— Да перестань, — Хельми совершенно не хотелось спорить. — Ты на нее постоянно наговариваешь. Она нормальная девчонка, просто немножко не от мира сего. Зачем ей что-то кому-то рассказывать? Во-первых, что она могла увидеть? Во-вторых, чем докажет? И в-третьих, еще неясно, что она тут делала! В-общем, какая разница?

— Да, давайте сосиски жарить, — предложил Хейки, доставая из рюкзака пачки сосисок и пару бутылок газировки.

— Ничего не имею против сосисок, — Арви подсела к нему и взялась за маленький ножик, чтобы вскрывать упаковки.

— Ну а мы, пожалуй, пройдемся, — промурлыкала Хельми, не в силах больше сдерживаться — Юкки, уже не скрываясь, откровенно целовал ее в ушко и плечи. Хейки и Арви проводили их насмешливо-понимающими взглядами. Парочка удалилась в маленькую пристройку, некогда бывшую не то крыльцом, не то подсобной комнаткой. Хейки облизнулся и посмотрел на губы Арви, хотя собирался заглянуть ей в глаза. Она внимательно глянула на него и несколько натянуто улыбнулась. Эта улыбка немного отрезвила Хейки, которому происходящее недурно кружило голову. Пока он собирался с силами, чтобы забросать ее вопросами и уж выяснить все наверняка, она поднялась и, торопливо глянув в сторону комнатушки, где уединились Юкки и Хельми, отрывисто бросила:

— Подожди, сейчас вернусь.

Она и правда вернулась довольно быстро, но Хейки показалось, что ее не было целую вечность. Присев рядом, она безмятежно улыбнулась ему и, недолго подумав, нежно поцеловала. Юноша обнял ее, прижал к себе. Костер чарующе мурлыкал свою песню, танцевали на углях искорки-огневушки. За проломами окон стрекотали сверчки, и неугомонная кукушка все аукалась, не слыша ответа. Откуда-то послышался короткий не то вскрик, не то вздох. Это Хельми… Пальцы торопливо скользнули под одежду Арви, почуяли теплое, зовущее тело. Пуговицы поспешно разбегались в сторону, но не успели двое поверить своему счастью, снаружи послышался басовитый рев профессора.

— Лайне, Лаури, Арвинен, Тамминен! Вы здесь?

Вмиг вся нежная аура распалась, будто ее прорвали ножом. Арви испуганно глянула на Хейки, будто впервые увидев, и торопливо запахнула платье, затем, вдруг увидев его откровенную прозрачность, набросила на себя куртку. Из каморки также слышалась быстрая возня и недовольный шепот. Юкки и Хельми вывалились в комнату, оправляя одежду, в тот момент, когда в нее влетел Устинов, расцарапанный ветками, взлохмаченный быстрой гонкой, весь какой-то озверевший и дикий, как кентавр.

— Господи, я думал… — и он облегченно выдохнул и, прижав руку к груди, сначала согнулся, а затем и опустился на колено, как будто усталость и страх нагнали его только теперь. Хейки молча подал ему бутылку газировки. Ребята молчали, чувствуя свою вину. Все очарование лесного уединения, вся прелесть нечаянной близости улетучились, как дым. Они тоскливо озирались — оказалось, что веселый костер чадил, не справляясь с сыростью, снаружи трава затягивалась влажным, липким туманом. Было зябко и прохладно. Вокруг был серый, гаснущий в сумерках лес, совершенно бесформенный — вся красота цветов, папоротников, древней резьбы погасла в надвигающейся ночи. Внутренность избы, только что надежной и уютной показалась чужой, пугающей и опасно ветхой.

— Я отведу вас домой, — прерывисто заговорил Устинов. Он выглядел измотанным и обессиленным, ребята, которые ждали от него ругани и обвинений, были удивлены кротким и подавленным голосом профессора.

— Нужно идти немедленно, — продолжил он. — Вот-вот начнется дождь, тучи набегут и станет совершенно темно… Давайте, гасите костер, и поживее.

Не смея ослушаться, ребята быстро собрали вещи. Девушки натянули джинсы и рубашки поверх легких туник, не спасавших от промозглости сгущавшегося мрака. Все взяли рюкзаки и приготовились к малоприятной дороге по сырому и темному лесу.

В провале окон маленькой заросшей избушки на Ведьминой поляне погас свет.

— Мавра Маркова была вашей однокурсницей? — уточнила сержант, заглядывая в бумаги.

— Да, но мы практически не общались. Виделись только на занятиях, — поспешно ответила Хельми, немного нервно улыбаясь. При дневном свете после бессонной ночи она выглядела поблекшей и выцветшей. Ее гордость, длинные и блестящие волосы были убраны в хвост, и от этого ее личико заметно проигрывало, став по-куньи остреньким.

— Расскажите об отношениях в группе, — указала Киссанен. — У погибшей были друзья?

— Немного. Несколько девчонок, таких же, как она, — пожала плечами девушка.

— Что значит — «как она»? — переспросила Киссанен.

— Ну… Обычно таких людей в коллективе считают странноватыми, — пояснила Хельми, чуть склоняя голову набок. — Я не хочу сказать, что в этом есть какой-то негативный оттенок… Может быть, она была вполне нормальной девчонкой, и у нее были друзья помимо группы, просто у нас с ней как-то никто не сходился. Она такая — сама по себе, и вроде бы не замкнутая, и поговорить с ней можно было, но почему-то к ней не тянуло так, как бывает иногда с другими…

— Я поняла, — остановила ее Киссанен. — Еще было что-то в ней особенного?

— Я ее почти не знала так, чтобы что-то рассказывать, — задумалась Хельми. — А сплетничать я не люблю. Не знаю, был ли у нее парень или нет. Про это как-то никто не говорил, но предполагалось, что его нет. Потом у нее всегда было какое-то рукоделие, она сама себе шила, вязала. Кое-кто у нее просил или покупал всякие безделушки, я не интересовалась. У нас с Арви… с Лееной Арвинен любовь к серебру, потому что аллергия.

— И вас не удивило, что она одна шла по лесу? — спросила сержант.

— Честно, не особо, — призналась Хельми. — Она из деревни, у них дома полно всякой живности, отец охотник, она и сама умела плести силки или как это там называется… Так что лес ей знаком. Мы предлагали ей остаться с нами, но она торопилась домой, пока не стемнело.

— И вы ее сфотографировали?

— Да, я увидела ее на поляне. Сначала испугалась — я как-то не ожидала, что там будет кто-то, кроме нас. Не пляж, все-таки… А когда я узнала ее, то позвала к огню. Ну, она подошла, и мы все вместе сфотографировались…

— Она знала о том, что вы пойдете на Ведьмину поляну?

— Нет. Мы вообще никому не говорили, не хотели, чтобы кто-то прицепился или отговаривал. Если бы Юкки сдуру не написал в социалке, что мы туда собираемся, никто бы и не узнал. Все пошли отмечать окончание сессии, и мы тоже запланировали этот поход.

— А у остальных ваших друзей какие с ней были отношения? — продолжала Киссанен.

— Да какие… никаких, — задумалась Хельми.

— А я слышала, у Леены Арвинен был с ней конфликт, — подсказала сержант.

— Конфликт… да не сказала бы, — отозвалась девушка. — Один раз всего было, так, словесная перепалка, не больше. Некоторые ребята собрались прогулять семинар, к которому были не готовы и спрятались в одном закутке. А Мара их видела, когда они шли прятаться и спалила преподу. В общем, некрасиво получилось. Такой стукаческий поступок. Ну и Леена ей высказала, что по этому поводу думает. Ничего особенного.

— Вы зовете ее Марой?

— Ну, у нас в группе все больше русские и часть финнов, им не нравилось произносить по-вепсски, и все звали ее Марой, потому что Мавра как-то не очень, и потом, она светленькая была. А иногда в шутку звали Марья Моревна — лесная королевна. Ей нравилось, забавно так выходило.

— Понятно. А что вы делали после того, как она ушла, и до того, как за вами пришел Устинов?

Хельми замялась и покраснела.

— Мы с Юкки ушли в… типа крылечка там было, — выговорила она и потерла переносицу. — Мы хотели побыть вдвоем. А Хейки и Арви… они остались в комнате сосиски жарить.

— Вы не слышали никаких подозрительных звуков? Бег, крики, удары, например?

— Нет, ничего такого не было, — вдруг побледнела Хельми, сопоставив, что в то время, пока они занимались любовью, другая девушка погибла. — Хотя был какой-то вздох или вскрик, но Хейки и Арви… они друг другу нравились, и они тоже собирались… ну, их Гну спугнул.