Королева вновь обрела выражение царственного достоинства и вновь дала преклонившему колено Робину поцеловать ей руку. Затем она улыбнулась и потрепала его по щеке.
– Это мальчики отдают все и не требуют ничего, – на сей раз абсолютно непритворно вздохнула Елизавета, – и нам, увы, приходится только верить им на слово. Я бы оказала тебе какую-нибудь милость, чтобы ты хранил в своем сердце память обо мне, но, боюсь, что это лишь увеличит опасность, которой ты подвергаешься. Так что иди своим путем!
Робин вернулся к себе и, переодевшись в более скромное платье, отправился к Уолсингему в его дом у городской стены. Повидавшись там с сэром Джоном Хокинсом и двумя стряпчими, он подписал документы, дающие государственному секретарю право использовать его корабли в морском флоте королевы.
– Значит, твои дела в порядке, – заметил Уолсингем. – Если ты поужинаешь со мной завтра в Барн-Элмс, мы обсудим детали твоей миссии.
Во время приятного семейного ужина серьезные манеры и серьезные дела были на время отложены. Государственный секретарь повеселел, насколько позволяла присущая ему сдержанность, а его дочь, чей муж, сэр Филип Сидни,[87] тогда сражался в Нидерландах, тщательно скрывала свое беспокойство. Они изо всех сил старались, чтобы Робин чувствовал себя, как дома, но при этом напомнили Эбботс-Гэп и надежду, что Синтия когда-нибудь придаст ему красоту и блеск своим присутствием.
– Я обязательно вернусь! – внезапно воскликнул он, и Френсис Сидни понимающе взглянула на него, вернув ему твердость.
– Конечно вернетесь – как и мой дорогой супруг, – сказала она с небольшой испуганной паузой в середине фразы и ободряющей улыбкой в ее конце. – Поверьте взрослой замужней женщине, – ей было всего девятнадцать, – мы предпочитаем испытание нашей храбрости отсутствию причин для нее.
Следовательно, Френсис знала о Синтии, иначе она бы не произнесла этих слов. Робин густо покраснел, но был доволен. Он обернулся к сэру Френсису.
– Мистер Грегори из Лайма – весьма наблюдательный джентльмен, – заметил юноша.
Сэр Френсис тоже покраснел, хотя и не так густо, как Робин.
– Думаю, что мистер Грегори обладает природным даром наблюдательности, – согласился он.
– Он помогает ему узнавать содержание писем по надписям на них, – продолжал Робин.
Сэр Френсис едва не подавился, хотя в этот момент ничего не ел.
– Такие вещи называют вторым зрением, – буркнул он.
Робин улыбнулся.
– Счастлив узнать об этом, сэр, – с уважением произнес он. – Ибо иначе я бы назвал это первым зрением, так как мистер Грегори, кажется, узнает содержание писем даже раньше тех, кому они адресованы.
Френсис рассмеялась, и Уолсингем присоединился к ней, хотя его веселье было не вполне искренним. Леди Урсула, его жена, понятия не имела, о чем идет речь. Поднявшись, Уолсингем обратился к ней:
– Дорогая, мы с нашим гостем пройдем ко мне в комнату и, наверное, засидимся допоздна.
Робин простился с леди Урсулой и поднес к губам руку Френсис Сидни, которая вернула ему любезность ответным пожатием и блеснувшими в глазах слезами, но ничего не сказала, ибо слова не принесли бы никакой пользы им обоим. Френсис жила в ожидании страшного дня, который наступил через два месяца и лишил Елизавету драгоценнейшего бриллианта в ее короне. Робин отправлялся с опаснейшей миссией, не сулившей ему ни почестей, ни наград, и настолько секретной, что даже его возлюбленная не должна была знать, где он находится и что делает, пока все не будет кончено.
Робин последовал за сэром Френсисом в библиотеку.
– Приступим к делу.
Улыбнувшись, секретарь указал юноше на стул у большого квадратного стола. Пока Робин усаживался, он подошел к бюро в углу комнаты, отпер один из ящиков и вынул несколько документов и маленькую записную книжку. После этого он сел напротив Робина.
– Вот твой заграничный паспорт, – сказал Уолсингем, развернув пергамент с большой печатью и подписью лорда Берли внизу. – Ты можешь путешествовать с пятью лошадьми и двумя слугами. – Он протянул пергамент через стол.
– Зачем мне столько? – спросил Робин.
– Ты молодой состоятельный джентльмен, отправившийся в большое путешествие для расширения своего кругозора.
– Но мое состояние ушло, – печально заметил Робин.
– Оно на пути к восстановлению, – ответил Уолсингем. – А пока что вот кредитное письмо в парижский филиал банкирского дома Фуггера во Франкфурте и еще одно, генуэзскому банкиру Росполи.
Робин взглянул на письма, убедившись, что они в полном порядке.
– А это распоряжение сэру Томасу Гришему в Старой бирже выдать тебе сто фунтов золотом, которые ты получишь, прежде чем оставишь Лондон.
Робин сложил приказ и кредитные письма, поместив их поверх заграничного паспорта.
Сэр Френсис, просматривая документы, ставил на них подпись и протягивал через стол.
– Это письмо настолько важное, что если бы ты потерял его, то на следующий день мог бы возвращаться домой.
Робин прочитал письмо.
– Оно рекомендует меня Джованни Фильяцци из Палаццо Негро во Флоренции.
– Джованни Фильяцци, – объяснил Уолсингем, – посол герцога Тосканского[88] при испанском дворе.
Робин нахмурился.
– Значит, он друг короля Филиппа?
– И в большой милости у него, – невозмутимо отозвался Уолсингем. – Но мне он еще более близкий друг.
Робин кивнул.
– Я доставлю письмо, как можно быстрее.
– Не сомневаюсь, – сказал Уолсингем, протягивая руку. – Во Франции ты будешь говорить, что приехал изучать сокровища французского искусства.
Он взял письмо к Фильяцци, сложил его, зажег свечу и запечатал послание кольцом с печатью. Когда он снова протянул его Робину, тот отпрянул.
– Вы забыли кое-что.
– Я?
– Да.
Уолсингем осмотрел письмо. Адрес был написан правильно.
– Что же я забыл?
– Знак виселицы, – ответил Робин.
Секретарь весело рассмеялся.
– Я приберегаю этот знак для своих друзей в Англии. Этот любезный намек в Италии может быть неверно понят.
Робин уложил рекомендательное письмо вместе с кредитными письмами, приказом сэру Томасу Гришему и заграничным паспортом в сумку, висевшую на поясе.
– Фильяцци тебя ожидает, – сообщил Уолсингем.
– Я постараюсь явиться к нему как можно скорее.
– Чем скорее, тем лучше. Филипп нанял в Генуе пять галеонов.[89] с итальянскими солдатами и матросами. Фильяцци занимается этими кораблями и отплывает на одном из них в Лиссабон[90]
– В Лиссабон? – удивленно переспросил Робин.
– Это твой единственный путь в Мадрид. – В испанские порты прибывает много итальянских галеонов и галеасов.[91] Эти отправляются из вольных городов и Ливорно[92] прямо в Лиссабон. Синьор Фильяцци должен поехать туда и проследить, чтобы все выполнялось должным образом, прежде чем ехать в Мадрид.
– Корабли собираются в Лиссабоне?
– Другие, из принадлежащего Филиппу Неаполитанского королевства и папистских государств встречаются в Кадисе,[93] где, я думаю, еще один сэр Френсис[94] с более крепким телом, нежели у меня, может станцевать неплохую павану. – Он улыбнулся. – И мне кажется, Робин, что быстроходный корабль, недавно построенный в Пуле и именуемый «Экспедиция», сможет принять деятельное участие в этом танце.
87
Сидни Филип (1554–1586) – английский поэт, государственный и военный деятель, был женат на дочери Уолсингема, Френсис
88
Флоренция являлась в то время центром Великого герцогства Тосканского
89
Галеон – испанское и португальское военное трехмачтовое парусное судно
90
В 1581–1640 гг. Португалия была подвластна Испании
91
Галеас – военное парусно-гребное судно, крупная галера
92
Порт в Италии, в области Тоскана
93
Кадис – порт на юге Испании, в области Андалузия
94
То есть Френсис Дрейк