Из письма: «Уважаемая Наталья Ивановна! Не знаю, что Вы подумаете обо мне, но я бы не хотел, чтобы Вы подумали плохо. Мне и так было нелегко написать это письмо. И еще я надеюсь, что моя бывшая жена Таня рано или поздно прочтет это письмо, ведь у нее есть Ваша книга.

Таня от меня убегает и не хочет меня видеть. А ведь еще недавно она бегала за мной и уговаривала, чтобы я одумался и вернулся к ней и нашим детям. Прожили мы с женой 12 лет, а на тринадцатый год я начал встречаться со своей новой секретаршей. Даже и не пойму, зачем я тогда это сделал. Я много размышлял об этом. Ведь, если честно, жена моя намного красивее и добрее моей любовницы.

Она хорошая мать и товарищ. А своим высоким положением я на 100 % обязан ей, потому что именно она уговорила меня выучиться и создала для этого все необходимые условия. Я учился, а она взвалила весь дом на себя. Сама крутилась, как только могла. Недосыпала с детьми, но меня берегла, ведь я учился. Я выучился и стал расти по служебной лестнице. Естественно, как у всех руководителей, у нас стали проводиться встречи с выездом на природу. Были застолья, сауны и т. д., каждый день я вращался с интересными людьми. Это были мужчины и женщины. Моя Таня стала мне казаться обычной домашней хозяйкой, у которой не было времени на посещение салонов красоты и всего того, что придает женщинам шарм.

Бедная моя Танюша, я никогда об этом раньше не задумывался. Я приходил, ел или не ел обед (это зависело, ужинал я в этот вечер в ресторане или нет) и ложился спать, ее разговоры меня раздражали. Она все терпела – и мое хамство, и постоянное отсутствие, и отъезды на долгое время. Я и денег-то ей особо не давал, считая, что они ей дома ни к чему. Когда человек постоянно варится в одном и том же соку, он становится таким, каким принуждают его быть. Я стал к ней безразличен. Однажды, когда она меня обняла, я оттолкнул ее, она как-то совсем по-детски – тихо и безнадежно – сказала (у меня до сих пор в ушах ее голос) с неприкрытой болью: «Пашенька, я ведь тебя люблю, а ты совсем меня уже не любишь?» А я, вместо того чтобы как-то успокоить ее, язвительно и безжалостно сказал: «Как вообще можно любить такое чучело, как ты? Ты обабилась, сидишь тут, как квочка с цыплятами!» Вы бы видели ее лицо – оно стало белее стенки. Но это теперь я все понимаю, а тогда в моей душе было только злорадство. Я знал, что она полностью зависит от меня. Ей не к кому и некуда было уйти, ведь у нее дети, а работы или своего дела не было.

Потом она узнала, что у меня есть любовница (скорее всего, Лена сама ей позвонила, ведь она была заинтересована в том, чтобы я оставил свою жену).

После того как я понял, что моей жене все известно, я перестал скрывать свою связь с Еленой. Жена превратилась в тень, она похудела, подурнела, без конца плакала и уговаривала меня оставить любовницу. Чем больше она плакала, тем больше она меня раздражала. Мне даже нравилось, что я имею над ней такую власть. Я перестал давать ей деньги, зато Елена ластилась и своими увертками выпросила у меня квартиру. Я купил ей не только квартиру, но и меблировку и машину. Войдя в роль принца, я уже не мог отказать ей в ее бесконечных просьбах. Шубы, шмотки, поездки за границу. Понятно, что она старалась всячески меня ублажать, чтобы только я не сорвался с ее крючка. Я все понимал, но уже ничего не мог поделать. Я слишком много в нее вложил денег – и просто из-за этого не мог ее бросить.

Однажды мы сидели с моей любовницей в ее квартире. Раздался звонок. Мы открыли дверь и увидели Таню. Возле нее стояли два моих сына. Все трое смотрели на меня. У детей был испуганный вид, а на жене вообще не было лица. Она кривилась от еле сдерживаемого плача. И тогда я грубо ее спросил, зачем она заявилась. Она едва выговорила, что ей нечем кормить детей. В этот момент Елена подошла и обняла меня за шею. Они слишком друг от друга отличались, эти две мои женщины. Таня стояла как побитая собака – в старом пальто и с незакрашенной сединой. А Елена была холеной, воздушной, в итальянском атласном халатике и в туфельках. Я и сам даже не знаю, зачем я это ляпнул: «Мы по понедельникам милостыню не подаем». Елена заливисто захохотала. А Таня повернулась и пошла, держа за руки двух моих пацанов, которых я только что откровенно предал.

Через день я приехал к себе домой и только тут узнал, что Татьяну увезли в больницу. Она пыталась покончить с собой, наглотавшись каких-то препаратов. Дети случайно заметили, что мать лежит без движения. И когда они не смогли ее растормошить, то, испугавшись, подняли плач и кинулись к нашим соседям. Те вызвали неотложку, и ее увезли в больницу. Таня попала в реанимацию. А после выписки из больницы она отказалась ко мне возвращаться, осталась работать в той же больнице санитаркой, ей дали комнату в общежитии.

Казалось, что все проблемы решены и я был абсолютно свободен от женщины, которая меня раздражала. Но я не мог свыкнуться с тем, что она стала ко мне безразлична. Я стал к ней заходить, но она всякий раз выпроваживала меня, говоря, что больше не любит меня. Однажды я вспылил и стал ей говорить, что заберу у нее детей, раз у нее появился «хахаль». Тогда она достала из тумбочки Вашу книгу и сказала, что в этой книге есть молитва, «чтобы забыть человека», и вот благодаря этой молитве она стала ко мне безразлична, а иначе ей было нельзя, ведь детей нужно поднимать. Я покрутил Вашу книгу и запомнил фамилию. Потом я специально приобрел Вашу книгу, а прочтя ее, купил и остальные книги.

Я понимаю, что виноват, но, уважаемая Наталья Ивановна, видит Бог, что я искренне раскаиваюсь. Я перестал встречаться с Еленой, меня тошнит от ее наглого холеного лица. Я постоянно думаю о Тане и своих детях. Дом мой опустел. Вы правильно написали в своей книге, что если человеку давать каждый день самый вкусный торт, то он рано или поздно надоест и даже опротивеет. Мужики, не меняйте своих жен, они ваши и с вами до конца. А мягкие ватрушки и торты вроде Елены действительно рано или поздно надоедают, да только к этому времени дом ваш может опустеть навсегда.

Я скучаю по своей семье, мечтаю вернуть ее. Я бы разодел свою жену, как королеву. Свозил бы ее на океан, о котором мы мечтали с ней со школьных лет.

Наталья Ивановна, Вы мудрая и добрая женщина и Вы верующий человек. Вспомните слова Бога, что нужно уметь прощать. Помогите же мне вернуть свою семью, и я клянусь Вам, что никогда больше не предам свою Таню и своих мальчишек.

С искренним уважением, Павел Орлов».

Нужно купить две свечи. Одну свечу покупают в женский день (среда, пятница), а вторую – в мужской (понедельник, вторник, четверг). Заговор читают три дня подряд на утренней и на вечерней зорях. Обе свечи зажигают каждый раз, когда мужчина читает заговор. При последнем чтении свечи должны догореть до конца.

Заговор читают так:

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Лягу я, раб Божий (имя), помолясь, встану на заре утром, перекрестясь, выйду из дверей в двери, из ворот выйду в ворота, пойду я в чистое поле, широкое раздолье, под зарю красную, под Солнце ясное. В поле том лежат три дороги, не пойду я и не ступлю по двум путям, пойду я по той, что прямо; на пути моем будет яма. За той глубокой ямищей темный лес стоит, под сухим деревом в том лесу сухота сухотущая спит. И во сне она не храпит, а плачет, страдает, спящими очами слезы проливает и во сне своем имя мое говорит. Встань, сухота сухотущая, проснись, в слезах своих отразись, в образ мой превратись, пойди и найди мою жену, напусти на нее свою сухотущую сухоту, войди в нее, в ее тело бело, чтобы душа у нее обо мне день и ночь болела, ныла, страдала, продыху ни днем, ни ночью не знала. Войди в ее кровь, в ее соболиную бровь, в косы ее русые, печень ее алую, напусти ты на нее любовь небывалую. Чтобы она, моя жена (имя), по мне день и ночь тосковала, спать с именем моим легла, с именем моим поутру вставала, все суточные часы обо мне думала и страдала, размышляла бы и гадала. Как я (имя) к ней приду и ее за руки белые возьму, к сердцу своему прижму, за шею лебединую обниму. Встань, тоска, сухота, проснись, в образ мой (имя) обратись. Пойди, найди и войди в сердце рабы Божией (имя). На ныне, на вечно и на бесконечно. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Да будет так. Аминь.