Прохор коротко рассказал ему о себе и Викторе.

- Так-так, - оглядывая то Прохора, то Виктора, проговорил Константин. - Молодцы! Ей-богу, молодцы! Герои!.. По два Георгия заработали. Лычки у них на погонах. Хе-хе!.. Горжусь своими братьями... Между прочим, тебе б, Виктор, надо в школу прапорщиков поступить. Обязательно! Как георгиевскому кавалеру тебе легко будет устроиться. Идея!.. Если хочешь, я тебе помогу? У меня, брат, везде хорошие знакомства...

- Не думал я еще об этом, Костя! - проговорил Виктор. - Не особенно меня прельщает военная служба. Как окончится война, думаю в университет пойти учиться...

- Зря так пренебрежительно относишься к офицерской карьере, нахмурился Константин. - Когда я был учителем, я тоже так думал. А вот стал офицером, почувствовал все достоинство офицерского звания. Лермонтов, Пестель, Лев Толстой, да и многие другие великие люди России офицерами были. Они не гнушались офицерским званием. Как брат твой, я тебе советую. Большая честь для тебя, сына простого кузнеца, выйти в офицеры. Для твоего отца это будет счастье.

Виктору не понравилась эта Константинова тирада, но он, не желая при первой же встрече ссориться с ним, сказал:

- Хорошо, Костя, подумаю.

Вошла улыбающаяся, подобревшая Вера. Она только что управилась с выгрузкой продуктов из мешка. Их было действительно так много, что при виде всего этого изобилия она повеселела.

- Я вам очень благодарна, Прохор, - улыбаясь, сказала она. - Вы, правда, привезли целый склад продовольствия. Сейчас это настоящее богатство... Костя, пошли за вином. Коньяк у меня есть. По случаю встречи с родственниками мужа я устраиваю семейный пир.

- Ура-а! - захлопал в ладоши Константин. Видя, что настроение у жены изменилось и она приветливо относится к неожиданным гостям, он тоже повеселел и побежал распорядиться насчет вина.

Вера расстелила на столе белую накрахмаленную скатерть.

- Мариночка, помогай, - сказала она сестре, то и дело с улыбкой поглядывая на Виктора.

Вскоре все сидели за столом, уставленным винами и закусками.

- А у нас тут такие дела творятся, - говорил захмелевший Константин, - что и сам черт не разберется в них. Вчера было гарнизонное собрание (теперь эти собрания и митинги стали модными). Приехал комиссар Временного правительства кадет Зеелер... То ли еврей, то ли немец, черт его разберет... Начал он перед нами распинаться: "Объявляю, говорит, вам для сведения, что теперь нет нижних чинов. А есть, говорит, солдаты свободной России, такие же равноправные граждане, как и все"... Сволочь! Разлагал солдат и казаков. Выходит, значит, какой-нибудь сопливый Ванька-солдат...

- Фу! - наморщила нос Вера. - Как ты выражаешься.

- Прости, Верусик, к слову сказано... Какой-нибудь Ванек и почтенный, заслуженный генерал, командующий корпусом или армией - равноправны... Ха-ха!.. Комедия! Как это понимать - равноправие?.. Конечно, генерал-то всегда может опуститься до положения Ваньки-солдата, если сопьется или разжалуют, но вот Ванька-солдат никогда генералом не станет...

- Но почему же, Костя, - тихо сказал Виктор. - Может и солдат стать генералом. У Наполеона многие солдаты стали знаменитыми генералами, даже маршалами. Мюрат, король неаполитанский, начальник молодой гвардии Наполеона, вначале тоже был солдатом. Да и в русской истории при Петре Первом такие случаи бывали. Даже из казачьей истории я знаю такие случаи Федор Денисов, простой малограмотный казак, при Потемкине и Суворове генералом стал...

Константин мрачно посмотрел на Виктора.

- Мальчишка ты! - сердито сказал он. - Ты бы еще из древней истории примеры привел. Спартак тоже полководцем рабов был. Сейчас, брат, эпоха другая. Чтоб быть генералом, надо много культуры иметь, военных знаний... Посмотрел бы я, какой из тебя или Прохора генерал был бы, - засмеялся Константин.

- Константин! - строго посмотрела на него Вера. - Не переходи границ... Ты, кажется, лишнее выпил.

- Ничего подобного, - горячо возразил Константин. - Я совершенно трезв. Мы ведь просто беседуем... Извини, если тебе кажется, что я погорячился. Гм... создали в воинских частях солдатские и казачьи комитеты... Хе-хе!.. Я - есаул, командир сотни, без комитета теперь ничего не могу сделать. Прежде чем что-нибудь предпринять, я должен прийти в сотенный комитет и сказать своему бывшему холую - денщику Митрофану: "Уважаемый член комитета, разрешите сделать то-то или то-то..." А Митрофан-болван почешет своей пятерней в волосатой голове и ответит: "Нельзя!.." Ха-ха-ха!.. - озлобленно рассмеялся Константин. - Дожили, черт побрал!.. Как, спрашивается, теперь будем с германцами воевать, а?.. Командующий армией, почтенный, мудрый генерал, сидит над картой, решает стратегическую задачу, от которой зависит, быть может, победа или поражение. А рядом сидят комитетчики, сопл... - запнулся Константин, опасливо глянув на жену, поправился: - мальчишки, глупости генералу говорят. Все это, конечно, было бы очень смешно, если б не было трагично. А что делается сейчас в городе?.. Создали Совдеп... Вы только вникните в это звучное слово... ха-ха-ха! Сов-деп! то есть Совет депутатов... А в него вошел разный сброд, которому при царском строе и на люди-то показаться было нельзя... Сволочи!..

- Костя!

- Извини, Верусик... Понимаешь, нервы, - сказал Константин и потянулся к бутылке с коньяком.

- Не пей больше, - отодвинула от него бутылку Вера. - Ты пьян.

- Верусик, я же пью в кругу своих, дома. - Он налил себе в стакан коньяку, выпил и продолжал: - Повылазили, как крысы, из темных углов и щелей разные прохвосты. "Долой, кричат, войну! Да здравствует мир!.." Кошмар! Дали бы мне волю, я бы всем им прикрутил хвосты. Как русский офицер, я не могу спокойно смотреть на эту вакханалию...

За столом было тягостно. Константин всем надоел со своим брюзжанием, но никто не решался его прерывать, - не хотелось с ним спорить. Вера хмуро посматривала на мужа, но тоже молчала. Константин выпил еще и, пьяно покачиваясь, продолжал:

- Другое дело Новочеркасск... там еще кое-какой порядок наведен. Там этим мерзавцам не дают разойтись... Хотя тоже, - вспомнив, безнадежно махнул он рукой, - войскового атамана, графа Граббе, прогнали. А ведь какой милейший человек был, я его видел близко... Теперь создали там Донской исполнительный комитет, а войсковым атаманом выбрали какого-то Волошина... А кто такой Волошин? Кто он?.. Никто не знает... Какой-то там войсковой старшина... Прощелыга!.. Дураки!.. Я вот что вам скажу, братья, пропадает наша многострадальная Россия. Гибнет!.. Так давайте спасать ее... Если ее не спасем, то давайте спасем свой родимый тихий Дон... Я за него жизнь свою отдам!.. Ей-богу, отдам! - И, зарыдав, совсем опьяневший Константин ткнулся лицом в стол.

- Боже мой! - в ужасе простонала Вера. - Ты совсем опьянел, Костя. Вставай, пойдем спать. Слышишь, пойдем!

- Пойдем, Верусик, спасать Дон, - поднял голову Константин. - Пойдем, дорогая. Я им, - поднял он кулак, - о-о!

Вера увела его в спальню.

- Вы учитесь в гимназии? - спросил Виктор у Марины.

- Да. Я в этом году кончаю ее.

- Вы из гимназистов никого не знали?

- Кого именно?

- Да были у меня приятели: Вася Колчанов, Миша Афиногенов. Не знаю, где они теперь. Особенно мы большие друзья были с Васей Колчановым.

- И Васю, и Мишу я знала, - промолвила Марина. - Они бывали у нас на гимназических балах... Вася Колчанов сейчас офицер. Но в Ростове ли он, я не знаю...

Вошла Вера.

- Ну, теперь можно посидеть спокойнее, - сказала она. - А то все политика да политика... Ужасно не люблю политики. Все это очень скучно... Мариночка, сыграй что-нибудь.

Девушка покорно встала и открыла пианино.

- Что же сыграть? - вопросительно взглянула она на сестру.

- Что-нибудь такое, знаешь, под настроение.

Марина стала играть. Вера высоким, сочным голосом запела:

Вот вспыхнуло утро,

Румянятся воды.

Над озером быстрая чайка летит...

- Скучно жить, - вдруг обрывая пение, сказала она. - Ах, как скучно!.. Тоска гложет сердце. Влюбилась бы, да не в кого, - выразительно посмотрела она на Виктора.

Он покраснел. Вера рассмеялась.

- Давайте выпьем, друзья.

За столом сидели долго. Вера много пила, пела, танцевала. Глаза ее поблескивали от удовольствия, щеки горели.

- Вот я напилась так напилась, - хохотала она. - Совершенно пьяна. Ка-а-кой обе-ед нам пода-авали, - запела она. - Уж я пила-а, пила-а... Пи-ила-а... Пойду, господа, спать, голова кружится... Витенька, - подойдя к Виктору, шепнула она, - вы просто прелесть... Плохо только то, что вы за дамами не умеете ухаживать, - ударив его по руке, засмеялась она. - Но я вас научу.

Виктор снова покраснел и посмотрел на Марину. Девушка сидела, опустив голову, вся пунцовая от смущения. Ей было стыдно за сестру.

- Ну, хорошо, - сказала Вера, - я пошла. Марина, укладывай гостей. Виктору постели здесь, на диване, а Прохор пусть ложится в той комнате. Адье! - помахала она рукой и исчезла за дверью.

После ее ухода Прохор сидел недолго.

- Пойду и я спать, - сказал он, вставая. - Голова тоже кружится. Да и устал я в дороге.

Марина вышла ему постелить. Скоро она вернулась.

- Вы тоже, наверное, хотите спать? - спросила она у Виктора. - Я вам сейчас постелю.

- Нет, мне еще не хочется спать, - проговорил он. - Посидите со мной немного, Марина.

Вошла кухарка Марфа, пожилая женщина, стала убирать со стола посуду.

Виктор и Марина долго сидели молча, наблюдая за проворными движениями Марфы. Когда она закончила уборку и ушла на кухню, плотно прикрыв за собой дверь, Марина прошептала:

- Пожалуйста, не обижайтесь на Веру... Она всегда какая-то странная... А так она вообще хорошая, добрая...

- За что же я на нее буду обижаться?