Хоть за домом у забора

От недавней лютой стужи

Снег лежит, но как озера

У ворот сверкают лужи.

Пахнет степью, старым сеном,

День блестит, и в ярком блеске

От зеркальных луж по стенам

Мерно ходят арабески.

Что за полдень! Сколько света!

Нагуляюсь нынче всласть я.

Прочь печаль! Еще не спета

Песня радости и счастья.

Тени сини. Солнце палит.

Сердце полно вешней дурью.

Божий мир до краю налит

Опьяняющей лазурью.

Теплый, тихий, ясный вечер

Гаснет в поле за буграми.

Сквозь кадильный сумрак свечи

Жарко тлеют в темном храме.

Сквозь кадильный сумрак лица

Смотрят набожней и строже.

И мерцает плащаницы

Шелком вытканное ложе.

От лампад ложатся блики

На узор иконостаса,

Освещая мягко лики

Божьей матери и Спаса.

Дым кадильный как волокна.

И от близости святыни

На душе светло. А в окна

Узко смотрит вечер синий.

…Ночь. Темно. Во тьме дорога,

Загородные строенья.

В сердце радость: у порога

Вешний праздник воскресенья!

1915

Крейсер

Цвела над морем даль сиреневая,

А за морем таился мрак,

Стальным винтом пучину вспенивая,

Он тяжко обогнул маяк.

Чернея контурами башенными,

Проплыл, как призрак, над водой,

С бортами, насеро закрашенными.

Стальной. Спокойный. Боевой.

И были сумерки мистическими,

Когда прожектор в темноте

Кругами шарил электрическими

По черно-стеклянно́й воде.

И длилась ночь, пальбой встревоженная,

Завороженная тоской,

Холодным ветром замороженная

Над гулкой тишью городской.

Цвела наутро даль сиреневая,

Когда вошел в наш сонный порт

Подбитый крейсер, волны вспенивая,

Слегка склонясь на левый борт.

1915

Хозе – Кармен

Как пьявки губы, и взгляд как жало,

Горячий шепот как шелест роз.

Тоска и радость мне сердце сжала.

Люблю улыбки твоей наркоз.

Бороться с чувством душа устала,

Роятся мысли, как стаи ос…

Все в мире тусклым и мелким стало:

Царят улыбка и змеи кос.

Блестящих взглядов горят агаты,

Томят и нежат своим огнем.

Холодный разум на них сожгла ты.

Ты сердце хочешь спалить на нем.

Что ж… В ком хоть искру на миг зажгла ты,

Навеки станет твоим рабом.

1915

Молодость

Чуть скользит по черной глади лодка.

От упругой гребли глубже дышит грудь.

Ночь плывет, и надо мною четко

Разметался длинный Млечный Путь.

Небо кажется отсюда бездной серой,

Млечный Путь белеет, как роса.

Господи, с какою чистой верой

Я смотрю в ночные небеса!

Путь не долог. Серебристо светит

Под водой у берега песок.

Крикну я – и мне с горы ответит

Молодой звенящий голосок.

Я люблю тебя. Люблю свежо и чисто.

Я люблю в тебе, не сознавая сам,

Эту ночь, что движется лучисто,

Этот свет, что льется с неба к нам.

1915

С бульвара

Незримо ночь из кладовых заветных

В тиши, в тепле, на черный бархат вод

Рассыпала каменьев самоцветных

Блестящий, огненный, нестройный хоровод.

Вот прохрипел громадный пароход,

Вот на дубках, едва во тьме приметных,

Бьют склянки полночь. Но далек восход,

И море темное мерцает в бликах бледных.

Еще далек восход и чуток спящий порт.

Он дышит и сквозь сон едва заметно стонет:

То заскрипит канат, то стукнет борт о борт.

И стихнет все. Меня дремота клонит.

Еще далек восход! Еще далек восход!

Но чую ясный день в туманном блеске вод.

«Степной, душистый день прозрачен тих и сух…»

Степной, душистый день прозрачен тих и сух.

Лазурь полна веселым птичьим свистом,

Но солнце шею жжет, и мальчуган пастух

Прилег в траву под деревом тенистым.

Босой, с кнутом, в отцовском картузе,

Весь бронзовый от пыли и загара,

Глядит, как над землей по тусклой бирюзе

Струится марево от солнечного жара.

Вот снял картуз, сорвал зеленый лист,

Засунул в рот, и вместе с ветром чистым

Вдаль полетел задорный, резкий свист,

Сливаясь в воздухе с певучим птичьим свистом.

С купанья в полдень весело идти

К тенистой даче солнечным проселком.

В траве рассыпаны ромашки по пути,

И отливает рожь зеленоватым шелком.

1915

Суховей

Июль. Жара. Горячий суховей

Взметает пыль коричневым циклоном,

Несет ее далеко в ширь степей

И гнет кусты под серым небосклоном.

Подсолнечник сломало за окном.

Дымится пылью серая дорога,

И целый день кружится над гумном

Клочок соломы, вырванной из стога.

А дни текут унылой чередой,

И каждый день вокруг одно и то же:

Баштаны, степь, к полудню – пыль и зной.

Пошли нам дождь, пошли нам тучи, боже!

Но вот под утро сделалось темно.

Протяжно крикнула в болоте цапля.

И радостно упала на окно

Прохладная, увесистая капля.

Еще, еще немного подождем.

Уже от туч желанной бурей веет.

И скоро пыль запляшет под дождем,

Земля вздохнет и степь зазеленеет.

1915

Зной

В степном саду, слегка от зноя пьян,

Я шел тропинкою, поросшей повиликой.

Отец полол под вишнями бурьян

И с корнем вырывал пучки ромашки дикой.

Миндально пахла жаркая сирень,

На солнце ло́снилась трава перед покосом,

Свистел скворец, и от деревьев тень

Ложилась пятнами на кадку с купоросом.

Блестящий шмель в траве круги чертил,

И воздух пел нестянутой струною,

И светлый зной прозрачный пар струил

Над раскаленною землею.

1915

Гроза

1.

С утра поля пьянило зноем,

В сухом безветрии застыв.

Но, боже мой! – каким покоем

Дышал сверкающий залив.

Как ласково вода синела,

И как легко издалека

Вставали точно глыбы мела

Над горизонтом облака.

2.

А между тем над знойной степью,

Уже заряжены грозой,

Тянулись тучи темной цепью,

Клубясь, как дым пороховой.

3.

Я с моря видел все. Недаром

Так ярок полдень был и жгуч.