Путь по ребру был опасен. Но это был единственный, как казалось, путь на вершину.

Выше ребра начинались большие фирновые поля, мягкими уступами поднимавшиеся к вершине. Здесь вряд ли можно было ожидать больших трудностей.

Группа Горбунова достигла в прошлом году высоты 5900 метров, преодолев два «жандарма». Мороз и осенний буран заставили их прекратить восхождение. Остальные «жандармы» снизу казались трудными, но преодолимыми.

Подготовительная группа должна была подняться по восточному ребру, найти самый удобный путь по «жандармам», в опасных местах забить в скалы крюки, навесить веревки и веревочные лестницы и установить четыре лагеря: у основания ребра на высоте 5600 метров, между вторым и третьим жандармом на высоте 5900 метров, у перехода с ребра на фирн на высоте 6400 метров и на фирновых полях вблизи вершины на высоте 7000 метров.

Подготовительная работа при высокогорных экспедициях выполняется под руководством альпинистов специально подобранными и обученными носильщиками из жителей высокогорных кишлаков. Только эти люди, из поколения в поколение живущие на большой высоте и с детства привыкшие переносить по головоломным горным тропам дрова и продовольствие, могут справиться с заброской грузов в верхние лагеря.

Английские, швейцарские, итальянские, французские альпинистские экспедиции, штурмовавшие на протяжении многих лет неприступные восьмитысячники в Гималаях, обязаны своим успехам самоотверженному труду носильщиков из племени шерпов, живущих в кишлаках, расположенных на высоте более 4000 метров над уровнем моря. Шерпы переносили на своих плечах тонны грузов на расстояние десятков километров к подножью гор, которые штурмовали альпинисты, доставляли на огромную высоту в верхние лагеря палатки, продовольствие, спальные мешки. Не раз спасали они захваченных бураном альпинистов, сносили их вниз, показывая при этом чудеса выносливости.

Некоторые из шерпов сами становились замечательными альпинистами. Имена «снежного тигра» Норчея Тенсинга, Пасанга Дава Лама, Анч Дьема вписаны в летописи самых трудных восхождений. Норчей Тенсинг и новозеландец Хиллари первыми вступили 29 мая 1953 года на вершину Эвереста, высочайшей горы земного шара, которую с 1921 года безуспешно штурмовали лучшие английские альпинисты.

Количество носильщиков в гималайских экспедициях достигало иногда сотен человек.

Нам не нужно было столько носильщиков. Наш лагерь у подножия пика Коммунизма на высоте 4600 метров находился всего в двух переходах от базового лагеря на языке Федченко. Грузы доставлялись туда лошадьми по вьючной тропе. Носильщики нужны были только для заброски грузов в верхние лагеря и для поддержания связи с альпинистами при восхождении.

Для этого достаточно было десять-двенадцать человек. Их можно было завербовать в высокогорном памирском кишлаке Кударе, из числа тех, которые в прошлом году под руководством таджика Селима сопровождали Горбунова в его походе к подступам к пику Коммунизма,

Однако начальник подготовительной группы Харлампиев не справился с этой, не такой уж трудной задачей. Добравшись до Кудары и узнав, что Селим мобилизован для проведения кампании по распространению займа, он удовольствовался обещанием кударинских властей прислать носильщиков и вернулся обратно, не закупив для носильщиков продовольствия и не оставив для них задатков. Само собой понятно, что из Кудары никто не пришел.

С большим трудом удалось Дудину завербовать в Алтын-Мазаре шестерых носильщиков — четырех киргизов и двух таджиков. Однако они были недостаточно выносливы, у них не было опыта работы на больших высотах.

По сведениям Дудина, подготовительная группа установила первый высокогорный лагерь на высоте 5600 метров и приступила к обработке ребра.

4 августа из лагеря «4600» пришел наш караван. Усталые лошади, скользя и спотыкаясь, с трудом бредут по морене и ледяным буграм. Усталые люди подгоняют их криками.

Караван переправляется через Танымас, подходит к лагерю. Караванщики развьючивают лошадей, пожимают нам руки.

— Ну, как — все якши[12]? — спрашивает Дудин.

— Якши, якши, — говорит караванщик Позырхан, рослый, красивый узбек.

— Записка бар[13]?

— Бар.

Позырхан вынимает из-за пазухи клочок бумаги. Я узнаю прямой корявый почерк Гетье.

Дудин пробегает неровные строчки и молча протягивает записку Николаю Петровичу.

Мы узнаем о несчастье, случившемся 30 июня при обработке второго «жандарма»: с ребра был сбит упавшим камнем Николаев. Пролетев около пятисот метров по почти отвесному ледяному склону и затем по снежному сбросу, он попал на скалы. Попытка на другой день подняться к этому месту и найти его труп окончились неудачей.

Гетье писал о «демобилизационном» настроении в лагере и о том, что присутствие Николая Петровича было бы крайне необходимым.

Мы молча расходимся по своим палаткам. На камнях лежит мой спальный мешок, приготовленный для починки, катушка ниток, иголка, ножницы. Я смотрю на эти вещи и не узнаю их. Рядом с вестью о гибели Николаева их будничность и обыденность кажутся странными.

Николаев встает передо мною таким, каким я видел его в Оше. Вспоминаю, как он обучал меня скалолазанию на Сулеймен-баши, как мы сражались с ним в шахматы в тенистом парке, купались в холодной и мутной Акбуре. Так неожиданно все это кончилось. Сбит камнем с ребра...

Впоследствии мы узнали подробности гибели Николаева.

29 июля Гетье, Абалаков, Гущин, Николаев, Цак и Харлампиев начали подготовительную работу на горе. Они поднялись с носильщиками из ледникового лагеря по глетчеру и скалам к началу восточного ребра и здесь, на высоте 5600 метров, поставили первый высокогорный лагерь. Носильщики заболели горной болезнью, и их пришлось отпустить вниз. Плохо себя чувствовали и некоторые альпинисты. Однако они остались наверху, чтобы акклиматизироваться.

На другой день решили приступить к обработке «жандармов». Николаев, обычно быстрый и нетерпеливый, в это утро собирался медленно и был готов позже других. Уже одетый, он снова забрался в палатку и лег. Очевидно, он не совсем хорошо себя чувствовал, но не хотел признаться в этом, боясь, что не попадет в штурмовую группу.

Абалаков, Харлампиев и Гущин, связавшись, пошли вперед. Цак, Гетье и Николаев следовали за ними на некотором расстоянии. Считая путь неопасным, они не связались.

Первая связка, миновав первый «жандарм» и оставив на втором веревки, которые должна была закрепить вторая группа, стала подниматься по крутому снежнику к третьему «жандарму».

Гетье, Харлампиев и Николаев подошли к крутой стене второго «жандарма». Первые двое решили, обойдя крутую стену, подняться на «жандарм», закрепить на нем веревки и спустить одну из них Николаеву. Когда Гетье, поднявшись на «жандарм», подошел к его краю, он увидел, что Николаев, не дожидаясь веревки, пытается взять крутую скалу в лоб. Он увидел затем, как из-под руки Николаева вырвался камень, ударил его по плечу и сбил со скалы на узкое ребро. Вслед за первым камнем посыпалась целая каменная лавина, и Николаев вместе с ней покатился вниз. Пролетев метров пятьсот по почти отвесному фирновому склону, он скрылся в снежных сбросах.

Потрясенные гибелью товарища, альпинисты вернулись в лагерь. На следующий день они сделали попытку подойти к основанию склона, по которому падал Николаев, и найти его тело. Попытка не увенчалась успехом.

...Вечером Горбунов созвал в своей палатке совещание.

Решаем, что завтра Шиянов, Каплан и я отправимся в ледниковый лагерь, чтобы попытаться внести в отряд успокоение и принять участие в дальнейшей подготовке к восхождению. Николай Петрович остается в базовом лагере ожидать винты для самописца. Без них нельзя было его собрать. В связи с этим восхождение, назначенное на десятое августа, откладывается до двадцатого.

Следующий день прошел в сборах и писании писем. Надо было дать хотя бы короткий отдых лошадям.