яков Бельский, в прежней жизни – художник и завсегдатай поэтических вечеров, в которых – между прочими одесскими знаменитостями – непременно участвовал и этот молодой и, подчеркнул чекист, «революционно настроенный» поэт.

Он знал, что сказать, тот любитель поэзии, про «настроение» – присочинил . Ничего такого в слышанной им лирике не было. Но поручительство сработало. Арестованного отпустили.

Поэта звали Валентин Катаев.

Первая публикация – в тринадцать лет. Более ранний дебют в истории нашей литературы не припоминается. «Вундеркинды» – не в счет, их дальнейший сочинительский след исчезающе призрачен.

Гимназистом-старшеклассником пришел с тетрадкою стихов к Бунину, гостившему на даче у писателя Александра Митрофановича Федорова. Путь был неблизкий – Шестнадцатая, последняя, Станция Большого Фонтана, куда и теперь, на двух трамваях, добираться от центра – минут сорок.

Бунин, уже академик «по разряду изящной словесности», самый молодой в истории Российской Академии, на похвалы, скажем мягко, нещедрый и к наставничеству не склонный, Катаева приметил и приветил.

У Бунина нет учеников. Кроме Катаева, который именовал себя так по праву – и не без щегольства, кажется, впервые вызвал зависть у сверстников-коллег, быстро к ней привыкнув. Привычка в жизни пригодилась. Но про то – позже.