— Ну да, это мой дворец. Ведь я горный король, — сказал старичок. — И завтра я справляю свадьбу моей дочки. Все мои придворные так заняты приготовлениями к свадебному пиру, что некому позаботиться о моем сегодняшнем обеде. Вот мне и пришлось самому отправиться за припасами.

— Но, если я не ошибаюсь, вы привезли какое-то железо, — сказал Кнут.

— Не какое-то, мой мальчик, — листовое, и к тому же самого лучшего сорта. Оно гораздо вкуснее простой железной руды. Листовое железо — мое самое любимое кушанье, особенно если его раскалить добела. Ну-ка, признавайся, прходилось тебе когда-нибудь есть листовое железо, да еще раскаленное добела?

— Что-то не припомню, — ответил Кнут.

— Ну так сейчас ты узнаешь, что это такое! — сказал горный король. — Смотри: вот я кладу в печь два железных листа. Через три минуты они будут совсем белые. Тогда лезь прямо в печь и откуси кусочек свежераскаленного железа.

— Благодарю вас, — сказал Кнут, — но я бы предпочел кусок свежевыпеченного хлеба и миску простокваши.

— Посмотрите-ка на него! — воскликнул горный король. — Этот мальчишка, видно, совсем не понимает толка в еде! Полезай, говорят тебе, в печь, железо уже совсем готово!

— Нет уж! В печь я не полезу. Не очень-то приятно сгореть там, как щепка!

— Что за вздор ты мелешь? Там совсем не жарко. Обыкновенная комнатная температура.

И, схватив Кнута за шиворот, старик потащил его к пылающей печи.

Тут уж Кнут не стал долго раздумывать: что было сил рванулся он из рук старика и бросился бежать.

К счастью, он сразу нашел выход из пещеры. Он бежал по лесу напрямик, не разбирая дороги. Колючие кусты можжевельника хватали его за куртку, словно хотели сорвать ее с плеч, еловые ветки кололи ему глаза, вереск и голубика цеплялись за ноги.

Только когда каменная гора осталась далеко позади, Кнут перевел дух.

«А ведь бабушка недаром говорила, что не надо ходить через Киикальский лес», — думал Кнут, шагая по тропинке. И чтобы идти было не так страшно, он снова принялся повторять правила грамматики:

«Существительные бывают собственные и нарицательные… Что сие значит?»

Между тем в Киикальском лесу становилось все холоднее и холоднее.

«Что сие значит?» — с удивлением подумал Кнут.

Земля кругом была покрыта снегом, а поперек дороги высилась огромная снежная гора.

«Вот так штука! — подумал Кнут. — Среди лета — зима!..»

Он сделал несколько шагов по снегу и вдруг провалился в глубокую яму.

Когда Кнут поднялся на ноги, ни леса, ни тропинки не было. Он стоял в сверкающем ледяном дворце. Все стены дворца были украшены зеркалами из чистейшего льда, полы устланы коврами из сверкающего инея, а потолки усыпаны снежными звездами.

Неуклюжие снежные чучела катались из угла в угол, а посередине стоял снежный великан — прямой, неподвижный, окоченевший. Борода у него была из ледяных сосулек, халат — из тонкого хрустящего льда, а башмаки — из замерзшего ягодного сока.

— Здравствуй, Кнут-Музыкант! — сказал великан. — Что это с тобой случилось? Ты таешь, как сосулька на солнце.

— Что же в этом удивительного, если со вчерашнего дня я не ел ничего, кроме кусочка каленого железа, — ответил Кнут, стуча зубами от холода.

— И все-таки не следует горячиться, молодой человек, — сказал великан. — Я — снежный король и от всех своих подданных требую хладнокровия. Поэтому-то из них и получаются настоящие снежные шары, крепкие и круглые. И тебя я тоже сделаю круглым, как шар… Эй, снежное чучело! Окуни-ка этого мальчишку семь раз в ледяную воду да повесь его на сучок — пусть промерзнет хорошенько!

— Постойте! — закричал Кнут. — Я и так уже промерз от головы до пят. Дайте мне лучше кружку парного молока и кусок жареного мяса.

— Слишком ты горяч, слишком горяч!.. Эй, снежное чучело!

— приказал великан. — Дать этому мальчишке кусок замороженной ртути и кружку лихорадки!

Тут Кнуту и пришел бы конец, если бы он не вспомнил вдруг о своей дудочке. Кнут поспешно сунул ее в рот и стал дуть изо всех сил.

— Тра-ла-ла! Тра-ла-ла! Тра-ла-ла! — весело заиграла дудочка.

И сразу лицо великана скривилось — не то от злости, не то от смеха. Он был вне себя от ярости, но почему-то ни с того ни с сего ему захотелось смеяться. Смех так и разбирал его. Чем больше он злился, тем громче смеялся. Он так хохотал, так хохотал, что сосульки со звоном посыпались с его волос и бороды. Его прямо трясло от смеха, и в конце концов колени у него подогнулись, а голова скатилась с плеч и разбилась вдребезги.

И все его придворные тоже покатились со смеху и катались до тех пор, пока совсем не развалились.

Даже ледяные зеркала во дворце и те лопались от смеха.

Кнут и сам чуть не смеялся, но все-таки играл и играл на своей дудочке, пока весь дворец не превратился в огромный сугроб… Поднялась метель. Снежный вихрь подхватил Кнута, закружил и куда-то понес…

Когда Кнут открыл глаза, он снова стоял на лесной тропинке. Снег растаял, по всему лесу зашумели ручьи. Опять вернулось лето.

«Теперь буду глядеть в оба», — подумал Кнут, пробираясь лесом.

Но не успел он сделать и нескольких шагов, как вдруг увидел чудесную зеленую полянку. Тут было столько земляники, что казалось, будто вся трава забрызгана красными капельками.

«Пожалуй, не случится большой беды, если я полакомлюсь немного ягодами. Ведь обед будет не раньше четырех», — подумал Кнут.

Но едва только он протянул руку за земляникой, как все ягодки бросились от него в разные стороны.

«Ну и дела! — подумал Кнут. — В этом лесу, кажется, все заколдовано, даже земляника».

Он наклонился к самой земле и тут только разглядел, что это вовсе не земляника, а крошечные лесные человечки — эльфы. Ростом они были не выше кустиков земляники, и все — в красных юбочках и красных шапочках. А на зеленой кочке посреди поляны сидела сама королева эльфов.

— Здравствуй, здравствуй, Кнут-Музыкант! — сказала королева. — Так это ты распугал весь мой народ?

— Прошу простить меня, ваше величество, — сказал Кнут, кланяясь королеве, — но я принял ваших подданных за спелую землянику.

— Бедный мальчик! — воскликнула королева. — Ты, наверно, очень голоден?

— Как же мне быть сытым, если со вчерашнего дня я ничего не ел, кроме каленого железа и замороженной ртути! — сказал Кнут.

— Да, этим, пожалуй, сыт не будешь, — согласилась королева эльфов. И, обернувшись к своим фрейлинам, приказала: — Дайте ему маковую росинку и комариную ножку! Пусть бедняга хоть раз поест досыта.

— Благодарю вас, — сказал Кнут. — Но не лучше ли будет, если вы дадите мне корзинку земляники и ведро молока?

— Ну и грубиян ты! — воскликнула королева. — Мало того, что ты явился в мое королевство без спросу и раздавил тридцать моих верных подданных! Ты еще смеешь спорить со мной!.. Эй, лесные пауки! Сюда! Принимайтесь за работу!

И тотчас с деревьев спустились тысячи длинноногих пауков. Они обступили Кнута со всех сторон и стали опутывать его паутиной. Кнут попытался было разорвать паутину руками, но руки его словно прилипли к куртке. Он хотел убежать, но не смог сделать ни шагу, как будто его спеленали. Глаза ему залепила густая паутиновая сетка, и кончилось тем, что он как подкошенный свалился в-траву.

Ну и смех поднялся кругом! Вся лесная полянка смеялась над ним. Никогда еще эльфы так не веселились! Они прыгали и скакали вокруг Кнута, танцевали на нем, щекотали ему нос и шею и вообще были в восторге от всей этой забавы.

— Теперь лежи здесь, пока сам не запросишь капельку росы и комариную ножку! — пищали они ему в самое ухо.

«Плохо мое дело», — подумал Кнут.

И вдруг в голову ему пришла прекрасная мысль.

— Послушайте, маленькие эльфы, — взмолился Кнут, — для того чтобы вы на меня не сердились, я готов съесть не то что комариную ножку, а даже кусочек тростника! Пусть только кто-нибудь достанет его из моего кармана и сунет мне в рот.

Всем известно, что эльфы очень любопытны. Поэтому им, конечно, захотелось посмотреть, как это человек будет есть тростник.