— И все же, — сказал я, — это война. А когда мы будем работать?

— Это не наша война, — ответил Валланд. — В основном она касается Стай. Мы им обеспечим руководство, новые виды оружия, разумную тактику, понятие о стратегии. Этого, я думаю, будет достаточно. Ты подумай, вряд ли в Стаде такая уж чертова уйма солдат. Глубинным дьяволам их не было нужно много, а времени вывести целую орду у них не будет — тем более что им ее не прокормить. Нет, большинство будет свободно для работы — мы и те, кто будет нам помогать.

Помолчав минуту, он добавил:

— И в любом случае это не будет война на уничтожение. Наша сторона будет довольствоваться удержанием этой территории, может быть, захочет еще отбить часть захваченных ранее, но Стаи не завоевывают мир. И если глубинные дьяволы не безнадежно глупы, они примут эти условия, раз уж им утерли нос. А тогда мы пятеро займемся, наконец, настоящим делом.

Брен вздохнул. Он все никак не мог избавиться от переживаний плена.

— Это если нас не убьют в случайной стычке. Если мы останемся верны своей цели, а будет неудивительно, если мы так устанем, что просто на все плюнем.

Валланд расправил плечи. Свет окрасил медью его волосы. Огромный на фоне неба, он сказал:

— Нет, не плюнем. Мы все время будем помнить, что наша цель — вернуться домой.

Он повернулся и пошел, широко шагая, к лагерным кострам я-Келы. На ходу он коснулся клавиш омнисонора, и раздалась песня:

Мы пошли за ним. Мы построили космическую шлюпку и получили помощь внешников. Это заняло сорок лет.

(Все предыдущее опубликовано капитаном Гильдии Фелипом Аргенсом в его автобиографии. Редактором посмертного издания среди его вещей была найдена дополнительная запись.)

Да, конечно, здесь ветры гуляют в огромных лесах, возродившихся после того, как там осталось мало людей, здесь кричат птицы и ревут водопады, здесь океаны мощной волной устремляются за луной два раза в сутки. В городках при космопортах полно развлечений, а университарии и прочие образовательные центры блещут юными дарованиями из всех краев галактики. Нет, эта планета никак не музей. Она цветет, и больше всего процветают наука и образование.

Но у нее слишком много в прошлом. Здесь не строят нового, здесь сохраняют прежнее. Это неплохо. Традиции нам нужны. Даже с узко практической точки зрения полезно знать, что, если оставишь свою собственность на Земле на попечение нескольких роботов и вернешься через пять сотен лет, не обнаружишь никаких изменений. И когда сюда прилетают авантюристы со звезд, даже они ведут себя тихо.

Мы с Хьюгом Валландом расстались в Ниорке. Брен, Гальмер и Урдуга откололись раньше. Я же должен был доложить, а его ждала девушка, и потому мы вместе отправились на «Лунной королеве». Он не вдавался в обсуждение своих планов, но я предположил, что его встретят при приземлении парома.

— Да нет, — сказал он. — У нас так не принято. Слушай, а что, если нам как следует сегодня погудеть на прощальном ужине? Я знаю ресторан, за право быть приготовленными в котором спорят лучшие куски мяса.

Он не обманул. Вина тоже было много и хорошего. В теплой атмосфере за бренди и сигарами я спросил его, планирует ли он долгий отпуск, как я сам.

— Да нет, наверное. Мы, понимаешь, и так долго были прикованы к одной планете, а у меня еще есть целая вселенная таких мест, которых я не видел. А потом и таких, которых еще никто не видел.

— Ты собираешься податься к исследователям? — Я поднял брови. — А я рассчитывал, что мы с тобой еще полетаем вместе.

На его массивном лице обозначилась улыбка:

— Шкипер, ты классный парень. Только не думаешь ли ты, что нам всем лучше разбежаться на пару столетий?

— Может быть.

Я был разочарован. Честно говоря, мы столько прожили в тесноте, которая любого, кроме бессмертного, видящего перспективу лет, могла бы довести до убийства. Мы вместе дрались и вместе работали, вместе смеялись и пели, вместе надеялись, и это он нас всех вдохновлял и поддерживал. Навязанная нам война — отличное лекарство от монотонности жизни, любил повторять Валланд, но, если бы не он, мы бы не победили. Мне не хотелось его терять.

— Но ты еще здесь побудешь?

— Конечно! Как ты думаешь, что меня сюда привело?

— Мэри О’Мира. — Я кивнул. — Вот это, должно быть, девушка! Когда ты меня представишь?

Впервые я увидел, как он уходит от ответа.

— Да, ты понимаешь… Это не так-то просто. Я бы рад, но она не очень любит гостей. Ты уж прости меня. Давай еще по коньячку?

Я на него не давил. Мы в галактике и за ее пределами научились не лезть в чужие дела. Конечно, я строил догадки. У каждого бессмертного свои странности. У него — эта фантастическая моногамия, которая нас и спасла. А что у нее?

Валланд снова компанейски улыбнулся, рассказал пару свежих, услышанных им анекдотов, и мы с ним попрощались в приподнятом настроении.

Через несколько дней после этого я был в универсариуме. Ученые хотели знать все подробности о планете нашей вынужденной посадки. Они собирались послать туда миссию, которая могла бы работать на коммерческой базе, основанной нашей компанией. И до того, как умрет культура айчунов — когда им придется смириться с реальностью и стать одной из многих рас космоса, — они хотели ее изучить.

Покончив с этим делом, я вернулся в Ниорк по делам компании. Гильдия неожиданно решила, что наши наниматели должны нам премию за пережитые нами трудности. Неприветливый главный бухгалтер сообщил мне сумму (объяснившую его недовольство) и провел через все формальности.

— Каждая выплата должна быть вручена непосредственно получателю, — заявил он. — Столько планет и столько людей, что Гильдия больше не доверяет почте. Я связался со всеми остальными, но мастера Валланда по указанному им адресу не обнаружил. Он останавливался в гостинице в городе и выбыл, не указав куда.

— Конечно, поехал к своей девушке, — сказал я. — Мы вообще-то планировали увидеться, но не очень скоро.

— Вы не могли бы его найти? Честно говоря, ваша ассоциация мне несколько надоела напоминаниями об этом деле.

Я задумался. Хьюгу будут куда полезнее эти деньги сейчас, чем накануне отбытия в новый рейс. Время от времени он кое-что говорил о Мэри О’Мира, но, собрав это все вместе, я удивился, как мало получилось.

— Ладно, я все равно сейчас болтаюсь, так что попробую его разыскать.

Я это делал не только для него, но и для себя. Для компании я был не героем, а капитаном, потерявшим корабль. И я хотел загладить это впечатление, а то на следующие пятьдесят лет быть бы мне капитаном какого-нибудь заштатного парома.

Я вышел на улицу Там было тихо. Машины проезжали редко, пешеходов был мало. Стены высоких башен заросли плющом и мхом. Солнце сияло вовсю — солнце Дома Людей, — и это лишь подчеркивало тишину.

«Сопоставим факты, — сказал я сам себе. — Она живет — как там оно называется — на побережье Мэн. Исторический, но микроскопических размеров городок. Он никогда не говорил, какой именно, но их не может быть много. Надо свериться со службой данных, потом съездить и проверить. Мне в любом случае не повредит поездка на природу».

Так оно и вышло. Поисковый робот нашел только один вариант. Я взял напрокат флиттер и отправился на север. Эту часть континента поглотили леса, и я летел над сплошной зеленью километр за километром. До места назначения я добрался уже в сумерки.

Эту деревню построили тогда, когда люди впервые пересекли омывающий ее фундаменты океан. Сначала это был городок лесорубов и китобоев. Потом люди ушли на запад, потом к звездам, и сейчас здесь было не больше двухсот человек: те странные люди, преданные родовым связям, которые еще меньше, чем даже на Ландомаре, интересуются внешними мирами и используют свое бессмертие, чтобы все глубже и глубже пускать корни в Землю.