– Откуда ты к нам пришла? – был мой первый вопрос.

– Ты верно поняла, что я из колдунов, ты ведь видела, сколько людей ко мне идет и то, что я делаю. Так вот, есть у нас неписаные законы, о которых я не должна тебе говорить, потому как ты не поймешь, да и не в этом суть. В общем, много лет назад я была с поклоном у великого мастера.

– У такой, как ты сама, – спросила я.

– Не, – серьезно ответила она, – я и в подметки ей не гожусь. Живет она в Сибири, род их зовется Степановы. Так вот, ехала я к ней, была одна, а вернулась совсем другая. Прежде о себе думала, что много наш род умел, но пред нею я была как младенец, ничего не знающий и беззащитный. Жила я возле нее месяц, а прожила словно годы. Видела, как она столбы пыли гоняет, людей и скот лечит. И всему этому учила меня, и ругала за гордость мою, и плакала вместе со мной за мои грехи.

– Какие грехи? – спросила я. Та посмотрела на меня и сказала:

– Ну да, я ведь обещала тебе на любые твои вопросы ответить. Грехи у нас, мастеров, всякие могут быть. Я ведь при желании и в гроб могу человека загнать. И много этим нагрешила, а как рассказала Евдокии, та и прогнала передо мной всех покойников, которых я в гроб вогнала. И велела она мне в покаянии сироте помогать и указала она мне город и деревню, где ты будешь, и на воде показала твое лицо и все детство твое несчастное. Пришла я в твой дом, а у вас похороны, и ты, пичуга, стоишь, рыдаешь. Сердце у меня зашлось за тебя, и я осталась у вас. Отец твой постылый с замком ходит, он, верно, и не понял, откуда я появилась у вас. – И Мария засмеялась, но не весело, а с какой-то горечью.

– Значит, ты уйдешь от меня скоро? – спросила я ее.

– Вот исполнится тебе 18 лет, выйдешь замуж за Андрея, и я в монастырь уйду.

– За какого Андрея? – спросила я.

– А ты все равно его пока не знаешь, – ответила она.

– Значит, если бы не тот мастер, ты бы меня не нашла?

Она кивнула.

– А как я буду жить?

И Мария рассказала всю мою жизнь, все, что будет. Сколько детей будет. Сказала также, что будут у меня книги внучки Степановой, что по велению своей бабушки она будет мир учить себя защищать. Одно только она мне не сказала, год моей смерти, да я и не настаивала, все же страшно об этом знать. В 18 лет я познакомилась со своим будущим мужем Андрюшей и перешла к нему жить. Мария оставила мне свои иконы и, взяв узелок, ушла в монастырь. В какой, не сказала, потому как не полагается.

Я навсегда сохранила в памяти своей ее строгий взгляд и маленькие крепкие руки, которые без конца варили снадобья, собирали травы и молились за людей.

Случайно (а случайно ли?) мне попалась Ваша книга, и я уверена, что Вы и есть та внучка Мастера, о которой так трепетно говорила Мария. Уверена, что это ее рукой мне была послана помощь в моем горьком детстве.

Все, чему меня научила Мария, и то, что я познаю из Ваших книг, обещаю употребить во благо всех, кому будет необходима моя помощь.

Храни Вас Бог на долгие времена. С уважением. В миру Ольга».

Охапки писем, в которых люди жалуются на работников почты. Катерина из Нижнего Уренгоя пишет: «Получила посылку от дочери из Германии, а когда открыла, села и заплакала. Все конфетки и шоколадки переломаны, вскрыли банку с кофе, видимо, искали в ней деньги и даже не удосужились закрыть. Все в посылке было перепачкано порошком высыпанного кофе. Даже есть неприятно при мысли, что чьи-то нечистые руки шарили и ломали продукты.

Я взяла грех на душу, зажгла свечку и прокляла тех, кто это сделал, кто ел украденное у меня.

Я старый человек, не смогла оставить могилы родных, решила умереть в России. Дочь уехала с мужем. Мы очень любим друг друга, но судьба нас разлучила. Каждая весточка от моей доченьки – такая радость. Представляю, как она мне с любовью укладывала гостинцы, надеясь, что ее старая мать полакомится к празднику.

Ведь мы, по существу, полуголодные, не видим пенсии по полгода. Дочь пыталась немного помогать деньгами и продуктами, но чье-то волчье сердце, не считаясь ни с совестью, ни со своим служебным долгом, все крушит, ворует и ломает.

Неужели эти люди не понимают, что проклятие тех, которых они обворовывают, пойдет на их детей и внуков. Господь, он все видит».

Римма Ф. пишет:

«Получила посылку из Киева, обрадовалась. Брат звонил, говорил, что отправил мне теплые вещи к зиме. Сама уже не могу купить, пенсия маленькая, да и подолгу не выдают. Детей у меня нет, помочь некому. Какое горе и обиду я испытала, когда вместо теплой одежды обнаружила в посылке старые, рваные вещи и старые солдатские брюки в краске. Мне все не верилось, что такое случилось. Ведь как это подло, залезть в посылку и утащить у людей, которые им доверяют и надеются, что за их деньги люди выполнят свой профессиональный долг. И как можно так жестоко посмеяться, чтобы засунуть в посылку вместо новых вещей старое тряпье, которое не годится даже на то, чтобы мыть им полы. Руки бы у них отнять за их подлое дело!»

Письмо матери солдата:

«Мой сын служит в армии, и ни для кого не секрет, что они там сейчас полуголодные. Парни молодые, здоровые и покушать хочется. Сын пишет, что ему снятся мои булочки и щи и когда приедет домой, то первым делом наестся досыта. Как, скажите, после такого письма я могу сесть за стол и спокойно есть? У меня кусок в горло не лезет. Но вот что интересно и страшно, пыталась я посылать сыну продукты, но в пути все разворовывается. Письма расклеиваются, и деньги вытаскиваются. Пусть мое материнское проклятие найдет тех, кто это делает. Пусть у них и их детей кусок застрянет в горле! И не жалею я, что так говорю.

Нет им прощения и пощады!»

«Наталья Ивановна, прошу вас, напечатайте мое письмо в книге. Я думаю, что люди, которые работают на почтовых доставках, имеют ваши книги. Хочу сказать им: «Сволочи вы с большой буквы, как вас только земля носит! Сколько раз пыталась переправить матери помощь, продукты и деньги, но ни разу ничего нормально не доходит. Не сомневайтесь, сожрет вас рак рано или поздно, так же как жрали продукты, посланные мною больной матери».

Ну а вот письмо одного из виновников вашего переживания:

«Дорогая Наталья Ивановна. Возможно, вы мне не ответите, но надеюсь, что не осудите меня. На исповеди я не смогла бы признаться в своем грехе. Вам признаюсь, потому что не вижу вашего лица. Мне так легче рассказывать. Кроме того, я надеюсь, что вы призваны помогать людям и должны понять меня. У меня двое детей, а мужа нет. Может быть, потому я и совершила противоправные поступки. Моя работа связана с почтой, и я воспользовалась этим. Вскрывала конверты и искала деньги, а найдя, несколько раз уже не могла остановиться. Так же я поступала с посылками. Когда видишь радость детей, принося им вкусное и вещи, уже не думаешь, что хорошо, а что плохо. Я говорила себе: я мать и мои дети никому не нужны, пусть это грех, но я за детей пострадаю. Может быть, Бог меня простит за это. Однажды, вскрыв конверт, я нашла в открытке деньги. Открытка была красивая, музыкальная. Я ее отдала играть детям. Через некоторое время моя старшая дочь позвала меня и сказала: смотри, что тут написано. Я стала читать, и мне даже сделалось нехорошо. На открытке была написана молитва, проклятие тем, кто украдет деньги. Вскрывая письмо, я обратила внимание только на деньги и не прочитала, что там было написано на открытке.

Прочитав молитву, я порвала и сожгла открытку. Теперь я уже дословно не помню, что там было написано, но явно страшные пожелания тем, кто посмеет взять деньги. Поколебавшись, я все же решила оставить деньги себе.

За два года я потеряла работу и здоровье своих детей. Сама стала болеть, волосы стали сыпаться, облысею скоро совершенно. Врачи говорят, что у меня рак. Я уверена, что это расплата за мои грехи и проклятия той женщины. Но я ведь и не настолько разжилась, разве это справедливо? Когда соседка принесла мне вашу книгу, то я там прочитала, что первыми страдают листики на дереве, то есть в семье – это дети. Я не прошу вашей помощи. Пусть это письмо прочтет та, которая нас прокляла за ничтожное свое добро. Разве оно стоит здоровья моего и моих детей?»