Утром Виноградов задержался на совещании у командира и обедать остался на Верхнем аэродроме.

Выходя из столовой, столкнулся с Александром Петровичем Шумиловым, командиром второй эскадрильи.

— Из отпуска? — спросил его Виноградов.

— Нет, Юра, летал в Москву на комиссию, — сказал Шумилов. — Таких стариканов, как я, только московские врачи выпускают в воздух.

— Будет вам, Александр Петрович, — сказал Виноградов. — Вас хоть на Венеру отправляй.

Шутилов улыбнулся.

— Разве что на Венеру… Ты вниз, Юра? Пойдем вместе.

Запахнув меховые куртки, они медленно шли вниз, где на льду Анадырского лимана временно расположились подразделения малой авиации. Ветер подталкивал летчиков в спины.

На половине дороги их внимание привлек желтый АН-2, он выкомаривал что-то в стороне от взлетной площадки. Вот снова с разворотом пошел вниз. У самого льда рванул в воздух, заложил резкий вираж и заходил для нового броска.

«Ну и черти», — подумал Юрий.

Он увидел фигуру скорчившегося у проруби летчика, который, не поднимая головы, сосредоточенно таскал из воды корюшку, всегда пахнущую зелеными огурцами. На пикирующий самолет рыбак обращал внимания не более, чем на несуществующих назойливых мух.

…У деревянного сарая, штаба эскадрильи, стоял экипаж зарулившего самолета.

— Я, понимаешь, чуть с него шапку не сбиваю, а он хоть бы хны. Ну и нервы! — слышался возбужденный голос Володи Кирсанова.

Второй пилот толкнул его в бок, Володя увидел подходившего Виноградова и обратился к нему.

— Юрий Иванович, разрешите…

Сегодня инструктор из Магадана принимал зачеты у командиров. А Коля Свитенко получил отгул. Ну и, конечно, с утра «отпал», как он выражался, к проруби подергать корюшку.

Инструктору хотелось прокрутить всех пилотов за один день, да возвратиться скорее домой. Потребовал он Колю к себе. Тогда Кирсанов, возвращаясь с основной полосы, решил вызвать пилота к инструктору таким оригинальным способом.

— И знаете, хоть бы пошевелился, — с жаром продолжал Володя. — Я и так, я…

— Подождите, вы знаете, как это называется?

Володя завял.

— Все ясно, Юрий Иванович. Хулиганство…

— Хорошо, что поняли сами. А объяснительную все-таки подайте.

В спину ударило брошенное кем-то:

— Сухарь…

Вера Якимичева, врач санитарной авиации, еще утром вспомнила, что надо зайти в отдел перевозок и узнать у Маши Козловой про новые выкройки, но собралась к ней только к обеду. В зале ожидания было пустынно. Три дня хорошей погоды позволили разгрузить аэропорт. Даже Океанск был открыт, а это что-нибудь да значило.

На полпути домой навстречу вывернул Николай Левченко.

— Далеко, Вера Васильевна? — вежливо сказал он.

Ей хотелось ответить резко и категорично.

Но это был Николай. Ему она не могла так ответить… Она вспомнила, как подошел он впервые и протянул конфету «Ну-ка, отними». Вера взяла. Они встретились во второй раз. И снова — такую же самую конфетку. Когда это случилось в третий, на языке вертелась насмешка, но она молча протянула руку. И Левченко ничего не говорил. И она ему тоже. А потом была Москва и случайная встреча в Сокольниках на катке…

— Далеко, Вера Васильевна? — сказал он.

— Домой, — сказала она.

— Пойдем вместе, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал Николай.

Вера тихонько наклонила голову. Она согласна идти с ним вместе…

Они шли по белой дороге с рубчатыми следами гусеничных траков.

— Ты любишь море? — спросил Левченко.

— Я мало видела его. Была в отпуске, на Черном. И вот это, — она протянула руку в сторону Анадырского залива.

— Недалеко от Одессы был рыбачий поселок, — сказал он. — Там я родился…

— Почему «был»? — спросила она.

— Сожгли немцы. А вырос я в Одессе… в детдоме.

Промерзшее солнце оторвалось от синих сопок и поползло вверх.

— День увеличивается, — сказала Вера.

— Да, — сказал он.

— Скоро будет много работы.

— Была бы погода…

Из-за низкого здания гостиницы вырвалась куча ребятишек. Они громко кричали «ура» и стреляли из деревянных автоматов. Один из них налетел на Николая. Левченко поймал его за воротник, подержал на вытянутой руке, улыбнулся и подтолкнул в спину.

— Вот и пришли, — сказала Вера.

— Да, — сказал он.

Они смотрели на зубчатые сопки и желтый диск холодного солнца.

— Мне пора, — сказал Коля.

Помолчал и спросил:

— Знаешь, подумал сейчас. Видишь, пацаны стреляют из автоматов… Играли бы они в войну, если не слыхали о ней, не смотрели кинофильмов, не читали книг? Как ты думаешь?

— Я думаю… Не знаю. Наверное, нет.

— Ну вот, ребята, — сказал Марков. — Погода отличная, теорией в такую погоду грех заниматься. Будем шлифовать технику пилотирования. Сначала пойдут командиры. Потом новичков попробую.

Машины ходили по кругу.

Бревенчатый дом на санях был завален снаружи ящиками и мешками, укрытыми брезентом.

«Много груза», — подумал Виноградов.

— Юрий Иванович!

Рыжиков, крепыш с черной бородой, бросился навстречу.

— Юрий Иванович, машину б нам, — сказал он.

— У Александра Петровича спрашивай, — сказал Виноградов. — Он геологов обеспечивает.

— У него все машины в разгоне. А нам надо в Тенкургинскую партию срочный груз…

— Подожди, сейчас сядет Марков, поговори с ним.

Он вошел в домик. Печка, двухсотлитровая бочка из-под соляра раскраснелась, гудела. Пахло жаром. Виноградов подошел к столу, за которым сидели девушка-диспетчер и Александр Петрович Шумилов.

— Что, шеф твой мальчиков выгуливает? — спросил он.

— Технику отрабатываем, — сказал Юрий.

— Нужное дело, — сказал Шумилов. — Только моя эскадрилья зашивается. Помогайте, ребята.

— Сейчас сядет Марков. Он с Ниной в воздухе, — сказал Виноградов.

Скорее на воздух, уж очень жарко, задержался.

Сетка с зелеными крокодилами из целлулоида лежала на коленях у женщины. Женщина куталась в серую шаль.

— Новая отрасль хозяйства на Чукотке? — спросил он.

Женщина улыбнулась.

Солнечный свет заливал лиман, и отражаясь от снега и льда, обесцветил небо. Виноградов надел темные очки.

Зарулил Марков. Через стекло правого борта Виноградов увидел Нину. Когда командир эскадрильи тяжело спрыгнул в снег, к нему подбежал Рыжиков. Нина осталась в машине, только пересела на свое место. К самолету подходил Шумилов.

— Выручай, Михалыч, — сказал он. — Бородачи одолели. Всегда у них груз самый важный.

— Ладно. Две машины снимаем, — сказал Марков.

Шумилов кивнул, Рыжиков бросился к своему грузу:

Юрий и Марков вернулись вдвоем к самолету.

— Готов? — спросил техника Марков.

— Да, — сказал техник.

— Сейчас — новичков, — сказал Марков. — Полетишь с ними, Юра?

…Земля провалилась, потом медленно стала крениться вправо.

Нервничал парень. Очень сразу доверился ему командир эскадрильи. И надо же так оплошать…

Юра молчал. Он любил хорошую черту в Маркове: доверять сразу. Но всякое бывает. И если парень не схватил намертво, подожди, пусть освоится и потом ухватит.

— Еще попробуем, — сердито сказал Марков.

— Наверно, не надо, — сказал Юрий.

Он видел, что парню надо успокоиться, все равно сейчас ничего не выйдет.

— А его учили, или нет? Я тебя спрашиваю: учили или нет? — сказал Марков.

— Учили, — сказал парень.

— Вот и бери штурвал, — сказал командир эскадрильи.

— Мокрая курица, — сказал Марков, — мокрая курица, а не летчик.

Они шли по утоптанному снегу аэродрома. Удрученный парень остался у самолета.

— Андрей Михайлович, нельзя же так, — сказал Виноградов.

— Как нельзя? Я всегда учу так. И меня так учили, — проговорил Марков. — Да помнишь, как тебя вывозил? Сразу штурвал в зубы, и ты полетел.