13 ФЕВРАЛЯ

Родители, кажется, ни о чем не догадываются. Разговаривают со мной спокойно, строят планы на будущее. Мне хочется плакать, кричать и не знаю, что еще. Но я в них верю, верю, что они меня не бросят, потому что тогда это для меня конец. Я больше всего переживаю из-за того, что должна их обманывать.

Мама все время спрашивает, когда я вернусь. Она, наверное, предчувствует, что со мной что-то может случиться, что я могу не вернуться.

Мне сейчас нельзя распускаться. Поеду туда и завяжу с этой отравой. Один раз родители мне уже поверили. Но они меня не контролировали, и я делала, что хотела. Они думали, что я уже образумилась. А я взяла и все испортила..

22 ФЕВРАЛЯ

С 16 февраля я на лечении. Меня приняли сразу, без всяких проблем. Я лежу в Белой палате . Самые ужасные минуты – ломка – уже позади. Первый этап «прочистки» закончился. Я очень плохо это переносила. Кошмарные боли в мышцах и в суставах, кровь из носа, дрожь во всем теле, постоянный пот, бессонница. Все раздражает, жуткое желание сбежать. Единственная мечта – задвинуть себе в канал хотя бы одну малюсенькую порцию, чтобы все это прошло, хотя бы несколько часов. Но постепенно организм начал привыкать. Я выдохлась, уже ничего не чувствую.

В палате лежу вместе с Беатой. Беате 16 лет, она бредит хиппами и наркотиками. Сюда ее привезла мама. Беата не хочет лечиться, а хочет колоться. Она еще не понимает, какой конец ее ждет. Раньше до меня это тоже не доходило. Мне казалось, будто я сама знаю, что мне нужно в жизни.

23 ФЕВРАЛЯ

К нам привезли двух братьев из Гданьска. Старые наркоманы. Они очень тяжело переносят «прочистку», лежат под капельницей и собираются выписываться потому, что не могут больше это терпеть. Они всю дорогу сидели на «компоте» . Я редко употребляла «компот», предпочитала морфин. Правда, «гера» лучше, но в нее еще хуже влипаешь. Как эти двое. Когда я на них смотрю, меня охватывает безнадежность. Не представляю, что будет дальше. Родители, наверное, уже все знают. Мне очень грустно. Хорошо еще, персонал тут нормальный. Не то, что в обычной психушке, где об тебя чуть не ноги вытирают. Здесь по-другому. Здесь мы для них – молодые люди, которые немножко сбились с пути истинного и которым просто нужно помочь выбраться на правильную дорогу.

Мы все время болтаем с Беатой. Смотрю я на этот ее энтузиазм. Ведь она на самом деле не понимает, в какое болото ее затягивает. Липнет к старым накроманам, бродягам. Ей нравится вместе с ними колоться. Обожает хиппов. Когда-нибудь у нее это пройдет, но, наверное, будет уже поздно.

25 ФЕВРАЛЯ

Получила открытку от родителей. Они пишут, что обо .всем знают, пани Мария им все рассказала. Говорят, что прощают меня, верят, что теперь все будет по-другому. Я плакала над этой открыткой. Да, я, Бася, плакала. Даже не верится. А может, со мной еще не все так плохо?

Врачиха забрала меня к себе в кабинет на беседу. Пора бы уже привыкнуть к этой процедуре. Но меня бесит, когда из человека пытаются всю душу вытянуть. Проклятые психиатры.

Я не стала ей все выкладывать.

Больше всего ее интересовали сексуальные проблемы, отношения с родителями, причины, из-за которых я начала колоться. Я отвечала. А что оставалось? Ведь я хочу здесь остаться и попытаться все-таки помочь себе.

27 ФЕВРАЛЯ

Сегодня меня перевели во вторую группу, на «двойку», как здесь говорят. На «двойке» разрешается носить свою одежду и выходить на улицу, правда, вместе с воспитателями. Есть еще третья группа, «тройка» – там уже свободно отпускают в увольнительные.

Приехал папа. Разговаривал с врачами. У него был такой вид, как будто он со всем этим уже смирился. На психотерапию он не остался, Я познакомилась с Котаном , он здесь главный начальник по этой терапии. Мне кажется, тут все держится на нем, без него это была бы обыкновенная психушка. Котан принялся меня обрабатывать, но пока не сильно цеплялся. Чувствую, что это только начало его диковинной терапии.

28 ФЕВРАЛЯ

Нас здесь много, я еще не всех помню по именам. Люди как люди, есть несколько хиппов, но большинство – наркоманы по убеждению. Жизни у них никакой, все пропащие, унылые. Разговоры только о наркотиках, воспоминания. О планах на будущее говорят редко. Здесь нет будущего. Нужно перетерпеть это лечение, чтобы потом опять пуститься во все тяжкие, забыться в наркотиках, в наркотическом сне.

Я плохо сплю, еще не привыкла долго обходиться без наркотиков.

Котан совсем замучил Беату. Все пытается открыть ей глаза, во что она влипает. А она никак не хочет поверить. У нее еще достаточно шансов, чтоб из этого выпутаться. Она недавно села на наркотики. Но ей хочется быть наркоманкой. И это самое страшное.

Между людьми здесь завязываются всякие контакты и контактики. Я больше держусь в стороне, всегда была отшельницей и не люблю сборища. Всегда витала где-то в своих мечтах, жила в своем собственном мирке.

Мы ходили на прогулку. Это был мой первый выход. Топили «мажанну» . Ее нес Котан. Этот тип все больше меня удивляет. Он так сильно отличается от всех остальных тупоголовых психологов, которых я до сих пор встречала. После прогулки нас собрали на «сходку». Котан стал распространяться про то, что в отделении плохая атмосфера, поэтому у нас и разговоры только об одних наркотиках. Он составил график занятий, назначил время для учебы. Дакка взбесилась, поругалась с ним, собрала свои вещи и хотела выписываться. Но Котан поговорил с ней наедине, и она передумала. У него вообще необыкновенное влияние на людей.

Я живу в комнате вместе с Данкой и Беатой. Данка все время молчит, никогда не улыбается. Она отгородилась от всех в своем мирке еще больше, чем я, и бредит одними наркотиками. Мне кажется, она собирается здесь только перезимовать, а весной свалить куда подальше. Здесь такое часто бывает. Врачи, наверное, знают про это, но все разно заботятся о каждой пропащей душе. Может, они надеются, что в конце концов кто-нибудь все-таки вылечится. Наивные. У меня, похоже, такой надежды нет. Хотя у каждого из нас есть шанс выкарабкаться. Я начинаю привыкать к этому месту. Тут какой-то особенный стиль жизни. Скорее, это больше похоже на коммуну, чем на психушку. Особая атмосфера, только с больничным режимом.

Артур пригласил меня к себе в комнату на чай. Разговор, естественно, зашел о наркотиках. «Гера», «макивара» , «кода», «майка», – кто что больше любит. Кто предпочитает по вене , а кто глотать. После таких разговоров люди обычно возвращаются подогретые. Тогда их отправляют в Белую палату, и все начинается сначала.

После нашего разговора мне тоже пригрезилась порция «майки». Все кругом говорят о наркотиках, потому что каждый о них думает. В этом главная проблема – как научиться спокойно про это думать, но чтоб не тянуло подогреться?

1 МАРТА

Сегодня я в первый раз пошла на уроки. Это значит, что к нам пришли учителя. Я рада, что смогу здесь закончить этот несчастный учебный год. Уроки проходят в свободной обстановке: чай, сигареты, дискуссии о жизни. После обеда к нам заявилась экскурсия студенток из педагогического. Они нас разглядывали, будто мы какие-то музейные экспонаты. Спрашивали, как нам тут живется. Народ морочил им голову, а они абсолютно ничего не просекли. Меня даже не особенно раздражало, что они на нас так пялятся.

Приехал Котан, собрал «сходку». Проверил, все ли его указания выполнены. Половину народа наказал, велел им ходить в пижамах, запретил прогулки.

Потом объяснялся с остальными. Вообще-то он очень добрый, но иногда ему приходится наводить порядок. Наркоман – это такая тварь, что, если за ним не досмотреть, пиши пропало. Сам он не сделает НИЧЕГО. НИЧЕГОНЕДЕЛАНИЕ – главное занятие наркомана. Лежание в койке, музыка, чаек – вот и вся наша жизнь, если б не Котан.

3 МАРТА

Утром Котан устроил побудку в своем стиле. Самых сонливых опрокинул на пол вместе с кроватью, а потом погнал на утреннюю зарядку. После уроков я снова легла. Настроение испортилось. Лежала и мечтала о разных необыкновенных вещах. Чтоб не думать о наркотиках. Да, но если о них не думать, тогда и бороться за себя невозможно. А ведь в этой борьбе можно и проиграть. Тогда конец.