Поиск
* * *
Налей мне, кравчий, чашу до краев
В день радости веселья и цветов!
В день равноденствия заварим пир,
Чтоб ликовал и радовался мир.
Певец, на лад весенний чанг настрой
И пой мне песню, возглашая: «Хой!»
Коль скажешь: «Брат мой! О мой друг! Яр! Яр!»
Отвечу: «Дух мой полон мук! Яр! Яр!»
Коль в дальнем Чине жить мне предстоит,
Пусть чанг твой песней Чина зазвенит.
Пой мне: «Яр! Яр!» А я под песнь твою
В глухом изгнанье молча слезы лью.
О приятности весны юности и радостях сердечных в пору юности весны; прославление ее, подобное песне соловья, в тысяче мелодий восхваляющего столепестковую розу. Дети цветника насыщаются грудью кормилиц-облаков и обретают зелень одухотворенности
Прекрасный мира сад меня влечет.
Прекрасен утра юности восход.
Дни юности, как воды с крутизны,
Свергаются, но радости полны.
Весною к голубым лугам Овна
Идут пастись и солнце и луна.
И обрастают молодой листвой
Нагие ветви с новою весной.
Гремящие громады облаков
Идут, как стадо боевых слонов.
То, низвергая брызги вдалеке,
Смотри, — слоны купаются в реке!
И капли падают из темных туч,
Как с каменных боков слоновых круч.
Не капли — струи, бурная река!
Весенние несутся облака,
Не капли рассыпая — жемчуга
На синие моря и на луга.
Трава открыла глубь подземных жил,
И красный свой фиал тюльпан раскрыл.
Но в чашечке тюльпана чернота,
Дурная у него в крови черта.
Отгонный луг, цветением объят,
Перепоясал шелком свой халат.
Такие расцвели цветы в саду,
Что равных им я в Чине не найду,
Вкруг кипариса, красно-золотой,
Как волос, вьется дягиль молодой.
И дягиля высокие цветы,
Как амбровые кудри, завиты.
Фиалка к говорливому ручью
Склонила томно голову свою;
Она хмельна, хоть из ручья пила,
Недаром свой подол подобрала.
И у нарцисса день за днем пиры,
А пьет он из лимонной кожуры.
И, набекрень колпак напялив свой
Он в полудреме никнет головой.
Цвет лилии белеет невдали,
Иль то Меджнун тоскует о Лейли?
Или душой от мира он ушел
И радость в отрешенности обрел?
Пылает роза, пламени красней;
Над ней, как саламандра, соловей.
Но роза не гнездо его сожгла,
А само существо его сожгла.
Несется по полям гонец ветров,
Стеля шелка стоцветные ковров.
Как фонари, тюльпаны зажжены,
Но чернью их сердца заклеймены…
И ветерок, когда о том узнал,
Их лепестки по степи разметал.
А роза белая, полна красы,
Отяжелела в серебре росы.
И на рассвете инеем блестит
Роса, что цвет весенний тяготит.
В ту пору расцветает аргаван,
Весь в пурпуре — блистает аргаван.
И восхищает он сердца людей
Багряною одеждою своей.
Из тучи капли падают, блестя,
Круги на влаге циркулем чертя.
Нет, ты взгляни, без циркуля они
Круги и кольца чертят, как Мани.
Блистая станом дивной красоты,
Подвесил тополь серьгами цветы.
И, как эдем, цветет весенний луг,
Где кипарисы стали в полукруг.
И дождиком на рощи и луга
Апрель свои рассыпал жемчуга.
Несутся грозовые облака,
Раскатывая гром издалека.
И львиным ревом содрогают степь,
И грозных молний разрывают цепь.
Весенний дождь сравни с живой водой,
А струи с жизнью — вечно молодой.
Идут — за водоносом водонос —
Над степью тучи в полыханье гроз.
И воплощается душа травы
В ростки, цветы и яркий блеск листвы.
А в том, кого не радует весна,
Жизнь не жива, душа омрачена.
В том человеческого сердца нет,
Кого весны не опьянит расцвет.
Вот распустилась роза, и над ней
Поет, гремит, стенает соловей.
Но тот под сени сада не придет,
Кто встречи с другом избранным не ждет.
А мы за Искандаром в сад сойдем,
Осыпанный сверкающим дождем.
РАССКАЗ О СОЛОВЬЕ
НАЗИДАНИЕ
Искандар спрашивает Арасту, почему естество человека как бы возрождается в пору цветения весенних роз; и ответ Арасту, подобный дыханию ветерка из сада мудрости
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: