Лорни так и не понял, почему в тот момент он вдруг вспомнил о Йоки. Перед глазами у него мелькала только прибитая ветром трава и светлая полоска неба где-то впереди. Возможно, он подумал о своей раненной руке, а может быть, вспомнил, как спешил только что по лесу, желая поколотить Йоки. Как бы там ни было, необходимость развернуться и бежать за другом оказалась столь сильной, что Лорни сквозь страх кинулся назад, под падающие камни.

В лицо ему дул сильный ветер: это воздух сверху, теснимый громадиной, врезался в землю и с пылью, травой, ветками и песком бил в глаза. То тут, то там, подбрасывая в воздух клочья земли, падали камни. Стоял такой шум, что Лорни перестал вообще, что-либо слышать. Дальше бежать стало невозможно: пути было не видать. В лицо бил песок, а когда Лорни удавалось на мгновение открыть глаза, всё вокруг оставалось чёрным, словно ночью. Несчастный паренёк попытался окликнуть друга, но теперь даже вдохнуть оказалось невообразимо трудно. Земля под ногами начала трястись. С каждой секундой удерживаться на ногах становилось сложнее. Внезапно Лорни ощутил, что кто-то стоит рядом с ним и дёргает его за одежду. Во тьме паренёк нащупал знакомый старый плащ с ястребиными перьями: это его друг Йоки. Они взялись за руки и побежали к лесу. Неслись со всех ног, спотыкались, падали, ползли, вставали и снова бежали. Их окружала тьма и пыль. Друзья не могли дышать, видеть, слышать и говорить. Земля содрогалась с каждой секундой всё сильнее. Всё, что они могли – держаться друг за друга и бежать туда, где, как им казалось, рос спасительный лес.

И тут страшная сила отбросила Йоки в сторону. Лорни даже не успел крепче сжать руку товарища. Через мгновение земля резко вздыбилась, как напуганная кошка, и у Лорни подломились ноги. Земля стремительно толкала его вверх. Он почувствовал, как его швырнуло вперёд, будто ядро из катапульты. Во время полёта он испытал не страх, а чувство неизбежности. Когда боишься, страх сковывает твои действия, потому что ты не знаешь, что должно произойти. Чувство неизбежности рождается тогда, когда исход ситуации ты полностью осознаёшь. Предпринимать в этот момент ты тоже ничего не можешь, но не потому что ты скован страхом, отчаянием или болью. Ты бездействуешь, потому что ни одно твоё действие не имело бы смысла – ты понимаешь, что всего лишь песчинка в буране, капля в волне, разбивающейся о камни, лист в осеннем урагане.

Лорни рухнул на колючие кусты, поранив руки, которыми закрыл лицо. Где ещё он ушибся, или какую другую часть тела повредил, Лорни и выяснять не собирался: где-то тут, в этой тьме, должен быть Йоки. Кругом продолжало грохотать, земля тряслась, в глаза и рот набивался песок, то и дело рядом падали острые камни. Йоки метнулся вперёд, натыкаясь на ели и кусты. Касаясь еловых лап, он нащупывал путь между стволами, он поднимал ноги как можно выше, чтобы не споткнуться о корни. Вскоре стало светлее, но грохот и тряска не ослабевали. На мгновение, глянув вверх, Лорни увидел, как на вековые деревья падают скалы. Огромные гиганты, отколовшиеся от исполинского косогора, летели на лесной массив, разбивая в щепки живые деревья. Прямо над головою Лорни заметил и падающие горы. Они склонялись прямо над ним. Вся масса, упавшая с небес, теперь нависла над лесом и вот-вот подомнёт его под себя. Лорни бежал, уклоняясь от падающих елей и камней. Внезапно, позади раздался глухой, но мощный удар. Волна звука оглушила Лорни, а ураганный ветер сбил с ног. Он ударился спиной об острые камни и ломаные ветки. Свернувшись калачиком он закрыл голову руками и стал кричать, что было сил. Но как он ни старался, услышать себя он не мог. На него упал небольшой камень. Он дёрнулся от боли и закричал ещё громче. Снова ему в бок ударил холодный осколок. И снова он лишь вздрогнул от боли. Потом ещё несколько раз по нему попало тяжёлыми камнями, а он всё лежал и кричал. Ему было всё равно, умрёт он или нет – главное, чтобы этот кошмар, наконец, утих.

Лорни проснулся оттого, что сильно озяб. Он открыл глаза и обнаружил себя, лежащим в буреломе, накрытым мелкой каменной крошкой. Кругом стояла привычная лесная тишина. Попытавшись встать, он понял, что тело его совсем не слушается. Лорни подвигал суставами: все ли конечности целы? Руки и ноги двигались, спина не болела, шея поворачивала голову, горло цело. Он закрыл сначала один глаз, а потом другой. Оба видели. Ощупывая голову, он обнаружил на затылке ком из волос, слипшихся от запекшейся крови. Голову пронзала дикая боль. Он всё же прощупал череп: а вдруг там дырка? К его счастью, голова осталась цела. Лорни поднялся на ноги. Голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. Он присел, опустил голову на колени и закрыл глаза. Стало легче. Картины произошедшего во всех подробностях всплывали в памяти. Всё случилось так быстро, что теперь, сидя в груде обломков, он должен сложить заполненные ужасом мгновения в цепь событий. Лорни огляделся. Позади него, за вырванными с корнем деревьями, косыми еловыми стволами без ветвей и коры возвышалась до самых облаков отвесная скала. Нет да нет, откуда-то доносился грохот падающих камней. А вот и от самой отвесной стены откололся большой кусок, похожий на огромную серую сосульку и стрелой упал вниз, с лёгкостью войдя в мягкую землю. Лорни никак не мог поверить, что это всё случилось на самом деле. Он отказывался признавать, что видел это всё своими глазами, да ещё и чуть не погиб. Бросив взгляд на свои руки и ноги, он засмеялся. Его одежда стала совсем непригодной: изорванная хуже старой половой тряпки, пропитанная кровью, она лоскутами свисала с его израненного тела. Лорни оторвал левый рукав, чтобы посмотреть на рану, полученную при падении в лесу, когда он преследовал Йоки. Повязка куда-то подевалась, а колотая рана с трудом угадывалась среди других глубоких и не очень ссадин, порезов, ушибов. Лорни снова засмеялся: тогда, увидев, что его руку пронизывает еловая ветка, он не знал, что делать, а теперь искупавшийся в собственной крови он счастлив, что вообще жив.

– Йоки! – вскрикнул Лорни, но громко не получилось. Он откашлялся и снова позвал друга, но уже в полную силу. Позади снова раздались раскаты падающих камней. Поодаль послышалось щебетание птиц и кукушки. Йоки не отзывался.

Лорни встал, забрался на выкорчёванную ель и окинул взглядом окрестности. Скала тянулась с юга на восток насколько хватало глаз. Подле неё лентой, шириной шагов в сто, тянулся бурелом, плавно переходящий в уцелевший лес. Пологая местность превратилась в склон холма, с глубокими трещинами. Наверное, вонзившись в луг, эти небесные горы вытолкнули из-под себя землю, образовав вокруг это всхолмье. Из куч веток и разорванных в клочья еловых стволов торчали серые камни – острые, блестящие влагой. Там наверху, очертания скалы терялись в спускающемся с неё тумане. Предвечерье дышало стуже и стуже. Лорни полез по бурелому, карабкаясь по сваленным елям, огибая острые валуны. Как муравей ползёт по лесной тропинке, усыпанной еловой и сосновой хвоей, Лорни часто останавливался, проваливался куда-то вниз в расселины, снова выбирался, вилял и не раз выползал туда, где уже был. Гигантская каменная сосулька, отколовшаяся сразу после того, как Лорни очнулся, была уже совсем близко. Холодный столп нависал прямо над головою. Этот мёртвый каменный великан, пристально наблюдало за тем, как маленькое живое существо силится преодолеть ещё один аршин. Лорни казалось, что у этого великана там наверху, есть невидимые глаза. Веяло от этого высокого камня такой тишиной, какой пахнет только смерть. Лорни не хотел смотреть вверх. Сейчас, когда каждая часть его тела ныла от боли, запёкшаяся кровь трескалась при малейшем движении, а озноб пробирал всё проворней, ему совсем не хотелось тревожить этого каменного великана, отколовшегося от скал, сошедших с небес. Хотелось скорее проползти это тихое место и больше сюда не возвращаться.

Но именно здесь на глаза Лорни попалась какая-то тряпка. Прямо на ветке, торчащей из еловых лап, он увидел кусок мешковины с воткнутыми в неё перьями. Потемневшая от влаги тряпка, грязная как и всё вокруг, почти не выделялась из общей картины. Лорни приметил её только потому, что она казалась странно знакомой. Это был старый плащ Йоки. Лорни снова тихо позвал своего друга. Когда ему никто не ответил, Лорни начал понимать, что он находится в мире, где падающие с неба горы не имеют никакого значения. Гораздо важнее в этом мире волны невидимого моря, омывающие всё вокруг. Волны, приводящие в движение сосны в этом лесу, травы в степи и его – человека, выползшего из-под обломков. Это волны, которые он никогда не замечал, и которые столь отчётливо предстали перед ним сейчас, на краю этого мира – мира жизни, наполненного бушующим морем светлых и тёмных сил. Он стоял на рубеже и теперь должен был заглянуть за грань, туда, куда теперь ушёл его друг. В тот миг, как он увидел кусок старого плаща, всё стало ясно. Можно было испугаться, закричать, начать надеяться на лучшее и искать, искать, искать. Лорни оказался не из тех. В миг, когда загробный мир предстал перед ним на расстоянии вытянутой руки, молодой человек не потерял самообладания, а даже наоборот, избавился от всего лишнего, чем была заполнена его жизнь. Чёткая картина того, как надо теперь поступать, всплыла в сознании из тёмных глубин его души. Изначально заложенное в нём понимание того, что необходимо делать, а что праздно, нашло в его характере твёрдую опору. Подобно зёрнам, попавшим в плодородную почву, незыблемые жизненные принципы крепко пустили корни в его душе.