С возрастом нервы стали сдавать. Есть какой заговор, чтобы он был не так лют? Сам же я стараюсь своих подчиненных не нервировать. Время и так не из легких.

С искренним уважением и пожеланием выпускать для нас побольше книг, Ч. А.».

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Есть святая лестница,

На ней святые ступени,

На каждой ступени колени,

Дьякон и архидьякон,

Священник и архисвященник,

Епископ и митрополит,

А над всеми Господь стоит.

Всех увещевает

И всех милостиво прощает.

Я, раб Божий (имя), стою,

Истинным духом смиренно прошу:

Дьякона и архидьякона,

Священника и архисвященника,

Епископа и митрополита

И самого Иисуса Христа,

Вложи своей волей в уста

Рабу (имя начальника)

Благосклонные слова,

По мне, по моей душе, раба (имя).

Аминь.

Едет барин,

Конем правит,

Кнутом бьет, передых не дает.

Зло в нем кипит,

Взгляд гневом горит,

Кони прут, стараются,

Барин к ним придирается,

То не так стоят,

То не так летят.

Рука его поднимается,

Плеть на коней опускается.

Господи, благослови.

Ты, раб Божий (имя чиновника),

Не придирайся,

Надо мной не изгаляйся.

Был бы я, Господи,

Рабу Твоему мил,

Без нужды бы меня не корил.

Святые угодники,

Святые заступники,

Святые мученики,

Будьте моей защитой.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

Читать во время проверок по работе.

«Наталья Ивановна, прошу не указывать моей фамилии. Я поклонница вашего труда. Из ваших книг я пользовалась заговорами для оберега дачи. Собрала все пять книг. Родилась и выросла в селе. По характеру я упорная, всегда добивалась чего хочу. Работаю в народном суде. Нечего скрывать, на судей все злы. Какое бы человек ни совершил преступление, он чей-то сын или муж. Сколько на наши головы льется проклятий. Считаю, что наверняка из-за этого стала болеть. Хотелось бы, чтобы в ваших книгах люди моей профессии находили для себя обереги».

Матушка-Троица,

Святая Богородица,

Свечу желту зажигала,

За рабу Божию (имя судьи) страдала,

Двух ангелов к ней приставляла,

Чтобы не пустить к ней ни ведуницу,

Ни мастера-колдуницу,

Ни еретика, ни кляузника,

Ни взяточника, ни обидчика.

Ни того, кто пугает,

Ни того, кто умоляет,

Ни того, кто заставляет,

Ни ножом, ни кистенем,

Ни ружейным огнем.

Солнце ясное засветляет,

Месяц-батюшка ущербляет,

А Иисус Христос сохраняет.

Слово мое крепкое, дело лепкое.

Аминь.

Входя на порог суда, шепчите:

Я прежде еретика,

А не еретик прежде меня.

Аминь.

Господи, Боже мой,

Ангел-хранитель со мной.

Закрываю я свою кладь,

Чтобы вор не сумел ее взять.

Вода в песок, солнце красное на восток.

Идут 12 дев, 12 сестер.

Стану я, раб Божий (имя),

Их считать, по месяцам нарекать.

Январь – Ульяна,

Февраль – Марьяна,

Март – София,

Апрель – Мария,

Май – Памея,

Июнь – Скорбея,

Июль – Ледея

Август – Гледея,

Сентябрь – Елена,

Октябрь – Магдалена,

Ноябрь – Романея,

Декабрь – Сатанея.

Господи, благослови,

Все 12 месяцев вора не подпусти:

Ни ночью при заре, ни утром на заре,

Ни днем, ни при ясном солнышке,

Все 24 часа в сутки,

Все в часе минутки.

Кто к моему добру подойдет,

Тот с места живым не сойдет.

Сатана дал,

Сатана взял,

А Господь сохранял.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

«Может, моя беда покажется вам несерьезной. Прошу все же научить. А дело вот в чем: гуси мои несут яйца, а садиться на них не хотят.

Из ваших книг я пользуюсь многим, и все у меня получается. Раньше корова лягалась, я сделала заговор, и теперь корова не лягается, стоит смирная. Урожай тоже стал лучше, и все благодаря тому, что Вы передаете нам свои знания.

С уважением Алехина Вера».

Наговорите на корм или на воду, предназначенные для гусей. Так проделайте три раза.

Заговариваю я, раба Божия (свое имя),

Свое стадо гусиное,

Птиц своих считанных:

От беды и мора,

От всякого призора.

Чтоб мои птицы плодились,

На яйца кладены садились.

Считать мне гусей,

Не пересчитать.

Будьте, мои слова, крепки и лепки.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

Аминь.

Очень много писем я получаю из армии. Не зная меня, но поверив мне через мои книги, они делятся со мной своими бедами.

Эти ребята не ушли еще полностью из детства, сохранили еще надежду в справедливость взрослых. Сердца их еще не загрубели.

Попав, по существу, в чужую среду, находясь с совершенно незнакомыми и такими разными людьми, они теряются. И, как ни подбирай для этого примера слово, к сожалению, они одиноки. Одиноки среди множества себе подобных. Ни для кого не секрет, что в армии существуют произвол и дедовщина. Служащие второго года, пройдя через унижения и притеснения, передают зло как эстафету тем, кто пришел после них.

Иногда бывают такие письма, что становится страшно. Наши сыновья, наши мальчики ничем не защищены. И тогда, повинуясь закону самосохранения, они действуют по-своему: кто бежит, становясь дезертиром, кто совершает преступление. Листок бумаги, а на нем написано: «Какой я был дурак! Ребята от армии открутились. Нас же мама воспитала так, что я считал своим долгом перед Родиной быть в армии, чтобы научиться защищать всех своих сограждан: тех, кто учил меня, кто в детстве играл со мной в детском саду, кто лечил меня, когда я болел, тех, у кого я покупал хлеб и мороженое, и тех, кого я не знаю поименно. Ведь не в этом суть, все мы «наши».

Я, наверное, пишу бестолково, но я так устал. Армия – это для меня просто ад, дерьмовый ад. Мама не знает, как мне живется. У нее больное сердце, да и чем она может помочь? За полгода я стал другим. Я утратил чувство собственного достоинства, я стал подозрителен и никому не верю. Унижен дальше некуда. Я – ничто. Не имею своего мнения».

Бывают письма с подписями, а иногда просто с инициалами.

Далеко уже те времена, когда Максим Перепелица и Иван Бровкин могли воодушевить призывников. И уже не только от пуль, но и от жестокосердия кладет материнская рука заговоренные слова своему сыну.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

Приставь, Господи, к моему сыночку

По двум сторонам двух ангелочков.

Один, чтоб от пули оберегал,

Другой, чтоб от злобы остерегал: