Москва передавала отрывок из романа. Каримов не захотел слушать с середины и повернул регулятор в обратную сторону

Опять мужской голос:

— Продолжаем концерт для эмигрантов.

— Продолжаем концерт! — подхватило меццо-сопрано.

Мужчина закричал, подражая цирковым клоунам:

— Вчера я был на охоте. Тридцать шесть тигров пытались меня разорвать. Двадцать одна пуля настигла их. Двадцать четыре раза я выстрелил в воздух, и шестьдесят один зверь бросился в джунгли...

— Ах! — воскликнула женщина.

— Сколько же поцелуев я заслужил?

Она ответила мелодраматически:

— Десять, родной мой, десять!

«Какая чепуха!» — подумал старшина и записал на полях оказавшейся под руками газеты:

Тенор запел:

Старшина продолжал записывать:

«Ну и веселье! — усмехнулся Каримов. — А в награду десять поцелуев... Расщедрилась!»..

Тенор забрался на слишком высокие ноты, и джаз торопливо заглушил его.

— Что ты расскажешь мне еще, мой милый, мой хороший? — пропело меццо-сопрано.

— Я расскажу такую быль, — напыщенно ответил мужчина. — Но прежде ты реши сама: как, храбр я или нет?

А старшина всё записывал и записывал:

— Ах, мой милый, ведь это из Чехова! — догадалось меццо-сопрано.

Мужской голос запротестовал:

— Но я критически осмысливаю задачи сумасшедшего математика.

— И что же получается?

— Сорок один раз пытался я доказать, что сорок восемь меньше сорока пяти. На шестьдесят восьмой улице меня за это чуть не зарезали.

— Как же ты спасся, мой храбрец?

— Я спросил убийцу: если теще восемьдесят один год, а жене двадцать семь, — который час?

И снова подхватил тенор:

Старшина выключил радио и несколько раз перечитал свои записи:

Не слишком ли много цифр?

И вдруг неясное еще подозрение шевельнулось в мозгу. Старшина попытался снова поймать неизвестную станцию, но передача уже закончилась.

Каримов позвонил начальнику заставы. Тот прибежал в ленинскую комнату. Вместе крутили радио, но концерт для русских эмигрантов больше не передавался.

Перед полковником Воронковым лежало донесение капитана Демина:

А спустя несколько минут и майор Безуглый склонился над бланком, где были выписаны эти цифры:

Только что его вызвал к себе начальник отдела:

— Ваше мнение?

— Мне кажется, это может быть ответом радисту, — сказал Безуглый.

— Я тоже так думаю.

Безуглый пригладил волосы.

— Трудность заключается в том, — заметил он, — что старшина Каримов не слышал ни начала, ни конца передачи. В таком случае я боюсь утверждать, что двадцать семь — последний знак — точка.

— Но если предположить, что система шифровки прежняя, то у вас имеется немало других отправных пунктов, — вставил начальник отдела.

— Это верно, — согласился Безуглый. — Мы знаем, что день передачи должен соответствовать определенной главе «Финансиста». Это во-первых. А во-вторых, шифровальщик, надо полагать, не случайно всякий раз пропускал первую фразу в тексте.

Майор, в который уже раз за эти дни, открыл третий том сочинений Драйзера. Страница восемьдесят шестая. Глава четырнадцатая:

Точка оказалась сто сорок шестым знаком. Майор нахмурился. Значит, конца кодограмы действительно нет. Стал заменять цифровые группы буквами:

Бред. Несусветный бред.

Безуглый еще раз внимательно прочел донесение капитана Демина:

Четырнадцатого в 01.00 местного времени неизвестная радиостанция на коротких волнах передавала концерт для русских эмигрантов...

— В час ночи местного времени, — повторил Безуглый. — Запеленгованный передатчик работал на три часа раньше... Минуточку...

Он перечитал донесение начальника заставы:

Безуглый позвонил полковнику Воронкову. Полковник Воронков немедленно вызвал заставу:

— Откуда старшине известно, что передача велась для русских эмигрантов?

— Так объявил диктор, — сообщил капитан Демин.

— Позовите старшину.

— Он здесь, — ответил капитан Демин. — Передаю трубку.

— Как вы набрели на неизвестную станцию?

— Случайно, товарищ полковник. Хотел послушать что-нибудь интересное, а тут вдруг это...

— А начало передачи вы не слышали?

— Почему же, слышал. Диктор объявил: начинаем концерт для русских эмигрантов... Это я хорошо помню.

— Ну, а что было дальше?

— Я стал искать наши станции. Потом снова попалась эта. Вот я кое-что и записал.

— А в самом начале больше ничего не говорил диктор? — продолжал допытываться Воронков.

— Он сказал: сегодня тринадцатое. Двадцать часов среднеевропейского времени, — ответил старшина после непродолжительной паузы...

...И опять майор Безуглый задумался.

Двадцать часов среднеевропейского времени — это двадцать два часа по-московски. Возможно, за границу передачи идут в двадцать два ноль-ноль по местному времени, а ответ поступает в двадцать два ноль-ноль по московскому... Диктор подчеркнул: сегодня тринадцатое. Значит, в тринадцатой главе нужно искать ключ

Безуглый перелистал несколько страниц назад. Выписал вторую фразу тринадцатой главы:

Двадцать четвертый знак — точка.

Он посмотрел на бланк с цифрами.

Это значит: «БО».

Вполне допустимо, что какое-то слово оканчивается на «БО». Ведь старшина не слышал начала передачи. Но что же в таком случае означает:

Майор раскодировал.

Опять явная бессмыслица.

Но может быть, для ответа используется как раз пропущенная начальная фраза в тексте?

Безуглый решил проверить.

Шестьдесят первый — пробел.

Что же это за слово оканчивается на «ПРД»?

Майор напрасно ломал голову.

Но, может быть, вернуться к четырнадцатой главе, исследовать ее первую фразу?