Дальше больше, все стало мне не так и не этак. Однажды, когда они снова считали выручку, сын обернулся ко мне и сказал:

– Мам, ты чего?

Я ему в ответ, что ничего. Тут он мне и говорит:

– Иди-ка сюда.

И пошел в другую комнату. Я вышла за ним. Он сказал:

– Сядь-ка и скажи мне, за что ты так нас с женой ненавидишь? Ты бы видела свое выражение лица, когда мы считаем деньги. Разве я тебе враг. Или я их украл? Я вкалываю день и ночь. Борька, брат, пьет, а ты его жалеешь. Я живу честно, работаю как вол, чтобы заработать и не жить с детьми в нищете. Родным помогаю как могу. В чем моя вина перед тобой?

Этот разговор сыграл определенную роль, я еще больше возненавидела сноху, решив, что это ее заслуга, что сын так обо мне думает. Она его против меня настраивает. Борис, младший сын, влип в неприятность, звонил мне и просил денег на адвоката. И я решила, что эти купаются в деньгах, сноха тряпок себе набирает, а мой Боря влез в неприятность из-за отсутствия денег. И я украла у сына деньги. Когда начались поиски денег, я сказала, что ничего не брала, и стала клясть их деньги.

Сын стал меня успокаивать, говорил: „Черт с ними, с этими деньгами, я не хочу, чтобы ты плакала. Мне не нужны деньги, если из-за них будет плакать моя мать“.

Больше разговора о деньгах не было.

Но и деньги перестали у них водиться. Все пошло сикось-накось. Не буду перечислять их неприятности и потери. Не зря ведь говорят, наживают люди тяжело и долго, а потерять все можно разом.

Пошла я как-то к гадалке из-за Бори, узнать, почему он опять не звонит и трубку не берет, может, что опять натворил. Гадалка мне и говорит, что жить буду до 72 лет и умру, не болея. И доживать буду у дочери. Рассказала по очереди о моих детях по моей просьбе. Когда дошла до моего сына, сказала:

– А этот жил бы крепко, если бы не вы. Ваша линия полностью перечеркивает им удачу и деньги.

Я ее спросила:

– А разве может мать плохо сделать своему ребенку?

– Еще как может. И вы это уже сделали.

Возвращаясь от гадалки, я вспомнила все до мелочей. Вспомнила, как сын говорил, что ему не нужны деньги, он от них отрекся. А ведь недаром в народе говорят: от чего отречешься, от того и отмахнешься. И вообще, это я сглазила их, это точно. И деньги их кляла и сытую жизнь, что, мол, зажрались. Не могу себе этого простить».

Это один пример. Ну и конечно, вмешательство колдовством может полностью разорить человека.

Исправляют это так.

Свечу белого воска надо растопить, поставив в железной кружке на огонь. Когда воск защелкает, закипит, бросайте туда три монеты и читайте заклинание:

При слове «убираю» вытаскивают денежку из воска шумовкой или так, чтобы денежка была облита воском. И при охлаждении была бы лепешечкой восковой. Денежку нужно иметь при себе всюду.

У меня на столе несколько листов бумаги; кривые буквы, неровные строчки говорят о том, что письмо написано лежа или же слабой рукой больного человека. С первых же строк письмо втягивает меня в какую-то безысходность. Не выдерживаю и заглядываю в последний лист, где обычно ставят номер телефона, если он есть. Спрашиваю Аннелию Петровну, мне отвечает женский голос, что А. П. умерла. И тут же интересуется, а кто ее спрашивает. Я положила трубку: значит, передо мной письмо мертвого человека. Читаю снова с первой строчки. Многие слова расплылись, то ли от слез, то ли от лекарств. Временами написано так неразборчиво, что догадываюсь только по смыслу. «Наталья Ивановна, ни я, ни вы не знаем друг друга. Мне 8 3 года, я умираю от старости. Зачем я пишу вам, сама не знаю. Мне так тяжело. Умирать страшно всем, поверьте мне, дорогая моя.

Неужели я прожила столько лет? Я уже и сама в это не верю. Жизнь ушла быстро, как посмеялся кто-то. Из человека некогда умного, сильного и красивого получается беспомощный скелет с кучей болезней и страхом, что завтра тебя уже может и не быть.

Мы так глупы, что, будучи молодыми, не понимаем этого. Как страшно, что тебя закроют крышкой гроба, забьют гвоздями и опустят в могилу. И все. Как будто не было тебя никогда. Мысли каждый день о смерти, пощады нет, нет помилования. Если бы люди осознавали вовремя страх и истинную реальность того, что тебя скоро не будет, они бы не убивали за деньги и не творили зла, а больше улыбались, смотрели на цветы и радовались друг другу, потому что после смерти люди обречены на вечную одиночную камеру, где ни за какие сокровища не увидишь ни одного человека.

С каждым прожитым днем мы приближаемся к своему концу. Наверное, людям легче умирать, если у них остаются хорошие дети. У меня же это не сложилось.

Есть у меня дочь, но я от нее отказалась, а квартиру свою отписала соседям, потому что они кормят меня, ухаживают и похоронят. Так мы с ними договорились, и я им верю. Но все чаще стало меня давить сомнение: не зря ли я так поступила? Никому я этого не говорю, а только вам, Наталья Ивановна. Давит меня тоска и жалость к дочери. И уже не помню или не хочу помнить всю ту боль и обиду, которую она мне наносила.

Много лет пьет она и не работает. И, Бог знает, на что она живет. И била меня, и позорила, и из дому все тащила, пропивала.

А когда я слегла, придет и говорит: „Болеешь, а все сдохнуть не можешь“. Сунет руку под матрац, заберет пенсию и уйдет на две недели. Не вспомнит, что я без хлеба. Дом наш кооперативный, мы все в нем давно живем. Соседки то одна, то другая супу принесут.

Как-то пришла дочь и стала хитрить: " Мама, мама, прости». Даже плакала. Взяла денег на лекарство и ушла, а на ту пору мне было так плохо! Соседка зашла, перемыла все, что могла, меня помыла. Накормила меня. Я ей и говорю: «Приведи мне нотариуса. Я тебе квартиру отпишу, но ты меня не бросай только, не обмани и схорони, чтоб как человека. Не хочу, чтоб в общую яму из больницы как безродную отвезли». Та отказывалась, а я настояла, но чем ближе конец, тем виноватей себя чувствую перед дочкой.

Она узнала о моем завещании, ходить совсем перестала, обматерила и прокляла.

Доченька моя дорогая, как же она мне тяжело досталась. Всю жизнь я что могла для нее делала, видит Бог. Откуда эта пьянка на нее сошла, не знаю.

Есть еще одна соседка из другого подъезда. Она узнала, что я плоха стала, пришла ко мне с вашей книгой. Читала мне «У порога вечности». Говорит, что через вас, Наталья Ивановна, она в Бога верить стала, что вы ей сильно помогли. Она плакала, когда о вас говорила. Мне кажется, я через книгу вас узнала, тоже представляю вас и порой говорю с вами.

Что мне делать с моим завещанием? И перед людьми стыдно, и дочь жалко. Все ей во сне косы заплетаю с бантиком. Она, моя доченька (дальше неразборчиво).

А теперь я вижу во сне умерших родных, и они меня торопят и зовут с собой. Говорят, заберут до Нового года. Ответьте мне, пожалуйста, и помогите моей дочери.

Если бы я знала, что она бросит пить, то, наверное, умерла бы спокойно».

Дальше написанное непонятно и неразборчиво. Я нашла дочь ныне покойной Аннелии Петровны. Вера больше не пьет.

«У меня двое детей. Растила я их одна, тяжело. Когда они подросли (дочери 21 год, сыну 19 лет), познакомили меня с вдовим человеком.

Стали иногда встречаться. Мне нет еще 42 лет. Но я за заботами перестала о себе думать и считала себя чуть ли не старухой.