Поэтому следует задуматься, если ваша подруга вдруг принесла вам в подарок подушку.

Из моей практики мне известно множество случаев, когда по моему совету семья, купив новые подушки и уничтожив старые, возвращалась к нормальной жизни. Прекращались бесконечные ссоры, заново обретались покой и согласие.

Порча на подушку, пожалуй, одна из самых древних. Особенно легко это делалось раньше, когда люди не навешивали на двери замков, уходя в поле косить или жать. В этот благоприятный момент любой из недоброжелателей мог войти в дом и воткнуть иглу в постель или начинить подушку порчей, которая, как замедленная мина, рано или поздно уносила покой, здоровье и жизнь целого поколения. Я не оговорилась, именно целого поколения, так как порой делали порчу на смерть всего рода. Постепенно род вымирал: молодые и старики, отроки и младенцы, никого не обходила смерть, пришедшая через подклад в подушке. Откупались тогда от этой порчи золотыми рублями, унося их на могилу, зарывая в ногах у покойника, читая специальные заклинания. Сейчас нет золотых монет, поэтому я научу вас другой, не менее сильной отчитке от подушечного подклада.

Читают до сорока раз, затем сжигают подушку вместе с подкладом,

Упокой, Господи, то, что вредило.

То, что нас губило,

То, что наш род изводило.

Матерь Божия Мария,

Как Ты Христа Спасителя породила,

В пелены его обрядила,

День и ночь его защищала,

Хранила, от всего оберегала,

Также и наш род, христианский народ,

Рабов крещеных,

Церковью благословенных (имена семьи)

Спаси, сохрани, защити и обереги.

А кто ту порчь на наш род послал,

Так бы тот человек страдал:

Как мы, Божьи рабы (имена),

Пострадать должны были.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Из письма:

«...боюсь, что мое письмо будет большим и вы его не дочитаете. Но невозможно рассказать о том, что произошло в моей судьбе. Ради Бога, дочитайте письмо и ответьте мне, иначе я просто сойду с ума.

О таких людях, как я, обычно говорят: «баловень судьбы». И это правда. Оглядываясь на свою прошлую жизнь, я не могу вспомнить ни одного печального дня. Мне повезло с самого рождения. Моя мама вышла замуж за пожилого, но очень одаренного и богатого человека. Мой отец безумно любил мою мать, и когда она меня родила (по ее рассказам), все комнаты нашей огромной квартиры были завалены розами и дорогими подарками. В то время, когда в стране были повсюду очереди за продовольствием, наша прислуга объедалась икрой и деликатесами. Для нас не было закрытых дверей.

Я получила отличное образование.

Папа понимал, что с его смертью все может для нас с мамой измениться. И он предпринял меры. Мы эмигрировали за границу. Вскоре родители позаботились о моем замужестве. Счастье и тут сопутствовало мне. Мой муж Стив был добрый и веселый человек. Работа дипломата соответствовала его характеру, он со всеми находил общий язык, и у меня появилось много интересных знакомых, влиятельных и именитых.

Шло время. Однажды мы с мужем заговорили о покупке дома. Его и мои родители хотели сделать нам подарок. Мы должны были подобрать дом по своему усмотрению, а они (родители) оплатить наш выбор.

По-моему, это был третий вариант из тех домов, что мы посмотрели со Стивом. В этот раз я поехала смотреть дом одна. Еще не войдя в парадную, я страстно захотела иметь именно этот дом. Внешний вид дома был безупречен, именно такой, о котором я всегда мечтала. Войдя в дом, я окончательно поняла, что куплю этот дом. Сопровождал меня при осмотре дома человек, который работал у хозяйки этого дома. Узнав, что я пришла смотреть дом с целью его покупки, он сказал, что покажет мне весь дом, затем со мной поговорит сама хозяйка.

Чем больше я его осматривала, тем больше желала этот дом. Он был огромен. В нем было три бассейна, много спален, чудесные камины, летний сад внутри и под крышей. Я не стану перечислять все имевшееся в этом доме. Просто к концу путешествия по дому я стала думать, что он, пожалуй, будет очень дорог. Наконец меня привели к хозяйке дома, она лежала в постели. Я слегка опешила, но потом поняла, что хозяйка больна и, видимо, совсем не встает. Я присела в предложенное кресло, и мы стали разговаривать. Вместо того чтобы говорить о цене дома, больная начала спрашивать меня, кто я, откуда, с кем и как живу. Узнав, что мы эмигранты из России, она как бы насторожилась, и я решила, что ее следует успокоить, чтобы не сорвать покупку. Я заверила ее, что мы не беженцы, не политические переселенцы, и чтобы она совсем успокоилась на мой счет, стала рассказывать ей, что в моей жизни все замечательно. Что, наверное, в природе таких счастливых и здоровых людей бывает очень и очень мало. Я рассказывала ей о своей жизни, а она внимательно и жадно слушала меня.

– За какую сумму вы сможете приобрести мой дом? – в конце концов спросила она меня.

– За разумную. Дом ваш неплохой, но если цена будет слишком высокой, то, конечно, мы не будем покупать этот дом, – закончила я с замиранием сердца.

Хозяйка задумалась. Казалось, она совершенно забыла обо мне. Я видела, как сильно трясутся у нее руки и голова.

– Боже, какая она больная, – думала я. И стала вспоминать название болезни. «Паркинсон» крутилось у меня в голове, но я не решилась спросить ее, чем она больна. И тут хозяйка сказала:

– Я возьму с вас за дом мало, так как больна и вряд ли долго проживу, а родных у меня нет. Но у меня есть условие: дом должен быть куплен лично вами, а не через посредников. И еще: только ваша подпись будет стоять в купчей после моей.

Я не удивилась этому условию, видимо, бабуся боится иметь дело с мужчинами, опасаясь обмана и поэтому считает, что безопаснее иметь дело с женщиной.

Когда я услышала от хозяйки цену за дом, то решила, что ослышалась или не так поняла. Но она подтвердила, сказав еще раз, что родни у нее нет, а врачи не высказывают оптимизма в отношении того, сколько ей осталось жить.

Боясь, что хозяйка передумает или же ей подсунут других покупателей, а еще хуже она возьмет и умрет, я решила с покупкой не тянуть. На вопрос, когда мы сможем произвести расчет и подписать купчую, она сказала:

– А вот тут будет еще одно, но обязательное условие. Все купчие дела мы будем делать ночью, так как моя странная болезнь усугубляется в течение дня и только ночью я чувствую себя намного легче. Если для вас это условие неприемлемо, то извините и до свидания, – добавила хозяйка моего будущего дома.

Я молча смотрела на нее и думала, а вдруг у нее что-то с головой, но отказаться от дома я уже не могла, тем более что он достается почти даром. «Нет уж, – думала я, – может она и ненормальная, но я-то нормальная». И пообещала ей подъехать ночью в три часа, как она и просила. Я была готова на все, чтобы заполучить этот шикарный дом. За границей жизнь течет ночами не менее оживленно, чем днем, я взяла такси и поехала. Войдя в спальню хозяйки, я опешила: повсюду горели свечи. Хозяйка сидела в подушках. «Чокнутая», – подумала я, но спрашивать ни о чем не стала, торопила события.

Когда, мы подписали документы, хозяйка вдруг скороговоркой сказала, что-то типа: «Свое отдаю, твое заберу» или «Свое отдаю, а твое беру». Точно я не поняла.

– Что вы сказали? – спросила я ее. Она кисло улыбнулась и ответила:

– Сказала, что продала тебе все, что хотела.

И я больше об этом не думала. Мы договорились, что через неделю я могу въезжать в купленный дом. Потом мы переехали, и я неожиданно заболела. Никогда раньше я не болела и не знала, что мое здоровье может вот так куда-то испариться в одночасье. Врачи меня лечили всем подряд, но мне становилось только хуже. Здесь, за границей, развита экстрасенсорика, но экстрасенсы от меня шарахались. Я стала похожа на вешалку, худая и безликая, как палка. Пыталась ездить по курортам, но все без толку.