О том, что граф прибыл в Мэнор, я узнала от миссис Мэнсер.

– Очевидно, – заявила она, – граф приехал забрать мамзель домой. Думаю, что он ей как следует всыпет. Представляете себе, как граф рассвирепел, когда узнал, что его дочка сбежала с конюхом! Этот господин имеет о себе высокое мнение! Стоит посмотреть на него, когда он скачет верхом, и сразу можно это понять. А его дочери вздумалось выйти замуж за Джеймса Уэддера! Никогда не слыхала ничего подобного! По-моему, людям следует держаться того положения, в каком их создал Бог.

Я была не расположена слушать ее проповеди, и когда она пригласила меня на ужин, то сослалась на обилие работы в школе.

– А как идут дела в школе, Минелла? – Лицо миссис Мэнсер выражало беспокойство, но на губах мелькала довольная улыбка. По ее мнению, единственное занятие для женщины – быть хорошей женой и хозяйкой, а чем менее прибыльной будет становиться школа, тем скорее я возьмусь за ум. Она хотела видеть своего Джима женатым по ее выбору (как ни странно, она выбрала меня), а внуков – бегающими по ферме, учащимися доить коров и кормить кур. Я улыбнулась, представив себе мамино возмущение подобной перспективой для меня.

Вскоре после ухода миссис Мэнсер пришел слуга из Мэнора. Там нуждались в моем присутствии, и сэр Джон и леди Деррингем просили меня придти как можно скорее.

Я подумала, что это как-то связано с уходом из школы Марии и Сибил. Возможно, они уезжают, не дожидаясь окончания оплаченного срока.

Не без трепета я вспомнила о присутствии графа, но решила, что вряд ли его увижу.

Я пересекла лужайку мимо солнечных часов и вошла в холл. Один из слуг сказал, что сэр Джон ожидает меня в голубой гостиной и примет без промедления. Когда он открыл дверь и доложил обо мне, я увидела сэра Джона, стоящего спиной к камину. Внезапно мое сердце дрогнуло, ибо я заметила в комнате графа, глядевшего в окно.

– А, вот и вы, мисс Мэддокс, – сказал сэр Джон.

Граф повернулся и отвесил поклон.

– Вы, наверное, интересуетесь, почему мы вас позвали сюда, – продолжал сэр Джон. – Это касается досадного происшествия с Маргерит. Граф хочет кое-что предложить вам, и я оставлю вас с ним, чтобы он мог объяснить свои намерения.

Сэр Джон указал на стоящий у окна стул с высокой спинкой, и я села.

Когда дверь за хозяином дома закрылась, граф опустился на подоконник и устремил на меня пристальный взгляд.

– Коль скоро, мадемуазель Мэддокс, вы говорите на моем языке лучше, чем я на вашем, то давайте беседовать по-французски. Я хочу, чтобы вы полностью понимали суть моего предложения.

– Если мне что-нибудь будет непонятно, то я скажу вам, – ответила я.

Слабая улыбка мелькнула на его губах.

– Вы все поймете, мадемуазель, ибо вы весьма хорошо осведомлены. Речь идет об истории с моей дочерью. Какой стыд! Какой позор для нашего благородного дома!

– Разумеется, все это крайне неприятно.

Граф взмахнул рукой, и я вновь обратила внимание на кольцо с гербовой печатью и дорогое кружево манжеты.

– Но я не намерен позволять этому становиться еще более неприятным. Должен сказать вам, что я не имею сына. Моя дочь – единственная, кто может продолжить наш знатный род. Ничто не должно воспрепятствовать этому. Но сначала ей предстоит произвести на свет ублюдка – сына конюха! Он не будет носить наше благородное имя.

Я напомнила ему, что ребенок может оказаться девочкой.

– Будем на это надеяться. С дочерью хлопот меньше. Но сначала необходимо обдумать план действий. Ребенок должен родиться тайно. Я могу это устроить. Маргерит поедет в место, которое я для нее на Гаду, под чужой фамилией и в сопровождении компаньонки. Она будет представлена, как вдова, пребывающая в нервном расстройстве, так как ее молодой супруг погиб в результате несчастного случая, и опекаемая своей доброй кузиной. Когда ребенок родится, его отдадут приемным родителям, а Маргерит вернется домой, и, таким образом, эта досадная история окажется как бы никогда не происходившей.

– Мне это представляется достаточно простым выходом из положения.

– Не так уж он прост. Все нужно как следует спланировать. Держать ребенка в семье нельзя – такие секреты рано или поздно выходят наружу. Как видите, мадемуазель, мне предстоит нелегкая задача.

– Да, понимаю…

– Вы весьма понятливы. Я знаю это с нашей первой встречи. – На его губах мелькнула улыбка. – Вижу, что вы озадачены и спрашиваете себя, какое вы имеете ко всему этому отношение. Отвечаю: вы будете кузиной.

– Какой кузиной?!

– Кузиной Маргерит, разумеется. Вы будете сопровождать ее в то место, которое я для вас подберу, присматривать за ней, следить, чтобы она вновь не наделала глупостей, а я буду знать, что моя дочь в надежных руках.

Я была так ошеломлена, что едва смогла ответить:

– Это… это невозможно!

– Невозможно? Мне не нравится это слово! Когда люди говорят мне "невозможно", то я всегда стараюсь доказать им обратное.

– У меня же школа!

– А, ваша школа! К сожалению, я слышал, что дела в ней идут не так хорошо, как следовало бы.

– Что вы имеете в виду?

Граф развел руками, давая понять, что огорчен моими неприятностями, хотя уголки его рта свидетельствовали, что моя ситуация его забавляет и вполне устраивает.

– Пришло время поговорить откровенно, – сказал он. – Мадемуазель Мэддокс, у меня свои беды, у вас свои. Что вы будете делать, когда школа станет для вас обузой, а не средством к существованию?

– Об этом пока нет речи.

– Послушайте, я же просил вас говорить откровенно! Простите мне мою дерзость, но вы выглядите не так солидно, как ваша матушка. Люди колеблются – они не знают, стоит ли им посылать своих дочерей в школу, где единственная учительница – сама почти что девочка. Одна из учениц уже сбежала с конюхом. Могло бы такое произойти при вашей матери?

– Побег вашей дочери не имеет никакого отношения к школе.

– Моя дочь проводила с вами очень много времени в вашей школе. Несомненно, она сплетничала и поверяла вам свои любовные тайны. А после этого она бежит с конюхом. Это катастрофа не только для нее и для нас, но и для вас и вашей школы. Я особенно укрепляюсь в своем мнении, когда слышу сплетни о том, что сына владельца поместья отправили в путешествие из-за вас.

– Вы… вы меня оскорбляете!

– Знаю. Говоря откровенно, оскорбительные манеры – часть моего шарма, так что я всегда их придерживаюсь. Они куда привлекательнее, нежели добродушие. Особенно, когда я говорю правду, а она состоит в том, дорогая мадемуазель, что вы в весьма затруднительном положении… впрочем, как и я. Давайте будем друзьями и поможем друг другу. Как вы поступите, когда ваша школа перестанет служить вам средством к существованию? Вы станете гувернанткой у каких-нибудь отвратительных детей, которые превратят вашу жизнь в ад. Или выйдете замуж за фермера, что вообще обернется для вас величайшей трагедией.

– Вы, кажется, прекрасно осведомлены о моих личных делах.

– Я всегда подробно узнаю о том, что меня интересует.

– Но я не могу согласиться на ваше предложение.

– Для такой смышленой молодой особы вы иногда говорите удивительные глупости. Но так как я знаю, что вы имеете в виду совсем не это, то не меняю мнение о вас. Я заинтересован в вас, мадемуазель. А вы разве не чувствуете себя ответственной за мою дочь и не хотите быть поближе к ней? Я хотел бы, чтобы вы уехали как можно скорее, но понимаю, что вам нужно уладить дела здесь. Так что можете особенно не спешить, тем более, что я, к счастью, располагаю некоторым временем.

– Вы слишком торопитесь.

– Я всегда тороплюсь. Это лучший способ путешествовать. Но, как я уже сказал, вам незачем особенно спешить. Ну, дело улажено, и мы можем перейти к деталям.

– Дело далеко не улажено. Предположим, я соглашусь остаться с Марго до рождения ребенка, что тогда?

– Тогда вы займете место в моем штате.

– Место? Какое место?

– Это мы решим. Вы будете кузиной Маргерит, живя в доме, который я для вас подыщу, а может быть, и после этого. Я всегда считал, что если начинать обманывать, то до конца. Причем обман должен быть как можно ближе к правде и выглядеть абсолютно правдоподобно. Правду и вымысел следует искусно сплетать между собой, дабы они казались убедительнее. Так что если вы представитесь кузиной, то может быть, для вас есть смысл играть эту роль и в дальнейшем. Конечно, ваша национальность создает трудности. Придется сказать, что дочь прапрапрадедушки Маргерит вышла замуж в Англии, и вы происходите из этой семьи, являясь, хотя весьма отдаленной, но кузиной. Вы станете компаньонкой Маргерит и будете присматривать за ней. Недавний злосчастный эпизод доказал, что она нуждается в присмотре. Ну, разве это плохое предложение? Оно избавит вас от ваших трудностей, а меня от моих.