— Подождите! Вы еще с Демидовой Анной Ивановной поговорите, она этажом выше живет. Она у нас в домоуправлении. И всех соседей знает. Вы ведь наверняка с ней еще не говорили — она на даче, и вернется только через пару дней.

— Хорошо, спасибо, — откликнулся Игорь. Хотя вряд ли его услышали — дверь захлопнулась почти одновременно с последним словом, произнесенным Мирой.

В участке на следующий день царила кипучая деятельность, развернутая Эдиком. Кто-то поднимал архивы, кто-то помогал разрабатывать операцию по поиску неизвестного таксиста. Хотя большинство работников розыска занимались своими повседневными делами.

— Ну, что, Шерлок Холмс? — осведомился пребывавший в боевом настроении Птицын. — Какие новости принес?

— После твоих-то проверок какие могут быть новости? — рассмеялся Игорь. — Как Мамай прошел.

Валуйскому всегда удавалось легко сходиться с новыми людьми. А по роду службы они менялись в его жизни, словно картинки в калейдоскопе. Игорь и теперь был уверен, что Эдик, который сейчас ведет себя, словно старый добрый приятель, забудет о московском следователе, как только они с Сочиной сядут на поезд. Впрочем, Валуйский об этом никогда не жалел — друзья у него были, и включать в их круг человека, с которым и знаком-то всего ничего, он никогда не торопился.

— А я предупреждал, — назидательно произнес Птицын. — Мог бы и не мотаться по ночам.

— Ну, попытка не пытка. Я еще с одним человеком поговорю через пару дней и на тебя все свалю, — сделав хитрую мину, пообещал Валуйский.

— Вот все вы такие, — притворно оскорбился Эдик, — труп нашли, «глухаря» мне свалили и в кусты. Меня что — фамилия обязывает?

— Заметь, это не я сказал, — фыркнул Валуйский. — Да, кстати, Алевтина Юрьевна просила вернуть потерпевшей кольцо. Очень… настоятельно просила.

— Ты же знаешь, что это вещдок, — лицо Птицына сразу стало серьезным, — к тому же им распоряжается муж убитой. Вдруг он захочет его себе на память забрать.

— Да хоть на переплавку, — махнул рукой Валуйский, — тут дело серьезное. Если наши специалисты говорят о чем-то, связанным с тем миром, лучше делать, как они говорят. Иначе фигня какая-нибудь выйдет. Ты, надеюсь, не считаешь это бабкиными сказками?

— После того, что я в лесу увидел, уже не считаю, — негромко ответил Эдуард. — Хорошо. Что-нибудь придумаем.

В следующие дни в отделе было много работы. Поднимались архивы дорожно-постовых служб, просматривались записи дорожных камер. Особенно усиленно искали в направлении, где было найдено тело Фатеевой. Но поток машин, даже на пригородной трассе, был довольно плотным — кто-то ехал на дачу, кто-то на пикники. И многие заказывали такси. А на грунтовке, куда водитель свернул, чтобы спрятать тело, камер уже не было.

Пару раз звонила Сочина, которой не нравилось находиться среди суеты розыскного отделения. Но каждый раз поговорить нормально что-нибудь мешало. Игорь все время куда-то бежал, что-то делал. И лишь на исходе третьего дня вспомнил о своей неопрошенной свидетельнице. Ехать решил уже на следующий день, чтобы не беспокоить немолодую женщину на ночь глядя.

Валуйский как раз сидел над очередной базой данных фирмы, предоставляющей услуги такси. Дневная суета уже улеглась, и в кабинете царил уютный полумрак, разгоняемый только настольной лампой.

— Игорь Александрович, — в приоткрытую дверь заглянула Юля. — Вас к телефону просят.

Странно, Сочина звонит на сотовый. Шеф — тоже. Эдик сам еще на работе.

— Не назвались? — на всякий случай уточнил следователь, вставая.

— Нет. Женщина какая-то, — неприязненно пожала плечами Юля.

— На что нам чужие женщины? — подмигнул Игорь молодой коллеге. — Нам свои нравятся.

Юля хихикнула. Она явно симпатизировала подтянутому и обходительному Валуйскому. По дороге к телефону дежурного они успели обменяться еще парой шуток, но, взяв трубку, Игорь посерьезнел:

— Следователь по особо важным делам Валуйский слушает.

На другом конце провода сперва слышалось только чье-то дыхание. «Или помехи», — подумал Игорь. Но когда он уже собрался отключить аппарат, звонившая заговорила:

— Здравствуйте, Игорь Александрович. Извините, что беспокою вас так поздно. Я… не знала, куда еще вам позвонить….

— Ничего страшного, но… мы с вами, насколько я понимаю, незнакомы.

— Меня зовут Людмила. Людмила Андреевна Крейн. Я… друг Андрея Суржина.

— Друг? — поднял бровь Валуйский.

— Сейчас — только друг, — уверенно произнесла женщина. — Но дело в том, что… год назад мы были… больше, чем друзьями.

— Понимаю, — среагировал Валуйский.

— И я… я знаю, что вы его подозреваете в том, что он убил жену своего бывшего партнера по бизнесу. Но он этого не делал. Он в этот вечер был у меня.

Разговор становился все менее «телефонным».

— Людмила Андреевна, — Валуйский постарался говорить как можно мягче, — вы понимаете, что теперь я должен вызвать вас, как свидетеля по делу?

— Понимаю, — Игорю, возможно, только показалось, что женщина произнесла это обреченно. — Вам ведь нужны мои адрес и телефон?

На следующий день Игорь решил приехать за Людмилой Андреевной сам, одновременно доставив ей и повестку. Дверь ему открыла барышня лет пятнадцати.

— Здравствуйте, вы из полиции?

— А ты откуда знаешь? — улыбнулся в ответ Валуйский, показывая свое удостоверение.

— Мама сказала.

— Ну, раз мама, значит, все в порядке.

Девочка пропустила Валуйского в квартиру, закрыв за ним дверь.

— Мам, тут к тебе приехали из полиции!

— Да, минутку, — раздалось в ответ из комнаты. — Наташ, чайник поставь!

— Нет-нет, благодарю, — откликнулся Игорь, — я чая не буду. Мне, собственно, нужно вас в отдел доставить для беседы.

— А зря, у моей Наты вкусный чай получается, — улыбнулась, выходя из комнаты, миловидная женщина лет тридцати пяти в неброском брючном костюме.

— Мам, — укоризненно насупилась Наташа.

— Ну, все, Наташ. Тогда я уехала. На тебе — уроки и посуда. Договорились?

— Угу. А можно потом в Интернете посидеть?

— С каких пор ты меня спрашиваешь? — разулыбалась женщина, накидывая на шею легкий платок. — Если все сделаешь, сиди.

Валуйский галантно предложил Людмиле легкий плащ, который она сняла с вешалки и отложила, надевая туфли.

До самого участка Игорь старался не напоминать женщине о цели ее визита в розыскной отдел — все время шутил и что-то рассказывал. Но когда они зашли внутрь, Крейн все равно занервничала. Игорь отметил свидетельницу на посту и проводил в свой кабинет. Сегодня он буквально с боем вырвал у Птицына согласие поговорить с Крейн сперва наедине, потому что помнил, как тяжело ей далось признание по телефону. Точно так же ее мог напугать и новый человек во время беседы.

— Мой чай, конечно, не такой вкусный, как у вашей Наты — магазинный, но, если хотите, могу вам налить, — предложил Валуйский, пропуская Людмилу в кабинет.

— А почему бы и нет, — улыбнулась женщина.

После того, как чашки были наполнены, Игорь сел напротив женщины.

— Людмила Андреевна, скажите, пожалуйста, почему вы именно ко мне обратились?

— Моя Натка дружит с одним из ребят, которые с Виталиком… тусили, когда вы к Андрею пришли. И он им позже обо всем рассказал — и как вы ему помогли, и как сами Андрея в ванну оттащили. Вот я и подумала, что вам могу довериться.

Игорь улыбнулся — он, оказывается, уже чем-то вроде местного Супермена стал.

— Но вы же понимаете, что ваши показания — важная часть уголовного дела? И я не смогу оставить их в секрете.

— Да, понимаю, но что же делать, — Крейн поспешила спрятать смущение, отхлебнув чай из фаянсовой чашки.

— По крайней мере, я постараюсь очень бережно обходиться с вашими сведениями, — пообещал Валуйский, и Людмила благодарно улыбнулась.

— Тогда начните еще раз с пятого мая прошлого года, — попросил Игорь.

— Да, конечно, — Крейн вздохнула. — Андрей приехал ко мне с работы. Он тогда уже выпивал, но я еще боролась — думала, смогу его вытащить. Нату я к бабушке отправила, и мы устроили что-то вроде романтического ужина. Правда, потом так ничего и не получилось. Я поняла, что Андрюшу не спасти уже и… отстранилась. А жена не прогнала. Я вообще ее очень жалею. После всего, что она узнала о нас, тащить на себе спивающегося, да еще и неверного мужа… Знаю, что виновата, но… Помню, я как-то спросила, что он говорит жене, когда ночует у меня, а он ответил что-то вроде того, что друг его прикрывает.