В школе меня стыдили и ругали, я запустил весь материал, и мне было все абсолютно непонятно.

Зато я научился воровать. Сперва я тянул у отца, так, по копейке, на булку-посыпушку. Он спал пьяный, а я хотел есть, вот и лез к папаше в карман. Потом как-то украл у одной бабки сумку. Меня соблазнил поджаристый батон, который аппетитно торчал из ее авоськи. Я прикинул, что она вряд ли за мной побежит, народа рядом не было, и я, подхватив сумку, стрелой полетел по закоулкам.

В сумке был не только батон, там были колбаса, ириски и маленькая стеклянная бутылочка молока. Теперь таких уже нет.

В общем, я наелся и мне не было стыдно. Голод не тетка, и я стал искать возможность украсть что-нибудь из еды.

Охотился я за старушками – знал, что они не смогут меня догнать, а я был шустрый как веник.

Моего отца устраивало то, что меня не бывает дома. Он в очередной раз привел новую маму

Потом к нам приехала бабушка, мать моей мамы. Она поговорила с отцом и, собрав мои веши, увезла к себе в далекую северную деревню.

У нее я быстро набрал вес, посвежел и подружился с бесхитростными пацанами.

Прожил я у нее шесть лет, и неизвестно, как бы дальше сложилась моя судьба, может быть, из меня и вышел бы тракторист, землепашец, но весной умерла моя бабушка, и я снова остался один.

Когда я вернулся в Ленинград, ничего в доме не изменилось: тот же ободранный диван, та же железная кровать, те же плюшевые коврики на стене. Только с пьяным отцом за столом сидела пьяная, но очень красивая женщина. Она была полураздета, и все ее пышные формы выпирали из грязной розовой комбинации. Отец, пьяно икнув, сказал:

– Вот и сынок объявился. А я вот тебе новую маму привел. Новая мать была старше меня всего на несколько лет. Но даже при ее красоте было очевидно, что она изрядно потрепала себя.

Ночью она залезла ко мне в постель и под храп отца преподала мне урок половой жизни. Это была моя первая женщина. Сказать, что я ее любил, слишком мало – я ее полюбил до безумия.

Отец ничего не замечал. Он, как и прежде, напивался и отключался, а Зина перебиралась из его постели в мою.

Чтобы ей угодить, я начал снова воровать, деньги уходили на вино, конфеты и еду.

Однажды Зина сказала:

– Все, ухожу я от вас. Обрыдло мне жить в этом клоповнике. Молодость уходит, а я так ни одной шубы не поносила. Уйду к Кузьмичу, он меня давно зовет. Обещает одеть как королеву.

От ее слов я потерял голову, я готов был на все, чтобы только удержать возле себя эту женщину. А она играла со мной, и ей, видимо, доставляло радость меня терзать, доводя ревностью до предела.

Она садилась к папаше на колени и демонстративно целовала его взасос. Я вставал и уходил из дому, потому что боялся, что могу в тот момент убить их обоих.

Однажды я влез в чужую квартиру. Мне повезло, и я унес много ценных вещей. Зинка радостно крутилась в новой шубе, нацепив на пальцы четыре кольца, которые были среди трофеев...

В тот вечер мы перепили и от пьянки не соображали, что с нами находится отец. Зинка хохотала и тянула меня в постель, скидывая с себя одежду. Отец возмутился, произошла драка. Он стал меня душить, Зина стукнула его по затылку пустой бутылкой.

Отец упал, потом мы поняли, что он мертв. Зинка выла и говорила, что не хочет в тюрьму. Да я бы этого и не допустил.

В общем, я вину взял на себя. В зоне мне еще добавили срок, это здесь тоже бывает.

Врачи сказали, что у меня туберкулез в открытой форме.

В общем, жизнь моя на закате. Самое обидное, что я никому не сделал хоть что-нибудь доброе и полезное.

Если бы мама тогда не утонула, если бы она не прыгнула в реку, каким бы я мог быть... Никому от меня не было никакого проку. Сдохну – и вспомнить меня будет некому.

По ночам реву – подыхать неохота, да все идет к этому.

В общем, может быть, хоть Вы попросите за меня Бога, чтобы Он простил меня.

Мою молитву вряд ли святые угодники услышат. Слишком уж много, наверное, на моей душе грехов.

Если Вы будете за меня молиться, то настоящее мое имя – Семен.

Простите меня и прощайте».

Из письма: «Были мы на похоронах, мой зять поскользнулся и съехал прямо в могилу. После этого он как иглу проглотил: весь истаял, лицо стало мраморное, как у покойника. Чем ему помочь?»

Пойдите с зятем на ту могилу, в которую он свалился. Поставьте там зажженную свечу, съешьте по три блина и по ложке кутьи. После этого перекреститесь и скажите:

Мертвец, мы тебя навещали, мы тебя блинами и кутьей поминали, верни рабу Божию (имя) то, что твоя могила взяла. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

После этого поклонитесь могиле и уходите. Разговаривать по дороге нельзя.

Из письма: «Мою маму отпели как покойницу, произошло это из-за нашего любвеобильного отца.

За двадцать пять лет мама родила от него девятерых детей, и в селе у него еще семь ребятишек от разных женщин.

Последняя его любовница оказалась самая ярая. Чего только она ни вытворяла, пока наконец не поехала в город, в церковь, и три дня отпевала нашу маму за упокой.

Она об этом сказала на свиноферме нашим бабам, а те, естественно, сказали нам.

Мама вся высохла как скелет, на нее даже страшно глядеть. Лежит все время, ходить не может.

У меня только две Ваши книги, а из Москвы посылки что-то еще нет, вот я и решила Вам написать».

Заживо отпетые люди живут недолго. Помочь им можно так.

Сходите в три церкви и во всех церквях закажите службы о здравии на один день.

В тот день, когда будут отчитывать, купите много разной еды и раздайте чужим людям. Прежде чем пойти за покупками, нужно договориться с кем-нибудь о том, чтобы для вас читали заговоры. Вы будете покупать в магазине помины (продукты), а в это время будут читать заговоры и молитвы. При чтении обязательно должны гореть лампадка и свечи. Читают заговоры дома.

Читают так:

Не жую, не помины глотаю, а отпетого поднимаю. Кто эту душу отпевал, кто ее на могилу обрекал, тот чтобы сам свои слезы глотал, страдал, покоя не знал. Камень, землю пережевываю. Как свеча тает, слезы свои роняет, так бы и с рабы Божией (имя) все худое ушло, прошло, быльем поросло. Господи, помоги, рабу Божию (имя) обряди, на долгую жизнь и здоровье благослови. Ныне, вечно и бесконечно. Помяни, Господи, рабу Твою (имя) о здравии, а врагов ее за упокой. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

«Пишет Вам Захарова Лариса.

Совсем недавно я узнала, что моя прабабка совершила самоубийство. Тем не менее ее отпели в церкви, где до этого ее гроб простоял всю ночь (кроме нее там было еще два гроба).

Служители в церкви потом рассказывали, что еще никогда не слышали, чтобы покойники так ночью шумели. Затем в течение многих лет ее поминали за упокой записками, но опять же не как самоубийцу.

Родные, чтобы им не отказали в отпевании, не сказали в церкви, что она грешна самоубийством.

Может быть, именно поэтому вся моя родня живет очень плохо: кто-то сидел в тюрьме, кто-то убил пасынка, стали вдовами и алкоголиками, потеряли детей или прожили одинокими, как я.

Казалось бы, я не хуже других, закончила университет, но ничто не радует меня: нет семьи, любимых детей и мужа. От одиночества я стала страдать депрессией, всегда на грани отчаяния и срыва.

Если я несу крест за грехи своей прабабки, то, судя по моим близким, все уже довольно нахлебались. Я слышала, что есть молитвы, которые освобождают весь род от греха самоубийц».

Господи, приступают к Тебе грешники, вспомни наше добро и забудь наш грех. Ибо не снесем мы жестокосердия, слабы и убоги наши души. Возлюби нас в грехах наших и вопли наши впусти в уши Свои, укрепи в добродетели через Свое прощение. Очами взираем, ушами слышим, каемся до седьмого колена, ибо грех живота душегубства искупили мы за грехи крови своей. Ныне прибегаем мы к ходатайству: ангелы, архангелы и небесная сила и все, кто до Господа верно шел и пришел, святые мученицы, пустынницы, девственницы, праведницы, молящиеся за весь мир, помолитесь за род мой. Сними, Господи, кару Свою, смилуйся над нами, спаси нас и сохрани. Ныне, вечно и бесконечно. Аминь.