Вот и стол, я осторожно ощупал лежащие на нем предметы — ветошь, баночка с маслом, точильный камень и ножны — Оружейник всегда клал свой меч прямо по центру стола. Сейчас видения мне были совсем ни к чему и я заботливо завернул оружие в полотенце.

По улицам я бежал что есть духу, торопясь вернуться к себе, а голове лихорадочно перебирал детали, пытаясь понять, все ли сделал правильно, не оставил ли следов, не забыл ли закрыть двери. Впрочем, это было не самое важное, ведь еще до пробуждения Оружейника, я собирался вернуть оружие на место. Вот тогда я и должен буду учесть малейшие детали, не допустив изменений.

Помню ли я, как лежал меч?

Я захлопнул за собой дверь и бережно положил сверток на кровать. Тяжело дыша, упал в кресло и закурил, глядя на пламя свечи, стоящей на столе между креслами.

Ух, что же я делаю?! — подумал с внезапно вспыхнувшим страхом. — Ладно, все обойдется.

Я потушил сигарету и решительно встал. Не для того я так рисковал, чтобы сидеть и в нерешительности тянуть время. С замиранием сердца развернув оружие, я сел на пол, прислонившись к кровати спиной, лицом к двери, и, как и Оружейник, положил меч на колени.

Надо было запереть дверь на ключ, — мельком подумал я, но рука моя уже нерешительно потянулась к рукояти. Стук сердца и я сжал пальцы.

Мне даже не понадобилось доставать его из ножен. Я утонул в знаниях, был захвачен течением и смыт прочь. Это не были картины, такие, какие я видел, когда касался стен или гобеленов. Это было чистое, мистическое движение, и мне казалось, что я больше не сижу на каменном полу комнаты. Звон клинков окружил меня, тяжесть оружия придавала руке твердости…

Сознание прояснилось, когда хлопнула дверь. Я вынырнул из водоворота боя и с трудом разжал холодную ладонь. Тело стало совершенно чужим, а из носа текла кровь, измаравшая всю грудь. Щурясь от яркого света, я приподнял тяжелую голову. Надо мной стоял Мастер и без выражения смотрел сверху вниз. С ужасающей ясностью я понял, что пропустил время, когда собирался вернуться; что сила, заключенная в клинке, завладела мной и не отпустила вовремя. Я сам поддался этому, забыв о собственных желаниях и стремлениях, поглощенный пленительным круговоротом недоступного ранее знания, и именно в этом была моя самая большая ошибка.

Я поднял руку и тыльной стороной ладони стер кровь с губ, потом неловко поднялся, вновь завернув меч в полотенце.

— Должно вернуть его Оружейнику, — хрипловато сообщил я.

— Я верну, — холодно сказал Мастер и протянул руку.

— Я сам, — стальным голосом проговорил я.

— Хватит и того, — все также бесцветно отозвался Мастер, — что ты взял его без спроса; того, что ты посмел взять оружие, которое не посмел бы взять за рукоять даже я сам.

Тогда я понял, что грозы не миновать. Мастер вроде и не сердился, он остановил кровь, текущую у меня из носа, заставил умыться, а потом разогнал холод, завладевающий спиной, после чего ушел. Он не велел мне что либо делать, или чего-то не делать, он не запер дверь и не приказал оставаться у себя, но я не посмел выйти из комнаты в то утро. У меня совершенно не было сил, словно я всю ночь несся куда-то и сражался безустали. Посидев немного и поняв, что мыслить не в состоянии, я повалился на кровать и беспечно уснул, забыв и думать о том, что может меня ожидать.

— Пусть его высекут! — Оружейник в сердцах ударил кулаком по столу так, что тот жалобно хрустнул. — Драли и более важных, чем этот сопляк! Да как он посмел?!.

— Оружейник, — укоризненно прервал его Мастер. — Мальчишка напуган, его пытались уничтожить. Кое-что похуже подосланного тобою на лестницу убийцы. Ты сам виноват в произошедшем!

— Умник, теперь ты оправдываешь его? Мне кажется, мы поменялись местами!

— Послушай, Демиан способен на безрассудство, но он не вор. Он сказал, что хотел вернуть оружие к утру. Я еще не знаю, что с ним произошло ночью.

— Меня это не касается, пусть придет Рынца…

— Нет, давай обойдемся без него, — Мастер с насмешкой смотрел, как Оружейник набивает трубку. — Демиан обхитрил твоих теней, он изучал тебя, но ты не замечал этого. Драконьи кости, он следил за тобой!

— Не хочу ничего знать. Все просто, если бы ночью что-то случилось, он бы попросил помощи. Но у Демиана были свои соображения на счет того, как можно поступить и я хочу, чтобы Рынца научил его простому приличию. Взять мой меч, как можно, Мастер? Я видел его в деле пару раз, и совсем не уверен, что юноша не отрежет себе достоинство, случайно взмахнув клинком!

— Да вернул бы он тебе меч, — фыркнул маг.

— Он проспал, говоришь? — Оружейник внезапно успокоился, но Мастер прекрасно осознавал, что теперь кипение приблизится к взрыву.

— Быть может, не рассчитал свои силы, — сказал он осторожно. — Мальчишка много дней следовал за тобой, видел мир твоими глазами, пытаясь добиться безупречного исполнения. Он учился другому — смотреть и слушать, быть незаметным. Я уже сказал, что нашел его в крови сегодня утром и пытался понять, что произошло. И увидел отблески всех последних дней. Быть может, ему не хватило совсем немного, чтобы вернуть меч на место? Немного сил?

— Я все равно не понимаю, Мастер, зачем это было нужно. Если он испугался чего-то и взял оружие, это одно, но если он тщательно готовился к этому, здесь совсем другое.

— И в этом я тоже хочу разобраться, — согласился Мастер. — Люди думают, что их намерения скрыты, а все вокруг не замечают их поступков. Это не так. Теперь я смотрю за ним внимательнее, чем за собственным конем и то, что кажется ему тайной, для меня такая же прочитанная страница, как «История равнины».

— Но цельной картины нет даже у тебя? — это был вопрос и Мастер молча кивнул, думая о своем. Он размышлял о странном сплетении событий и судеб, пытался связать воедино те знания, которыми обладал.

— Мастер, если бы мальчишка взял твой меч, украл у тебя из-под носа? Если бы чужая рука впилась в рукоять?

— То, что он сделал в твоем понимании выше этики, — Мастер кисло усмехнулся, — но ведь тебе это не повредит, я надеюсь… Оружие — лишь внешняя часть тебя, как эта рубаха или штаны. То большее, что ты ценишь, внутри и не присуще вещи. Думается, ухватись он за мой клинок, я бы не стал кипятиться, потому что для меня мотивы важны так же, как последствия. Хочешь знать мое мнения? Я не хочу, чтобы мальчишку бичевали, и сам за это не возьмусь. Унижение не пойдет на пользу его разуму, а новые раны еще больше ослабят тело.

Оружейник открыл было рот, чтобы возмутиться, но сказал совсем другое:

— Тогда это сделает Рынца… с удовольствием.

— Ты бьешь ниже пояса, Оружейник, я просил тебя пока забыть это имя.

Мастер медленно пододвинул к себе кувшин с вином, налил густую жидкость в хрустальный бокал, понюхал и выпил залпом.

— Я прошу, — сделав упор на последнем слове, проговорил маг, — чтобы ты изменил наказание. Его тело и без того нездорово. Дай ему шанс, вложи в руки оружие и проучи как следует. Поединок, Оружейник, вот, что я хочу увидеть. Без сомнения, мальчишка проиграет, ведь даже я тебе не соперник, но, быть может, это доверие поможет ему решиться.

— А что еще я получу?

— Его ждут подземелья под сердцем города. Ты же знаешь, достаточно связать человека, и он почувствует себя слабым и сломленным, а ночь, проведенная в древних казематах под присмотром Хозяина — достойное наказание для заносчивого глупца. Ведь боль не всегда лучший выбор.

— Ну что же, Мастер, ты убедил меня, хотя я и не согласен с тобой. Знаешь, почему?

Мастер наклонил голову и внимательно смотрел на Оружейника.

— Потому, — растянуто проговорил тот, — что твое предложение напугало даже меня. Между нами, при доброй порке он пострадает в значительной степени меньше, чем в случае прикосновения к силе города.

— Я просто не хочу больше калечить его тело, — отстраненно сообщил маг.

— Зато духом его ты пожертвуешь с легкостью, — с толикой укора и даже жалости проговорил Оружейник.