Глава 5

Мама и Джош отправились в аптеку, сказав, что им нужно купить для Леви средство от кашля, а я пошла к нему в палату. Леви с хмурым видом смотрел мультфильмы, игнорируя медсестру, которая пыталась заставить его принять таблетки.

— Давай, Леви. Ты же знаешь, что должен это сделать. Я никуда не уйду, пока ты не примешь таблетки. — Она обернулась, когда услышала мои шаги. — О, это, должно быть, твоя сестра. Пришла навестить Леви?

Я, улыбаясь, ответила:

— Ага. Привет, Леви.

Ворча себе под нос, он, наконец-то, берет таблетки и глотает их, даже не притронувшись к стакану воду, который ему протянула медсестра. Она заставляет его открыть рот и поднять язык, прежде чем с удовлетворением уходит.

Я сажусь рядом с его кроватью.

— Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Хорошо. Сейчас идут «Веселые мелодии» с дорожным бегуном.

— Ух ты, круто! — Я поворачиваюсь к телевизору, и мы вместе смотрим его несколько минут. — Помнишь, как мы смотрели эти мультики у бабушки, когда были маленькими?

Прежде чем я начала свою работу в «Сэйфвэе», каждое воскресенье мама затаскивала нас в дом к своим родителям. Бабушка и дедушка делали французские тосты с тягучим сиропом, черничные блинчики и невероятно жирные сосиски. Мы с Леви смотрели мультфильмы, поедая наши завтраки, принесенные на деревянных подносах, которые есть в домах всех стариков. За просмотром «Веселых мелодий» или «Скуби-Ду» мы боролись за блинчики с самым большим количеством черники и за самый поджаренный бекон. Мама просила меня позволить Леви сделать свой выбор, называя это разговором двух взрослых людей. «Веселые мелодии» были забавными, и с тех самых пор Леви их очень полюбил. Но все же было так много воскресений, когда я грустила, зная, что на другом канале показывают «Приключения Скуби-Ду и его команды».

— Хмм… — говорит Леви. — Мама и Джош здесь?

— В магазине.

Леви ворчит.

— Эй, Леви… У меня есть вопрос к тебе.

— Что?

— Ты знаешь о моей мечте о путешествии?

— Ага.

— Было бы замечательно, если бы ты захотел поехать со мной. Мы можем сделать поездку короткой, если ты не хочешь ездить по всей Европе. Или же мы можем поехать только во Францию. Что ты об этом думаешь?

Он смотрит на меня. Ладно, не совсем на меня. Но его глаза сфокусированы на какой-то точке на моем лице, где-то около моего подбородка.

— Поехать во Францию с тобой?

— Ага.

— Хм… — Он смотрит обратно в телевизор и сжимает губы, водя ими взад-вперед по своим зубам. — У тебя достаточно денег?

Мое сердце начинает биться сильнее. Если бы он был совершенно незаинтересован, он бы проигнорировал меня или просто сказал бы мне идти в задницу.

— Ага.

Его пальцы с обкусанными ногтями начинают теребить одеяло. Леви натягивает его на колени и хмурится, его устраивает только такое положение. Вскоре одеяло оказывается уже около его ног, и Леви аккуратно разглаживает его. Он похож на гусеницу, делающую свой кокон.

— Мама согласилась?

— Она… не в восторге. Но я думаю, Джош все уладит. Они хотят спросить у докторов, что те думают по этому поводу.

— Доктора могут сказать «нет».

— Да, это возможно.

Проходит секунда, потом две, затем три…

— Мы должны поехать. Скоро. Желательно через два дня, как только я вернусь домой.

— Да? — Я пытаюсь контролировать свою улыбку. — Тогда я должна купить билеты на самолет, да? Мы полетим в Париж?

Он кивает и чешет нос.

Париж. После всего этого. Париж.

— Тогда хорошо, — говорит Леви. Его голос относительно нормальный. Все еще монотонный, но почти довольный. — Возможно, я вернусь домой на этой неделе. Ты должна купить билеты на двадцать пятое число.

— Хорошо.

Вскоре приходят мама с Джошем, и мы проводим вместе весь полдень, смотря телевизор, и смеясь, когда Леви указывает нам на вещи, которые он находит забавными. Мне с трудом удается концентрироваться. Идея о Париже и всех его возможностях словно прожигают дыру во мне.

Когда мы едем домой, я сообщаю новости:

— Он сказал «да»! — говорю я, пытаясь обуздать волнение. — Он хочет поехать в Париж! Он хочет уехать двадцать пятого числа!

Джош улыбается:

— Леви действительно этого хочет? Это же замечательно!

— Я знаю и не могу в это поверить!

Мама ничего не говорит. В зеркале заднего вида я вижу, как она хмурится. Мама действительно выглядит на свой возраст, когда волнуется. На все сорок пять лет. Джош мог бы быть ее сыном-старшеклассником вместо мужа.

Мы заворачиваем на подъездную дорожку к дому. Когда Джош выходит из машины, а мы с мамой остаемся наедине, она спрашивает:

— Он действительно хочет поехать?

—Ты же знаешь, какой он упрямый. Если бы он не захотел поехать, он бы даже не стал об этом разговаривать.

— Ты же не принуждаешь Леви пойти на поводу твоих желаний, так ведь? — шепчет мама, смотря на свои колени.

Борясь с волнением, я очень осторожно отмеряю свои слова, прежде чем ответить:

— Нет, мама. Я бы никогда этого не сделала.

Она очень глубоко вздыхает:

— Мы должны посоветоваться с доктором Пирсоном, — говорит мама. — Но если это то, что хочет Леви… Возможно, мы сможем что-то сделать.

А это то, что он хочет. Хочет. Хочет. Хочет.