Глава 17
Снаружи все еще задерживается солнце, даже когда небо заслоняют фиолетовые облака. Это моя любимая погода, мой любимый вид света. Сейчас только начало пятого, и совсем скоро ноябрьское солнце сядет, но пока что его свет окрашивает все в золото.
Пока Ной везет меня домой, я смотрю на его профиль. После сегодняшнего вечера уже не будет ничего, что сможет разлучить нас. Он паркуется у обочины возле моего дома.
– Погоди, – говорю я. – Я пока что не хочу возвращаться домой. – Нечто не озвученное проскальзывает между нами, некого рода соглашение, и мы спускаемся вниз по улице в тишине, наши ноги легко касаются листьев, прилипших к тротуару в натуральном, земном коллаже.
Ной останавливается и тянет меня за собой к каменной лестнице, краткому пути по холму, ведущему на следующую улицу. Должно быть, я проходила мимо сотни раз, но почему-то не замечала его прежде.
Я следую за ним, с деревьев на лоб капают остатки дождя. На вершине холма располагается заброшенный фонтан, окруженный деревьями. Он притягивает меня к себе, его голубые глаза сияют в золотом свете.
Когда он так смотрит на меня, мне хочется рассказать ему, кем я являюсь, так отчаянно хочется рассказать. Как он может смотреть так на меня, когда он знает только сотую часть моего существования, когда он не знает моего настоящего имени?
Ной отстраняется от меня.
– Что не так? – спрашивает он, изучая мое лицо.
– Ничего, – отвечаю я. – Абсолютно ничего.
– Ты же счастлива, да? Со мной? – его глаза омрачаются синими тенями.
– Ты делаешь меня счастливее, чем кто-либо, кого я знала, – отвечаю я, мой голос тихий.
– Это все, что ты должна была сказать, – отвечает он, поглаживая мои волосы. Я прислоняюсь к его груди, слушая его сердцебиение под свитером.
– Я хочу, чтобы этот момент длился вечно. Этот свет, ты. Это место.
Я смеюсь, когда он достает из сумки фотоаппарат. Он говорит мне сесть на край фонтана, в то время как сам играет с объективом и различными параметрами настройки диафрагмы.
Он подходит все ближе и ближе, пока не становится прямо напротив меня, смотря вниз.
– Просто смотри на меня, – инструктирует он. – Забудь о том, что здесь фотоаппарат.
Я делаю так, как он говорит, смотря мимо объектива на его лоб, его волосы. Я люблю тебя, думаю я.
Щелк.
– Идеально, – говорит он.
* * *
Вернувшись домой, я незаметно проскальзываю в гараж. В нос врезается запах грязи от садового оборудования миссис Морган и едкой смеси краски и чистящих химикатов. Я провожу рукой по ближайшей стене, отскакиваю, когда прикасаюсь к густой, липкой паутине, но затем нахожу переключатель и щелкаю им вверх.
В углу, на полке, которая провисает под тяжестью снаряжения и электроинструментов, я вижу коробку с рыболовными снастями мистера Морган. Я быстро иду к ней, задевая ржавый розовый велосипед-круизер 11, окрашивая свои джинсы в масло и ржавчину. Должно быть, он принадлежал Кайли, когда она была помладше.
Я осторожно достаю нож и вынимаю его из кожаного чехла. Он острый, зубчатый и ярко отблескивает от света с потолка. Безупречно. Я слышу, как снаружи раздается знакомый грохот Вольво мистера Моргана, заезжающего на подъездную дорожку, так что я засовываю зачехленный нож в свои сапоги по колено, выскальзываю через гараж и выключаю свет.
Я мчусь через холл в комнату Кайли и выдыхаю, когда плюхаюсь на кровать. На моей голени нож ощущается весьма солидно.
То, что он там, напоминает мне о моих первых днях с Киром. Я все время носила с собой нож. Это было до того, как Кир привел Джареда и Себастьяна в наш ковен, до того, как мне сказали, что забота о моей безопасности стала мужской работой. До того, как Кир перестал доверять мне мое собственное оружие.
Я обдумываю свой план на вечер. Будет не сложно найти Эли за кулисами после их выступления. Но что я скажу? О, Эли, твоя музыка такая невероятная. Я никогда не чувствовала себя такой живой.На самом деле было вовсе не важно, что я скажу. Кир никогда особо не противился лести, особенно от симпатичной девушки.
Я подумала, а что если в последний момент, когда я наклонюсь для поцелуя и достану нож из сапога, он поймет свою ошибку. Мне хотелось, чтобы он знал, что я была той, кто наконец-то смог убить его. Мне хотелось, чтобы он понял, насколько он постоянно недооценивал меня.
Глава 18
Холодный океанский бриз пронизывает Остров Сокровищ так, будто мы плыли на лодке, в которую врезались соленые волны. Я рада, что послушалась совету Лейлы одеться потеплее – даже в своей шерстяной шапке, пальто и шарфе я промерзала до костей под порывами ветра, но Ной не возражал, когда я прижималась к нему.
– Давайте, – подталкивает нас Лейла. – Я вижу там огонь.
Вдалеке я замечаю заброшенные казармы, оранжевое пламя освещает их штукатурные стены, покрытые граффити, и выделяет контуры профилей сотни ребят, которые пришли сюда послушать музыку.
Я беру Ноя за руку и следую за Лейлой, Брайан в нескольких шагах впереди. Мокрая трава истоптана до грязи сотнями ног, и мои сапоги грязнут в ней, пока я иду. Согласно общей рассылке сообщений, Рид и Ребекка уже присоединились к Мэдисон в толпе, и Николь с Шанталь тоже вскоре прибудут.
Мы достигаем казармы и проскальзываем сквозь толпу из цепочки людей. Здесь находится импровизированная сцена на ступеньках одного из заброшенных общежитий, на которой уже выступает первая группа. Она состоит из трех бородатых тощих гитаристов и барабанщика. У них, кажется, не было вокалиста, но им он и не нужен, игра гитар переплетается в стену звука, такую же сложную, как фуги Баха 12.
Мэдисон стоит на ящике, чтобы лучше видеть группу, Рид и Ребекка стоят впереди нее, как охранники.
– Это место потрясающее, – признает Брайан, и Лейла торжествующе улыбается.
– Я же говорила. Разбитые окна, граффити, жуткость в изобилии. И совсем неподалеку от Сан-Франциско! Эй, ребята, нам нужно притвориться, что вся эта толпа – орда зомби, – она перезаряжает воображаемый дробовик.
– Ты должна целиться в голову, – вставляет Брайан, делая то же самое. – Иначе они не подохнут.
Мэдисон качает головой.
– Ребятки, вы же в курсе, что с научной точки зрения зомби не могут существовать, не так ли?
– Наука не имеет никакого отношения к монстрам, – заявляет Лейла.
О, насколько она заблуждается.
– Если ты так думаешь, то ты определенно не читала «Франкенштейна», – Рид бросает Лейле улыбку, граничащую с ухмылкой.
– Хорошее замечание. Тогда давайте согреемся, чтобы эксперименты не прошли не так, как нужно, – говорит Лейла, доставая бутылку вина из объемной складки своего пальто – хотя было бы куда уместнее охарактеризовать его как плащ, красная шерсть ниспадала вниз вокруг нее, будто она была Красной Шапочкой. Она передает его по кругу, и каждый из нас делает большой глоток. Я чувствую, как его тепло движется вниз по груди, когда песня, наконец, заканчивается.
– Мы Firestorm 13, и мы из Техаса, – заявляет ведущий гитарист под рев аплодисментов; перед началом следующей песни его пальцы выводят болезненно сладкий мотив на инструменте, к которому вскоре присоединяются удары барабанов.
Я наклоняюсь к Мэдисон:
– Когда будет выступать группа Эли?
– Они следующие, – информирует она меня с широкой улыбкой. – Я, правда, очень взволнована, так хочу услышать, как они будут играть.
– Я тоже, – отвечаю я. И я взволнована, но не по той причине, которой она думает.
Хотя взволнованность – это не совсем то слово, которым можно описать то, что я чувствую, то мучительное сочетание страха и ожидания. Я не жду с нетерпением убийства Кира, того, чтобы наблюдать, как его украденное тело рассыпается в пыль.
Я никогда не желала быть убийцей, даже не смотря на то, что я убивала бесчисленное количество раз, я делала это лишь для того, чтобы выжить. Но это убийство отличалось. Кир уже убил Эли. Сколько еще людей должно умереть, прежде, чем он удовлетворится?