Впереди, на холме, ярко полыхал костер. Золотой столб пламени был виден издалека. Он то ровно вздымался к небу, то наклонялся вбок, чадя сероватым дымом, который, подсвеченный алым, уплывал к ясному бирюзовому небу, где слабо мерцали первые звезды и луна, наклоненный тонкий полумесяц, розовая, как цветок яблони, поднималась над лесом.

Устинов почти бежал по заросшей низкой травой дороге, проложенной весной тракторами. Метелки полевых злаков хлестали его по коленям, из-под ног вспархивали спугнутые мотыльки. Ему уже были слышны раскаты смеха, сносимое ветром треньканье гитары, голоса. Наконец, он взбежал на холм, откуда, как на ладони, был виден город — яркое скопление огней, и деревня — отдельные тусклые огонечки. Его встретили радостными криками человек десять молодых людей. Кто-то воскликнул: «Григорий Николаевич! Давайте с нами!», кто-то сунул в руки пластиковый стаканчик с морсом, все улыбались ему. Но Устинов строго нахмурил брови:

— Почему никто не предупредил меня? — спросил он студентов. — Почему я вдруг узнаю, что все вы разбрелись кто куда?

— Ну, Григорий Николаевич, мы же уже не маленькие, — шутливо пожурил кто-то. — Четвертый курс все-таки…

— Ну а потом, чего нам бояться? — спросил другой голос. — Нас здесь много, у нас огонь разведен. Да и город-то вот, в двух шагах.

— И потом, вы нас так хорошо учили, — отозвался третий.

— Вы — ладно, — согласился, примиряющим жестом воздев руки, Устинов. — Допустим, Мишина и его компанию я видел в «Барсике». А где остальные? Вахтерша мне сказала, нет девятнадцати человек. Кого нет? — он обвел глазами примолкших ребят. Ага, Лайне, Арвинен, Лаури и Тамминен. У кого есть телефоны? Звоните.

Кто-то начал копаться в карманах и сумках. Телефоны пропавшей четверки не отвечали, и только что веселившиеся студенты недовольно переглядывались, словно спрашивая — ну и зачем кому-то понадобилось так подставлять всю группу? С гулом налетел ветер, всколыхнул море некошеной травы, в темноту побежали зеленые волны. Вдалеке щелкал соловей, но отчетливее было бурчание козодоя.

— Григорий Николаевич, — окликнула Устинова одна девушка. — Вы только не беспокойтесь, — все тут же насторожились. — Оннёй мне по телефону сказал, что Юкки на своей страничке запостил, что они с Хельми собираются на Ведьмину поляну…

— На Ведьмину поляну? — Устинов схватился за голову и в ужасе закрыл глаза. — Найду живыми — убью! Ну чем надо так думать? Да еще ночью…

— Давайте полицию позовем? — выкрикнул кто-то.

— Пока они раскачаются… Я сам туда пойду! — рявкнул на них профессор. — А вы тушите костер и быстро в общагу! Проверю записи, кто придет до одиннадцати — пересдавать будет хвосты, пока копыта не отвалятся!

— Да мы же все сдали! — весело хихикнули откуда-то. Другие голоса подхватили:

— Мы с вами пойдем!

— Вам нельзя одному ходить туда!

— Да может быть, они передумали туда идти-то! Давайте еще проверим…

Устинов недолго еще постоял на холме, возле бушующего костра. Когда стало ясно, что в общежитии пропавших нет, и никто из сокурсников, пребывавших вне института или костра, не знает где они и что с ними, профессор, вооружившись карманным фонарем, бросился в сторону зараставшей просеки, к известной ему тропе на Ведьмину поляну.

Хейки Лайне, длинный худой белобрысый парень, ссутулясь и свесив костлявые руки между колен, под пристальным взглядом и градом вопросов молоденькой сержанта чувствовал себя неуютно.

— Да ничо такого мы не думали, — баском отвечал он, стараясь скрыть неуверенность под напускной развязностью. — Мы были там один раз, все там осмотрели. Нормальное место, ничо такого… Хилиппин все задирал, по типу слабо-не слабо… Ну мы и решили — пойдем туда вечером, ну и так далее…

— Что «так далее»? — деловито допрашивала Киссанен.

— Ну, типа, посидим там и назад вернемся, — пояснил парень.

— Вы знали, что это может быть опасно? Что это безлюдные места, где встречаются дикие звери?

— Ну да, но мы костер развели… У Юкки был с собой нож, а у Леены баллончик газовый.

— Медведь бы вашим баллончиком подтерся и не чихнул! — пробубнил кто-то за дверью. Каарина скрипнула зубами и продолжила пытать парня.

— Сколько вы там пробыли?

— Час… ну два максимум. Потом прискакал Гну…

— Григорий Николаевич, — автоматически поправила Киссанен.

— Ну, он самый… Весь в мыле, как будто за ним сотня чертей гналась. Костер потушили и пошли с ним. Всё.

— А смысл похода? — девушка пристально следила за каждым жестом долговязого юноши. — У вас был фотоаппарат?

— Да, был, — глаза Хейки метнулись влево, затем он облизнул губы и робко посмотрел на неприступную Котю. — Но мы карточку к нему забыли… Поэтому сделали несколько фоток на сотик и все…

— Что ты мне врешь? — глаза Киссанен сузились, а Хейки постарался уменьшиться в размере, сжавшись на стуле, как африканская белолицая совка при виде хищника. — Твой брат отдал мне карточку, — поведала Киссанен, подаваясь вперед. — А теперь объясни мне, зачем тебе это было нужно?

— Вы… вы видели фотки? — Хейки побледнел и напрягся. Весь он вдруг вытянулся, будто ожидая удара.

— Разумеется, — отчеканила Киссанен. Парень прикрыл глаза и, обмякнув, прикрыл лицо ладонью. Его длинные пальцы подрагивали.

— Тогда вы должны понять… Я и Юкки… Это… никто не должен был увидеть… Вы понимаете? Если кто-нибудь узнает, это же конец, — он отвел руку и умоляюще поглядел на сидевшую напротив девушку.

— Тогда зачем вы это делали? — с недоверием спросила сержант.

— Ну… это была вроде как шутка, — оправдывался парень. Он был так бледен, что стали заметны мелкие веснушки у него на переносице. — Я не знаю, зачем… Показалось, что смешно… типа эпатаж, пародия… Нужно было сразу удалить ее… Не знаю. Что-то будто нашло, какое-то веселье, хотелось что-то сделать…

— Сделать что? Например, — спросила Киссанен.

— Ну что-то вроде этого, — мялся он. — Все это чувствовали. До того, как Гну… Григорий Николаевич пришел, ведь Юкки и Хельми, они занимались любовью…

— А вы? — она смотрела ему прямо в глаза, и парень ерзал, будто ему подсыпали кнопок на стул.

— Мы не… Ну, я хотел ей предложить… Мы давно друг друга знаем, но встречались только, ну, как друзья, — виновато выпалил он. — Это все Юкки, — вдруг затараторил он. — Они с Хельми будто все вокруг себя зажигали. Она такая… она знает, что умеет нравиться. Она была в этой белой рубашке, ну, вы видели, если все просмотрели… — осекся он.

— Значит, вы хотели спрятать карточку, чтобы никто не увидел фотографий, где вы целуете Юкки Тамминена? — добивающе уточнила Киссанен. Хейки прерывисто выдохнул и умоляюще взглянул на девушку.

— Да.

— И вовсе не потому, что на ваших фото запечатлена Мавра Маркова? — снова пригвоздила его Киссанен. На сей раз вопрос был непредсказуемым. Рот у парня приоткрылся, он схватился за короткий ежик волос на затылке, подергал, будто оттого должна была появиться мысль и, наконец, потряс головой, будто сдавался.

— Ты хоть понял сейчас, что попал в очень неприятную историю? — голос сержанта не сулил ничего хорошего.

Костер, сложенный на плоских камнях, весело потрескивал, переливчато играл углями. Дым, пропитанный шишками и брусничным ароматом, тянулся сквозь пролом потолка и сгнившую дыру в крыше. Огонь, как живое божество, плясал и подмигивал четырем незваным гостям. Они выпили только по бутылке принесенного с собой пива, но казалось, что все были пьяны намного больше. Немного нервный смех уже не стихал, теперь каждая шутка казалась смешной, глаза задорно горели. Длинный и худой Хейки Лайне подкидывал в костер щепочки и ветки, плотоядно поглядывая на Леену Арвинен — в группе ее звали Арвин, как героиню известной книги. Впрочем, она больше походила на Снежную Королеву — высокая, светловолосая, сероглазая, с меланхоличным фарфоровым личиком. Всегда степенная, несколько холодная, она нравилась Хейки своим остроумием и начитанностью. Вдобавок, Арви была отличницей, что весьма повышало ее ценность, как друга. Хотя, ему хотелось бы, чтобы она, наконец, стала ему больше, чем другом…