Я каждый день проклинаю тех, кто решился доставить родителям такое горе, проклинаю и тех, кто родил этих злодеев.

Если можно, опубликуйте в своей книге молитву для несчастных родителей, потерявших своих детей. Спасибо Вам, Наталья Ивановна! Есть еще на Земле люди, которые делятся способом выживания, дают надежду. Ваши книги – как остров для утопающих.

Николай Григорьевич С».

Письмо второе:

«... Два года прошло с тех пор, как нам сообщили, что Андрюшенька, наш единственный, ненаглядный сыночек, без вести пропал в армии. Он был очень добрым мальчиком. Я плохо вижу, и до призыва в армию он читал мне вслух книги. А какой он был заботливый. Ночью вставал и укрывал меня. Видя мои слезы во время проводов в армию, обещал писать каждый день и слово свое сдержал. Письма шли с задержкой, но все даты стояли день за днем. Когда писем не стало, я сразу поняла, что случилась беда.

В своих письмах Андрей писал: „Мама, я не хочу и не могу никому причинить зло, ведь у всех есть матери, даже у врагов. Смерти я не боюсь, а боюсь того, что ты будешь горько плакать, если меня не станет, что я не смогу тебе помочь, когда ты совсем состаришься. От этой мысли мне так больно. Зачем это все? Почему люди не могут жить в мире и согласии? Нас, наверное, ненавидят, а потому и убивают. Но не по своей воле мы здесь“.

Это было последнее письмо моего сыночка.

А за неделю до того, как я его получила произошло вот что.

Вечером, около 22 часов, я услышала стук в дверь. Спросила: „Кто там?“ – „Мама, это я, Андрей“, – раздался голос сына. Я вскрикнула, распахнула дверь, но за ней никого не было. В ту же ночь я проснулась от того, что кто-то укрыл мне ноги теплым одеялом, как когда-то это делал мой сыночек. Но я понимала, что это не он. Ведь дверь-то была на задвижке, ее можно открыть только изнутри. А я ее не открывала. Когда меня опять сморил сон, я вдруг ясно, как наяву, увидела своего Андрюшу. Он сказал:

– Мама, я в плену у чеченцев. Они бьют меня и издеваются. У меня не осталось сил. Прости меня, мама. – И заплакал.

Утром я стала убеждать себя, что это просто сон, а сны бывают всякие: и плохие, и хорошие. Но на душе было невыносимо тягостно. И вот мне сообщили, что он пропал. В сердце как будто кто иглу вонзил. Боль не проходит. Я, как больной зверь, мечусь по комнате, не могу ни спать, ни есть, ни думать ни о чем ином, кроме как о сыне. Я одна в своем страшном горе».

Читают эти молитвы в часы отчаяния.

Еще одна молитва, котрую можно читать в часы отчаяния.

Если вы чувствуете, что по неведомым причинам отдаляетесь от Бога, если в душу вашу закралось сомнение, вспомните, что лукавый пытался подступиться даже к Иисусу Христу, чтобы увести его с правильного пути. А что есть мы с вами против Господа нашего?

Не впускайте в свое сердце червь сомнения, гоните его, укрепляя себя молитвой к апостолу Фоме, который и сам прошел через тяжкое для духа испытание, угнетаемый неверием. Впоследствии его и назвали за это Фомой Неверующим.

Знающий эту молитву оборонит себя, а следовательно, сохранит свою бессмертную душу.

Из письма: «Я всегда была из тех, кого называют „везунчиками“. За что бы я ни бралась, все получалось с блеском. Посудите сами. С родителями мне повезло, они очень известные люди. Закончила школу на „отлично“, затем институт. Вышла замуж за талантливого и очень красивого человека. Родила сына. И тут мы решили улучшить жилищные условия. Старались купить квартиру в престижном месте. Агентство нам предложило просто шикарный вариант: пять комнат, а из окон кремлевские звезды видны. Но... Это был дом № 13, квартира № 13. Муж мой было засомневался, ноя сказала: „Плевать, все это мелочи жизни“.

А потом, когда мы переехали в эту квартиру, моя жизнь резко изменилась. Муж заболел и умер, несмотря на все усилия врачей. Ребенок получил травму и стал инвалидом. Вскоре и у меня обнаружили опухоль. После операции я потеряла уверенность в себе. Все вокруг видела только в черных красках. Ложилась и вставала с невероятной слабостью, как будто кто-то незримый выпивал мои силы.

Подруга принесла мне газету с объявлениями целителей. Я набрала первый попавшийся на глаз телефон и записалась на прием.

Мужчина моего возраста разложил на столе какие-то странные карты с рисунками и цифрами и стал говорить то, что я не рассказывала никому. Он сказал, что мои родители и их родители имели большие заслуги перед Отечеством. Что я вдова и что мой род закончится на моем сыне, так как у него нет будущего. Он перечислил все мои операции, раскрыл и то, о чем бы я не хотела в этом письме говорить. А затем сказал:

– Ваша судьба сломлена числом „тринадцать“. „Чертова дюжина“ перемалывает в своих жерновах вашу плоть, вашу кровь, настоящее и будущее.

Он не мог знать, что я живу в доме № 13 и в квартире № 13, так как звонила я с сотового телефона. При записи на прием я указала не свою фамилию. Паспорт я не предъявляла (о нем никто и не спрашивал). Узнать меня тоже не могли, так как я надела парик, черные очки и плащ. К тому же моя болезнь как-то враз превратила меня в старуху».

На Западе, понимая, что могут потерять в бизнесе, числа «13» стараются избегать. Тем, кто сдает или продает квартиры, по опыту известно, что клиенты в основном предпочитают другие цифры. Вот почему на дверях пишут цифру 13 с буквой или же сразу цифру 14, пропуская цифру 13.

Ко мне приходит много писем, где люди пишут, что родились тринадцатого числа, в тринадцать часов и так далее, и что их жизнь из-за этого подобна аду: в доме нет покоя, бесконечные болезни, убытки, безденежье и так далее.

Отчитку от «чертовой дюжины» читают в ночь с двенадцатого на тринадцатое число. За двенадцать минут до полуночи берут тринадцать свечей (маленьких, церковных) и ставят их на столе. Зажигают только одну, тринадцатую свечу, читают отчитку и убирают остальные двенадцать свечей со стола, а тринадцатая должна исчезнуть, догорев до конца.