Падение. Холод охватывает меня, сковывая движение, обжигает льдом. Воздуха в легких нет. В них вода. Вокруг темно. Я рвусь куда-то, но сил все меньше.

Грохот оглушает. Я лежу на земле. Вокруг темно, но небо объято заревом оранжевых огней. Звезды на черном куполе далеких небес кажутся красными, налитыми кровью глазами Вселенной. Земля подо мной влажная, если смотреть на нее, она кажется обгорелой. То тут, то там попадаются лужи, в которых отчаянно копошится умирающая, вздымающая в предсмертной агонии жабры, рыба. Сами лужи кажутся огненными, отражая сполохи пожаров. Вокруг полно рыбы, везде вокруг лежит погибшая и умирающая рыба. А еще там, в стороне, лежит огромное существо. Я не могу разглядеть наверняка, но его длинное серебристое тело, судорожно изгибаясь, отражает отблески далекого пламени.

Я задыхаюсь. Воздух кажется раскаленным, он жжет легкие и так хочется воды. Я понимаю, что умираю вместе с этим огромным существом.

Полу-крик полу-стон бьется над тем, что когда-то было озером Вердли и летит дальше, уносясь в вересковые пустоши, жестким ковром лежащие у подножий гор…

Когда мы вырывали корни из заводи под берегом Вердли, все было совершенно спокойно, я шарил руками в воде, нащупывая скользкие стебли, и оставался глух, но сейчас озеро ворвалось в мой разум, затопило меня своим отчаянным криком, лишая сил. Я упал в воду и окунулся с головой, меня потянуло вниз, ледяной омут сковал мышцы, глаза открылись шире. Казалось, я падаю в пустоту, полную движения. Я уже видел это в одном из первых своих видений или во сне — течение быстрого, гибкого тела и ледяной холод водной глубины. Огромное лицо внезапно оказалось прямо напротив, и меня швырнуло вверх. Отплевывая воду и кашляя, я вынырнул на поверхность и, едва шевелясь, выбрался из холодной воды, без сил повалившись на траву. Потом долго лежал, приходя в себя. Мне было холодно, и я подтянул колени к груди, уткнувшись в них лицом. В легких что-то жгло, тело била крупная дрожь, а сознанием по-прежнему владели видения. Теплое осеннее солнце ласково гладило мне спину и бок, но оно не могло разогнать того холода, что затаился у меня в душе. То, что я испытал, потрясло меня гораздо больше всех виденных мною разрушений.

Солнце затянули облака. Как-то в одно мгновение его свет истерся, а живительное тепло отступило. Я заставил себя пошевелиться, а потом и встать. Дышать было тяжело, с одежды уже больше не текла вода, но она была абсолютно мокрая. Брюки липли к телу, как и рубашка. Надо было спешить. Оставив дорогу в стороне, я, спотыкаясь, побрел напрямик, потом заставил себя перейти на бег в надежде, что удастся согреться.

К вечеру, я должен быть в городе к вечеру, — решил я для себя, и продолжал бежать даже тогда, когда в боку отчаянно закололо. Чтобы снять спазм, я вовсе перестал дышать, выжигая из своего тела последние силы, и внезапно ощутил, что становится легче.

Когда доплелся до города, солнце, бросив в меня прощальным блеклым лучом, скрылось за высоким пиком горы. То, что я добрался от Вердли до Форта столь быстро, было объяснимо: конные дороги вели в обход и были длиннее, к тому же почти все это время я бежал, избрав легкий темп — десять шагов бегом, десять шагом. Так было гораздо проще.

С гор медленно наползал туман. В прохладном воздухе над Фортом плыла слоистая дымка: с приходом осени, камины и печи замка стали топиться, чтобы сохранить в ночном холоде тепло. Сумерки только объявили о своем присутствии, когда я, совершенно измученный, прошел в ворота. Жизнь текла здесь по обычному руслу. По мосту, не знаю уж куда на ночь глядя выехала большая повозка, громыхая пустыми бочками; несколько лошадей топтались у кузни в ожидании, когда кузнец их подкует.

Мимо быстро прошел незнакомый мне конюшенный мальчик, который тащил ведра, полные воды. Я хотел было окликнуть его, спросить, что с моим конем, но тот уже скрылся за дверьми конюшни. Я обессилено вздохнул.

По улицам плыл приятный в вечернем воздухе запах дыма, тонкий запах еды маняще растекался от кухонь.

Мысли постепенно успокаивались. Я зачерпнул горсть воды из бассейна и проглотил ее обжигающий холод. Под ребрами вновь зашевелилась, заворчала боль. Было похоже на то, что я простыл. Потерев ладонями лицо, я присел на край бассейна, чтобы немного передохнуть, хотя и понимал, что мне стоит быстрее попасть в тепло и сменить влажную одежду на сухую.

Внезапный окрик заставил меня повернуться. Холодное предчувствие коснулось сердца, издалека налетел зловещим гулом раскат грома. Сумерки неотвратимо густели.

Ко мне стремительно шел Северный. Он был одет в легкую, будто воздушную светло-серую рубаху, черные холщевые брюки и высокие, безупречно блестящие кожей сапоги. Драконьи кости, что за очередная напасть?

Маг остановился, уперев руки в бока.

— Ублюдок вернулся?! — ледяной голос был напоен до краев угрозой. Холодное лицо ничего не выражало, кроме пренебрежения, которое он ко мне испытывал. — Побег, как я вижу, не особенно удался?

Как объяснить Северному произошедшее, если маг был не готов слушать? Я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, что мне в его позе не нравится. И, наконец, понял: руки он держал за спиной. Что он там прячет?

Я грузно встал и подошел к нему, чтобы не кричать через двор.

— Я не пытался бежать, — стараясь говорить как можно спокойнее и убедительнее, произнес я. — Там в библиотеке…

— Ты пропадал больше трех недель, — не слушая, прорычал маг. — Тебя искали, но не нашли! Хороша та дичь, которая умеет прятаться, но где ты был все это время?! Как смог спрятаться от драконов, кружащих над долиной?!

Алчный интерес метался в глазах Северного. Магов интересует только магия.

— Как ты выжил, ублюдок?!

Что сказать ему, если я не помню, где был все это время? Как уверить, что во всем виноват не я, а призраки библиотеки, швырнувшие меня через время и бросившие вдали от города?

— Я был в лесу, — наконец сказал я, понимая, что терпение Северного не бесконечно и он, в отличие от Мастера, не будет ждать, пока я придумаю ответ.

— Тебе разве разрешали туда ходить без спросу, щенок?! Разве не велено тебе было возвращаться в свою комнату утром и вечером?!

— Было, — отозвался я.

Северный вывел руку вперед и, разжав пальцы, уронил на каменные плиты двора длинный хвост бича. Он был длиннее, чем у Рынцы, но без окованного, способного проломить череп конца.

— Ты, ублюдок, скрываешь правду, но я выбью ее из тебя, — маг шагнул ко мне и ткнул рукоятью бича в грудь. — Ты пытался бежать, ты — жалкий человечек, не усвоивший свое истинное место. Я заставлю тебя запомнить навсегда, что ты здесь — никто!

Он впился в меня глазами, ожидая, что я что-нибудь скажу, что буду просить его не делать этого, попытаюсь объясниться, испугавшись наказания. Я лишь с интересом приподнял брови, коротко взглянув на бич, касающийся моей груди.

Северный искривил рот в зловещей усмешке, слегка повернул голову, окликнув двух стоящих у конюшни мужчин, одним из которых был Ронд:

— Привяжите-ка эту падаль к столбу.

Ронд непонимающе посмотрел на меня, нахмурил мохнатые брови. Я прикинул, выхода не было.

— Не стоит, — я остановил направившегося ко мне второго мужчину жестом. — Все в порядке, — это я бросил скорее Ронду и, слегка наклонив голову, взглянул на Северного.

— Если так нужно, я приму наказание, хотя вины моей в произошедшем нет.

— Обращайся ко мне с уважением, щенок! — он наотмашь ударил меня по лицу, заставив на мгновение отвернуться.

— Дори, — щека горела, но я, распрямившись, снова смотрел на него. — Я не пытался бежать и никак не смог бы скрыться от драконов, если именно это вас интересует.

— Именно это, — хмыкнул Северный, нахмурившись. — Ты расскажешь мне все, даже то, чего не знаешь! Сейчас.

— Ну-ну, — проворчал я себе под нос.

Я освободился от рубашки, ежась от стылых прикосновений вечера, и обернулся, глядя на толстый столб, о котором говорил Северный. Такие столбы часто попадались под внешней стеной, рассчитанные для публичных наказаний. Я с легким содроганием взглянул на широкие кожаные ремни, свисавшие из железного кольца и, пройдя мимо ненавистного сооружения, намотал рубашку на руки и оперся ладонями о стену. Кладка стены казалась безупречной, камни были подогнаны идеально один к другому, раствора между ними заметно не было, но эти глыбы вряд ли легко мог разрушить даже самый большой дракон.