«Парашют» с наярром быстро плыл над лесом, плавно снижаясь. Летуны, похоже, честно собирались выполнить свою работу. Но с каждой минутой она давалась им все с большими и большими усилиями. Теор же, напротив, чувствовал себя с каждой минутой все лучше и лучше. Он наконец-то нормально Дышал, да и мучивший его холод стал постепенно отступать. Вскоре несколько летунов, не выдержав, бросили нити и умчались ввысь, но остальные, к счастью, не последовали их примеру.

«Каким же сокровищем должно быть для них это ледяное лезвие!» — с удивлением подумал Теор. Здесь, внизу, концентрация водорода возросла почти вдвое, и дышать ему стало совсем легко, но как же такой воздух жег, должно быть, горла бедным летунам! И все же они держали свое слово.

Впереди стал неясно вырисовываться силуэт одного из вулканов. Он был относительно невысок, и Теор видел сверху его кратер, похожий на овальное озеро огня. Столб дыма поднимался высоко к дождевым тучам. Далеко на востоке небо озаряли вспышки молний — там вовсю бушевала гроза.

«Парашют» снизился настолько, что наярр услышал, как шумит лес под порывами ветра. Запахи стали резкими и густыми, и Теор замахал руками, пытаясь защитить органы обоняния. Летуны завыли. Здесь, внизу, для них царила глубокая ночь, освещенная лишь светом вулканического огня. И все же они мужественно ринулись вниз.

Волнистая поверхность стремительно приближалась навстречу Теору. Он сильно ударился согнутыми ногами о землю, перевернулся несколько раз да так и остался лежать, ошеломленный. Затем, дрожа, поднялся и осмотрелся. Он находился на обширной поляне среди высоких деревьев, над которыми грозно возвышался конус вулкана, извергающий красный столб дыма. Летуны, вереща, кружились над его головой.

Непослушными руками наярр стал освобождаться от «парашюта», разрезая ножом прочные нити одну за другой. Порыв ветра приподнял лист и потащил Теора в сторону. Еще один удар — и он был свободен. «Уллола, я все-таки спасся! — с восторгом подумал он. — И все благодаря Скрытому народу. Надо честно расплатиться с ними… хотя здесь, в этом диком крае, нож мне бы очень пригодился. Да что делать…»

Один из летунов спустился на землю, закутавшись в крылья, выжидающе посмотрел на наярра. Тот подошел к крылатому существу и протянул сверкающий клинок.

— Прощай, брат, — сказал он. — Спасибо за все, что вы сделали для меня.

Летун что-то просвистел ему в ответ и, схватив нож, немедленно поднялся в воздух. Его собратья сделали над наярром последний круг и по широкой спирали медленно поплыли к облакам. «Они знают об эффекте декомпрессии — Марк как-то рассказывал о нем, — подумал Теор. — Не скоро мои друзья-летуны вновь увидят солнце. Ну а моя дорога домой будет еще более далекой…»

Ему нельзя было терять время, но Теор стоял посреди лесной поляны, пока последний летун не исчез в облаках.

Проводив взглядом новых друзей, Теор внимательно осмотрелся и почувствовал, как страх вновь закрадывается в его душу.

Он находился на краю леса, состоявшего из толстоствольных деревьев с низко стелющимися ветвями и характерной для Юпитера листвой, которая землянину напомнила бы легочную ткань. Их своеобразный фотосинтез основывался на реакции получения водорода путем разложения метана и аммиака. Поскольку солнечного света не хватало, важную роль играла площадь поверхности листвы — при «легочной» структуре она была максимальной. Кроны редко поднимались выше пятнадцати футов, но лес казался наярру бесконечным. Вальфило мог быть где угодно среди этого океана деревьев. В одиночку же путь к городу не одолеть…

Теор перевел взгляд на мрачную громаду вулкана, над которым поднимался яркий столб дыма. Вскоре Теор услышал глухой рокот и почувствовал, как под ногами задрожала земля. Он был знаком с вулканическим огнем, не раз ему приходилось помогать кузнецам в Атхе. Но тогда его окружали опытные мастера с инструментами. Теперь же он был один, и, кроме пары рук, у него ничего не было, даже простейшего оружия.

Но наярр не стал поддаваться панике. Он пошел в сторону вулкана, внимательно глядя по сторонам. Вскоре он нашел среди корней деревьев пару обломков льда, в кристаллах которого было немало соединений кремния и магния. Для наярра это было то же самое, что обсидиан для древнего человека. Теор умело расколол один из камней на куски. Самый крупный можно использовать в качестве топора, а несколько мелких — как наконечники для копий. Затем он разыскал среди деревьев кусты ларрика, отличающиеся тонкими и прямыми ветвями, и срезал самую длинную из них. Из обтесанной ветви получилось вполне удовлетворительное древко для копья. Расщепив его конец, наярр закрепил там один из наконечников и крепко привязал тонкими корнями. Оставшиеся наконечники наярр завернул в лист дерева и засунул за пояс. Оружие получилось грубым, неуклюжим, уступало даже копьям дикарей, но Теор был рад и такому. Он сразу же почувствовал себя куда увереннее.

Теперь надо заняться пищей. Наярр не очень-то тешил себя надеждой, но, видимо, удача окончательно вернулась к нему. Скоро он набрел на след скальпада. Теор в нерешительности остановился. С этим грозным зверем трудно справиться в одиночку, да еще с таким примитивным оружием. Но это было мясо, много мяса…

«И не только мясо», — внезапно подумал наярр с волнением. Панцири скальпадов использовали в кузницах Атха в качестве котлов для выплавки металлов. Огня же на склонах вулкана должно быть предостаточно!

Ему пришла в голову неплохая идея, и он решительно двинулся в глубь леса. Возбуждение перед предстоящей схваткой охватило его.

Теор нашел скальпада на поляне, среди густого кустарника. Зверь кормился, переламывая мощными челюстями жесткие ветки. Его куполообразный панцирь медленно плыл в озере листвы. Не раздумывая, Теор. с воинственным кличем бросился в атаку.

Ему навстречу поднялась бронированная шея; увенчанная массивной головой. Усики зверя выпрямились. Мгновение скальпад изучал нежданного противника, а затем раскрыл пасть с крючкообразными клыками и заревел. Взбрыкнув похожими на столбы ногами, он тяжело побежал Теору навстречу.

— Кей-юи! — закричал наярр и метнул копье, целясь в горловой мешочек зверя. Острие с глухим звуком вонзилось точно в незащищенную плоть.

Скальпад закружился на одном месте. Теор едва увернулся от челюстей, которые легко могли перекусить его руку. Зверь затряс головой и о валун разбил в щепки древко копья. Фонтан крови взметнулся над кустарником. Похоже, рана оказалась смертельной, но наярр не мог ждать — ночь приближалась быстрее, чем гроза. Он взял в одну руку топор, а в другую — самый крупный из оставшихся наконечников. Наярр сделал несколько кругов вокруг бьющегося в конвульсиях животного и, выждав удобный момент, вонзил наконечник в глаз скальпада. Тот яростно взвыл и едва не отхватил ему кисть. Теор вновь стал терпеливо кружить вокруг поверженного зверя, с трудом уворачиваясь от щелкающих челюстей. Несколько раз он бросал наконечники, словно кинжалы, в голову скальпада, но промахивался. Когда у него не осталось ничего, кроме топора, он отчаянно бросился в атаку, бешено нанося удары. Скоро он с ног до головы был забрызган кровью отчаянно защищавшегося животного. Это была трудная, опасная схватка, и, когда усики скальпада окончательно поникли, Теор уже едва держался на ногах.

Приближалась буря, и у Теора не было времени для отдыха. Крепко сжав скользкий от крови топор, он принялся разделывать тушу. Отрезав сочный кусок мяса, он взялся за панцирь, который непременно хотел захватить с собой. Вокруг закружились птицы-могильщики, ожидая своей доли, а со стороны деревьев послышался угрожающий вой. Теор торопливо свернул панцирь из толстой кожи и пошел в сторону вулкана.

Его склоны были относительно пологими и не шли в сравнение с прибрежными скалами, но наярр едва передвигал ногами от усталости. Не успел он одолеть и половины подъема, как начался дождь. Тяжелые капли аммиака больно хлестали по era телу. Низкие облака то и дело освещались вспышками молний. Из кратера вместе с красным дымом повалил еще и серый пар, и вскоре Теора окутали клубы тумана, в которых плясали бесчисленные искры. Идти стало еще труднее, зато пар немного защищал от жара, пышущего из многочисленных трещин в лаве. Вскоре Теор нашел то, что искал, — небольшую дыру в склоне, из которой хлестали языки пламени. Почувствовав едкий запах, жабры наярра немедленно закрылись, и он вынужден был отступить, чтобы глотнуть относительно чистого воздуха.