– Воистину, твой научно-исследовательский потенциал ошеломляет, – отвечает Лейла, быстро расправляясь с галстуком. – Вот, – говорит она. – Мы готовы.

В гостиной Рид и Ной сидят на диване, мистер Морган нависает над ними.

– Я спрошу только одно. Там же не планируется вечеринок в номерах после окончания на всю ночь?

Я откашливаюсь.

– Пап, нет. Я буду спать в своей собственной кровати, в целости и сохранности.

Он поворачивается, задерживая дыхание.

– Кайли, ты выглядишь прекрасно. Так похожа на свою мать, когда та была в колледже.

Ной встает.

– Я согласен, – говорит он. – В смысле – не на счет миссис Морган. Я тогда даже не родился. Но ты изумительна, Кайли. – Он ухмыляется.

Мистер Морган хватает камеру с кофейного столика.

– Фотографироваться! Встаньте около камина.

Он начинает щелкать затвором, миссис Морган становится за ним с широкой улыбкой на лице. Он делает одно фото за другим: групповые, парочками, по одному. Он делает паузу только раз, когда Ной предлагает перенастроить вспышку.

– Еще немного, – говорит мистер Морган.

Брайан поправляет свой мясной галстук.

– Пап? Мы ведь не женимся. Думаю, достаточно.

– Согласна, – добавляю я. – Нам уже пора.

Ной наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Пусть повеселится. Тебе повезло, что твоему отцу не все равно.

– Или можем еще пофоткаться, если хочешь, – говорю я мистеру Моргану, но он качает головой.

– Все хорошо. Сегодня ваш вечер, ребятки.

Он кладет камеру на столик.

Миссис Морган крепко обнимает меня.

– Я так рада, что ты все же решила пойти, – шепчет она. – Пусть это будет твой лучший вечер.

– Так и будет, – обещаю я.

Луна выскакивает из-за дивана и растягивается перед входной дверью даже тогда, когда подходит наша шумная группа. Я присаживаюсь перед ней на колени. Она жалобно мяукает, словно не хочет, чтобы я уходила.

– Я вернусь домой раньше, чем ты заметишь, котенок, – поглаживая ее мех и замечая, насколько счастливой она стала в последнее время, говорю я. Я не смогла спасти Кайли, не смогла спасти Тарин. Но, по крайней мере, я спасла Луну.

Глава 39

Рука Ноя крепко обвивает мою, когда мы приближаемся к отелю Клэрмонт.

– Мэдисон действительно превзошла себя, – отмечает он.

– Она войдет в историю комитетов зимних танцев, думаю, в этом все дело, – соглашаюсь я, ступая в представление, простирающееся перед нами.

Грузовичок Лейлы и Брайана припаркован на круговой подъездной дороге, длинная очередь разодетых учеников Беркли Хай подходит к окну выдачи, все в ожидании жареного сыра. Огнеглотатели бродят по территории, труппа акробатов в коронах делает трюки на газоне.

Ной кладет мне руку на спину, направляя меня в танцзал. Не могу поверить, что только в прошлые выходные мы были здесь, украшали зал, и были так далеки друг от друга, по разные стороны от пропасти, что создал между нами Кир.

Бальный зал совершенно преобразился. Хоть я и сама в этом участвовала, но все же впечатлена тем, что мы все вместе сделали. С потолка капают сотни крошечных белых огней наряду с сияющими снежинками. Посреди комнаты вращается диско-шар, отбрасывая мягкое перистое свечение на танцующие пары внизу. По краям танцпола фуршетные столы с многоуровневыми тарелками с пирожными и тако, чередующиеся с голубыми чашами пунша.

Мне на плечо ложится чья-то рука, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Мэдисон и Ребекку, обе в серебряных платьях. У Ребекки более приглушенное по сравнению с сияющей тканью платья Мэдисон, что делает их похожими на несимметричную звездную систему.

– Вы двое такая очаровательная парочка, – говорит Мэдисон, вот только тон ее голоса не слишком искренен.

– Все очарование благодаря Кайли, – усмехается Ной. – На мне никакой ответственности.

– Согласна, – подмигнув, говорит Мэдисон. – Кайли, ты такая красивая сегодня. Это платье идеально тебе подходит.

– Если честно, я купила это платье, потому что оно напомнило мне о старой подруге. У нее было похожее.

– Кто? – спрашивает Мэдисон. – Я ее знаю?

Я качаю головой.

– Она живет не здесь. Ее зовут Шар... – я запинаюсь, – Шарлин.

Я захлопываю рот, мгновенно приходя в ужас, что едва не выболтала имя Шарлотты.

Это уже не имеет значения. Когда ты перестанешь вести себя как загнанное животное? Когда привыкнешь, что Кира больше нет?

– Не могу представить, что на ком-то это платье сидит так же хорошо. – Она улыбается. – Тебе очень повезло, – добавляет она, поворачиваясь к Ною.

– Спасибо? – говорю я, не до конца уверенная, что нужно принимать ее слова за чистую монету. В том, как она взаимодействует с Ноем, чувствуется фальш, словно она показывает мне, что он ее больше не привлекает. А если он ей раньше нравился, то, как он сегодня выглядит, заставляет ее колени подгибаться от слабости.

Он одет в темный костюм без галстука и в угольно-черную рубашку, обтягивающую его грудь. Волосы его, как обычно, спутанными волнами свисают до подбородка. Я люблю это сочетание беспорядочных волос, падающих на накрахмаленный воротничок безупречного костюма.

Никто из нас не говорит, и этот момент растягивается, тонет в неловком молчании. Мне хочется, чтобы Лейла была здесь. Она достаточно остроумная и веселая, чтобы заставить нас всех смеяться. Но нет – я вытягиваю шею и вижу, что она и Брайан уже на танцполе. Я, должно быть, ослепла, потому что нет другого объяснения тому, что я не заметила, как Николь плывет через толпу, одетая в убийственное облегающее цвета спелой вишни платье, заставляющее оглядываться более чем нескольких студентов-парней.

Мэдисон следит за моим взглядом.

– Что ж, – запинаясь, говорит она, – не дай мне остановить вас двоих от танцев. Вы же здесь именно для этого, так? Вы же не хотите упустить свой шанс.

Глядя ей в лицо, я хмурюсь от ее формулировки. Ее тушь бледная, и даже в тусклом свете можно заметить, что глаза у нее красные. Она, наверное, очень измотана, думаю я. Планировала это вечеринку и взяла на себя слишком многое.

– Хорошая идея, – говорит Ной, протягивая мне руку. – Пойдем?

Я киваю, принимая его руку, и следую за ним в толпу. Мои бедра бессознательно начинают качаться в такт басам песни, которую включил диджей, пока мы идем к друзьям. Музыка меня пленяет, когда мы, наконец, достигаем центра толпы, наши друзья обступают нас плотным кругом. Я смотрю на их лица – на Лейлу, Брайана, Шанталь, Николь, на Эхо и Рида, – вслушиваясь в слова, неописуемое счастье плавает надо мной как упавшая звезда.

Я живу на этой земле больше шестисот лет, но вот только узнала, что действительно такое любовь. Это не горстка порошка, торопливо брошенная в костер, не неистово вспыхнувший огонь, не властная рука, опустившаяся на мои плечи, не тюрьма, в которую я попала в четырнадцать лет.

Это здесь, это сейчас. Я закрываю глаза. Если бы весь ужас, произошедший с ночи на Острове Сокровищ, был стерт. Ни расставания, ни Кира, ни удушения в лесу. Я с друзьями, с Ноем. Мне шесть сотен и мне шестнадцать одновременно, древняя и молодая. Все, через что я прошла, привело меня к этому моменту.

Ной предлагает мне руку, и я принимаю ее, скользя другой рукой к его плечам. Он притягивает меня ближе, пока наши тела не соприкасаются, пока мы не становимся одним целым. Я поворачиваю голову и кладу ее ему на грудь, пока мы раскачиваемся.

Мы долго танцуем, песни тают, как воск свечей в оранжерее. Я слушаю звук биения его человеческого сердца. Как это возможно, что мне потребовалось больше шестисот лет, чтобы найти Ноя? Но потом я понимаю, что если бы Кир не дал мне того эликсира, я умерла бы в четырнадцатом веке. Я никогда бы не встретила бы Ноя. Никогда не познала бы любовь всей моей жизни. И теперь, когда Кир мертв, я почти могу быть странным образом благодарной ему.

Песня за песней, а мы все еще танцуем. Наконец я отклоняюсь.