Король демонов Теветат не всегда правил Атлантидой. Как пагубная привычка исподволь начинает управлять жизнью человека, так и власть доставалась Теветату постепенно, пока он наконец не овладел этой страной полностью. Адепты атлантов (высшие существа, воплотившиеся в Атлантиде для защиты народа) не смогли долее защищать континент от демонов астрального света и возглавили несколько миграций жителей острова.

Этих адептов также называли змеями, и благодаря им змей возвысился до образа, о котором сказано в Библии. Кецалькоатль символизируется поднимающейся вверх змеей и изображается несущим крест. Он был одним из этих белых адептов, поскольку в старинных рукописях о нем сказано как о «белом» человеке — определение, означающее скорее чистоту, нежели цвет кожи.

В длинной цепи человеческой эволюции Атлантида является тем недостающим звеном, без которого величайшие тайны антропологии остаются неразгаданными. Кроме того, как пишет Игнатиус Доннели в своем труде «Атлантида, допотопный мир», Атлантида, несомненно, служит первоосновой почти всех мифологий с их фантастическими рассказами о великанах и демонах, веками противостоящих богам.

Целью настоящего эссе послужило стремление раскрыть тайный смысл повествования Платона. Историческая достоверность существования континента когда-нибудь будет установлена, но разрешить загадку философской Атлантиды оказывается намного труднее. В рассказе Платона содержатся все необходимые данные для того, чтобы тайное сделать явным. И как святых и героев прошлого принято отождествлять с созданными ими религиозными доктринами и впоследствии обожествлять, так и Атлантида имеет двоякий смысл. С одной стороны, есть реальный исторический континент, погрузившийся в Атлантический океан, а с другой — континент философский, оригинальный прием, при помощи которого Платон раскрыл и одновременно скрыл еще больше глубочайшую тайну Элевсинских мистерий.

Завершить эту главу лучше всего еще одной цитатой из обращения господина Термье к Институту океанографии: «Я думаю о последней ночи Атлантиды — той последней ночи, которая, возможно, очень похожа на «великую ночь» человечества. Все молодые люди отправились воевать далеко за острова Левант[60] и Геркулесовы столбы; те же, кто остался, — мужчины зрелого возраста, женщины, дети, старики и жрецы — с тревогой следили за морским горизонтом в надежде увидеть вдали силуэты парусов, несущие весть о возвращении воинов. Но в ту ночь горизонт был сумрачен и чист. А море становилось все мрачней, и все больше хмурилось небо. В течение нескольких дней земля дрожала и сотрясалась; солнце, казалось, разламывалось на куски, и то там, то здесь из земли шел огненный пар. Говорили даже, что открылись кратеры некоторых вулканов, откуда вырывались столбы огня и дыма и тучи камней вперемешку с пеплом взлетали высоко в воздух. И вдруг на землю со всех сторон повалили теплые серые хлопья. Настала ночь, землю окутал жуткий мрак, ничего нельзя было разглядеть без зажженных факелов. Охваченные паническим страхом люди толпами бросились в храмы, но вдруг, о ужас! храмы рухнули, а море ворвалось на сушу и с оглушительным грохотом, перекрывшим шум падающих камней и крики обезумевших людей, поглотило берег. Происходящее было поистине проявлением Божьего гнева. Затем воцарилась полная тишина; не было более ни гор, ни побережья — ничего, кроме колыхания глади моря, дремлющего под необъятным сводом тропического неба».

Марцелл в своей «Истории Эфиопии» пишет об Атлантиде: «Рассказывают, что в былые времена в Атлантическом море было семь островов, посвященных Прозерпине[61]. Кроме них, было еще три острова громадных размеров: один принадлежал Плутону; второй — Амону[62], а третий, посредине между первыми двумя, длиной в тысячу стадий[63], — Нептуну».

Из всех толкователей Платона наиболее глубокими знаниями обладали неоплатоники[64] из Александрии. Наивысшего расцвета неоплатонизм достиг в первые века христианства. К числу выдающихся мыслителей этого направления греческой философии принадлежали Порфирий, Прокл, Ямвлих и Сириан. К ним можно отнести и Оригена[65], — доникейского[66] отца церкви, который по взглядам на многие вещи был философом определенно платоновского толка. Неоплатоники единодушно признавали, что историю об Атлантиде следует воспринимать и как исторический факт, и как аллегорию. Однако в вопросах истолкования этой аллегории их мнения полностью расходились. Некоторые идеи этих ученых мужей лежат в основе моей интерпретации легенды об Атлантиде, предлагаемой вниманию читателя.

Орфическая теология[67], составившая подлинную основу греческой философской системы, — предмет чрезвычайно запутанный и сложный. Ключи к аллегории об Атлантиде следует искать в обрядности и причудливости орфических ритуалов.

Орфики делили Вселенную, видимую и невидимую, на три части. Пифагор, как посвященный в орфические таинства, назвал эти сферы в нисходящем порядке Верховным миром, Высшим миром и Низшим миром.

Верховный мир был обителью чистой истины и состоял из единой однородной субстанции и сущности — самой Божественной Природы, бесформенной и несотворенной, вечной и неизменной.

Высший мир был местом, где обитали принципы, боги, качества и проявления Божественной Природы. В нем пребывали причины всех материальных явлений, невидимые по своей природе, но становящиеся видимыми посредством проявлений.

Низший мир составлял план подверженных разложению форм, сфера тел и чувственно воспринимаемых явлений, имеющих начало и конец. Низший мир часто определяют как сферу воспроизводства.

Эти три мира, согласно терминологии орфиков, называются телами благословенных богов. Небо, или Уран, правило первым, Верховным миром; Кронос, старый бог с кривыми зубами, пожиратель собственного потомства, был правителем Высшего мира; а Зевс, демиург, или материальный творец, управлял со своего эфирного трона судьбой Низшего мира.

Нам для пользы дела следует запомнить, что Зевс был третьим лицом в великой триаде богов, владыкой физической вселенной, регентом материи во всех ее формах и главным среди богов, управляющих планетами, звездами, созвездиями и стихиями.

В античные времена были признаны три состояния материи: высшее именовали воздушным, или интеллектуальным; второе — водяным, или семенным; а третье — земным, или телесным.

Эти состояния материи были, точнее говоря, тремя природами Зевса. Три составляющие материи были персонифицированы древними, которые называли их телами и обителями первостепенных земных богов. Воздушную, или интеллектуальную, сферу они соотносили с Зевсом в образе Юпитера-Амона; водяную, или семенную, сферу предоставляли Зевсу-Посейдону, или Зевсу — владыке влажных небес; а земную, или телесную, сферу отводили Зевсу-Гадесу[68], или подземному Зевсу, владыке преисподней.

Таким образом, Зевс как воздушная, или интеллектуальная, составляющая материального мира господствовал над тремя состояниями материи, формируя из них космос. Эти полномочия предоставили ему боги иного мира, обитатели высочайшей сферы, недоступной пониманию смертных.

Итак, материальное творение миров или, вернее, их материальное воплощение происходило последовательно на трех планах. Сначала возникла идея мира, сформировавшись в уме Зевса на плане воздушного интеллекта. Следовательно, сперва Зевс замыслил первозданный хаос, или внешнее пространство (материю), и в нем вообразил модель миров. Эта модель, или интеллектуальная концепция творения, опустилась до уровня водяной, или семенной, сферы, где стала тем, что Платон назвал архетипом[69]. Созидательная, формирующая сила перешла от Зевса к Посейдону, то есть только что сформированная вселенная стала подчиняться законам эфирной, влажной, порождающей сферы. И тут мы вплотную подходим к аллегории Атлантиды.