Аль Багум хотел было ответить, но гений исчез, а вместе с ним плоды, цветы, сад, бассейн. Кругом сгустилась тьма.

— Почему же ты не выходишь? — вполголоса спросил фонарик.

Аль Багум протянул руку, и перед ним открылась дверь. Он переступил через порог гробницы. Железная дверь с грохотом закрылась, и он очутился под яркими лучами света, возле корзины, которую недавно поставил под одной из больших кокосовых пальм.

Аль Багум весело побежал домой. Дома его встретила взволнованная Медже и рассказала, что без него случилось много неприятного. Приходил Мук с приставом и унес весь их бедный скарб, чтобы продать его за долг. Детей увела к себе Зораида, обещала накормить их чем придется и уложить спать.

— Успокойся, моя бедная Медже, — сказал Аль Багум. — Я принес в дом счастье. Видишь вот этот кошелек, в нем достаточно денег, чтобы заново отстроить дом.

— Аллах! — закричала Медже, — кто же дал тебе эти деньги?

— Мне их подарил один могучий покровитель, но кто он, я не смогу сказать, он запретил мне говорить его имя.

В эту минуту на пороге пустой комнаты показались два черных невольника. Оба держали по маленькому ящичку из сандалового дерева. Они весело засмеялись, низко поклонились и поставили ящички на пол.

— Хи, хи, хи! Вот и домашние вещи, — сказал один.

— Хо, хо, хо! Вот и товары, — сказал другой.

И, не дожидаясь ответа Аль Багума, прибавили:

— Без благодарностей! Нам запрещено слушать их. Наш господин благодарен. Красивые вещи! Прекрасные товары! Аль Багум доволен? Прощайте!

Они, исчезли. Медже ничего не понимала, да и Аль Багум тоже. Его удивило, что ящички с домашними вещами и с товарами были так малы.

«Уж не хотел ли гений посмеяться надо мной?» — подумал было Аль Багум, но мысленно прибавил: «Впрочем, стыдно мне сомневаться в его благодарности. В свое время все объяснится».

В этот вечер Аль Багум заснул счастливый, с надеждой на будущее.

— Пора, пора вставать, уже рассвело, — прозвучал тонкий голосок над ухом Аль Багума. Он невольно открыл глаза, подумав: «Кто это говорит?»

— Как? Ты не узнаешь меня? — продолжал голосок. — Это я, твой фонарик. Вставай же, вставай.

«Гм, гм, — подумал Аль Багум. — Мне кажется, гений дал мне не только помощника, но и наставника».

С этого дня началась постройка дома. Однако как ни торопил Аль Багум работников, дело шло медленно.

— Ах, — сказал он однажды, — как бы мне подогнать этих ленивых и медлительных людей?

— Очень просто, — послышался из его кармана тоненький голосок фонарика. — Обратись ко мне.

— Подгони их, — попросил Аль Багум.

— Вынь меня, — сказал фонарик. Аль Багум так и сделал.

Фонарик направил на работников красные лучи. В ту же минуту все они принялись работать с удивительной быстротой. Их можно было принять за пчел в улье. За три часа было закончено дело, на которое следовало потратить шесть недель. Мечта Аль Багума исполнилась. У него снова был хороший дом.

— Откуда же мне взять мебель и все домашние вещи? — прошептал Аль Багум, потирая лоб.

— А то, что подарил тебе гений? — напомнил фонарик.

Аль Багум вспомнил о ящичках, которые он оставил в той комнате, в которой жил прежде, и решился открыть один из них при жене и детях. Все с удивлением увидели, что в ящичке лежали вещи, необходимые для меблировки маленького кукольного домика. Ахмед и Марджиана закричали от радости, Аль Багум же подумал: «Вот этого-то я и боялся». Тем не менее он осторожно взял турецкий диван, бывший не длиннее указательного пальца, и поставил его к стене. Увидев это, Медже и дети громко захохотали, но они перестали смеяться, увидев, что диванчик все растет и растет, наконец он сделался настоящим большим диваном. То же случилось и со всеми остальными вещами — столами, коврами, этажерками, подушками, всеми принадлежностями кухни и т. д.

— А вот гамаков-то у нас и нет, — плаксивым голосом сказала Марджиана.

— А это что? — в то же время спросил Ахмед, вынимая из ящичка две сеточки, золотую и серебряную. Это были крошечные гамаки, как бы сделанные для маленьких кукол. Дети пришли в восторг от игрушек, но Аль Багум расправил их и внимательно рассмотрел. «Гамак Ахмеда» — написано было на одном. «Гамак Марджианы» — виднелось на другом. Аль Багум повесил их, и гамаки вскоре увеличились до нормальных размеров. Дети были в восторге. Медже тихо молилась.

— А что это? — спросила вдруг Зораида, придвигая к себе второй ящичек. — Почему на нем написано «товары»?

Аль Багум открыл ящичек. В нем лежало множество ковров, недорогих тканей, мехов, кашемиров, материй, вытканных золотом и серебром, бабуш, драгоценностей, трубок, разного оружия, словом, всего, что должно продаваться в восточной лавке. Только все эти вещи были крошечные, точно для кукол. Тем не менее и с ними повторилось то же, что было с мебелью. С помощью Зораиды, Медже и детей Аль Багум приводил в порядок свои товары.

С этого дня дела Аль Багума совсем поправились. Он был благоразумен, честен и трудолюбив, а потому ему не пришлось прибегать к помощи фонарика. Зораида управляла его магазином, который стал самым богатым в Мекке. Все были счастливы.

Между тем старый Мук, который жил на другом конце громадного города, удивлялся, что он ничего не слышит о своем должнике.

«Не посмотреть ли мне, что он делает», — однажды подумал недобрый человек. Придя к Аль Багуму, он изумился, увидев, как богато и хорошо живет он. Он насторожился, а лицо его приняло выражение сладкое и угодливое.

— Осмелюсь напомнить о вашем долге, — сказал он Аль Багуму.

— Да ведь ты продал все мои вещи, — заметил Аль Багум.

— Так что же? Я выручил за них всего двадцать пять цехинов.

И он заставил Аль Багума пойти вместе с ним к судье — кади. Там он потребовал у Аль Багума такие деньги, которых тот ему не был должен. Аль Багум согласился заплатить Муку его сто семьдесят пять цехинов, но отказался дать больше.

— Но, — сказал кади, — этот Мук уверяет, что ты богат. Почему же ты не соглашаешься заплатить ему столько, сколько он требует?

— Потому, — ответил Аль Багум, — что я ему должен только сто семьдесят пять цехинов, а не триста семьдесят пять, как он уверяет.

— Клянусь всем дорогим для меня, что он мне должен триста семьдесят пять цехинов! — закричал Мук. — Если я лгу, пусть Аллах тотчас же превратит меня в осла.

— Клянусь Магометом, — сказал Аль Багум, поднося руку к поясу, в котором лежал фонарик, — мне нужен осел для перевозки моего товара. Это будет отлично. Сделайся же ослом!

Кади невольно засмеялся, но вскоре побледнел, увидев, что уши Мука вытянулись еще больше, руки стали тоньше, пальцы превратились в копыта, все тело покрылось шерстью, а платье сделалось седлом. Через мгновение перед ним стояли не Аль Багум и Мук, а Аль Багум и осел.

— Друг мой, — сказал кади, — я вижу, что тебе покровительствует какой-то гений. Очевидно, ты честный человек, а Мук был мошенником. Садись же на твоего осла и поезжай домой.

— Господин кади, — ответил Аль Багум, — возьмите вот эти сто семьдесят пять цехинов, которые я должен Муку, и храните их, пока он не спросит у вас этой суммы.

— Угу, угу, — закричал осел, но кади не понял его. Он с удовольствием взял цехины и потер руки. По дороге к дому Аль Багум встретил бывшего друга Мука. Мук-осел захотел рассказать ему о своем несчастье, но только заревел по-ослиному.

— Славный голос у твоего осла, — посмеиваясь, сказал бывший друг Мука. — Но странно: ведь он похож на Мука, помнишь, на того ростовщика, который обошелся с тобой так жестоко. Этот Мук уверяет, что он дружен со мной, но это неправда, и я советую тебе остерегаться его.

— Конечно, — ответил Аль Багум. — Мук поступил со мной как мошенник…

В эту минуту осел так подпрыгнул, что Аль Багум чуть не слетел с него, но он раза два ударил его палкой, и Мук успокоился.

— Да, как настоящий мошенник, но я уверен, что он исправится.

Дети обрадовались, увидев, что Аль Багум привел им осла. Было приятно смотреть, как они гладили его, говоря: