— Не равняй всех под одну гребенку. То, что Северный и Шива связаны некими общими делами не делает их хуже, чем они есть по отдельности.

— Ошибочное предположение, — отказался я. — Червоточины порождают новые дыры. Скажи, какие вести пришли из Восточного Орга?

— Я не буду говорить с тобой об этом. И ты не будешь задавать мне этих вопросов. Не теперь, когда даже стены имеют уши.

— Значит…

— Демиан, придержи язык. Мое терпение не безгранично.

— Ты совсем забыл, каково быть обычным человеком, — вздохнул я.

— Верно так, или ты заблуждаешься. Кое-что я помню. Я жил в мире людей, в котором никто не сидел на месте. Я помню все, но это был «я» другой. Встретив тебя, я ощутил необходимость обратиться к тем знаниям, которыми обладал и надеюсь, это именно то, что помогло тебе сохранить собственную жизнь.

Я вывернулся и попытался почесать зудящую спину. От того, чем вчера промывал мне порезы Мастер, кожа чесалась неимоверно, а боль не давала спокойно сидеть.

— Руки пооборву, — ласково пообещал маг, наблюдая за тем, как я стараюсь разглядеть рубцы на плече.

— Я тебя не боюсь, — отозвался я, но чесаться прекратил и снова уселся ровнее.

— За ворота без разрешения Северного ни ногой, это уже будет опасно для твоей жизни. Я надеюсь, ты понимаешь это предостережение буквально.

— Почему Северный желает устранить тебя? — внезапно сменил я тему.

— В точку! — Мастер посмотрел на меня с интересом. — Он стар, Демиан, старше меня, и верно считает, что ночь не должна иметь большой вес. Ты выбрал верное слово: «устранить» не значит уничтожить. Ночь — это огромная сила, Демиан, Северный это знает и хочет сделать ее вес меньше.

— Почему ты не ответишь ему?

— Демиан, день всегда сменяет ночь. Так должно быть, надо, чтобы так было и впредь. Я не могу ответить в открытом бою, потому что я не имею на это права. Ни он, ни я на самом деле не имеем права на проигрыш или выигрыш. Есть в мире вещи, которые нельзя делать. Северный сейчас ходит по самому краю.

— Мастер, я не хочу быть его человеком! — эти слова сами вырвались из моего рта и я уже не мог их остановить или забрать обратно. Они повисли между нами, как невысказанный вопрос, как нечто жалкое, несущее в себе лишь тоску и безысходность.

— Ты еще слишком молод, чтобы понять, что в этом мире важнее. Жить надо ради чего-то, и это вовсе не материальные блага, не деньги, не власть, а лишь знания и сила. Все определяют не наши желания, а поступки и, пока ты этого не поймешь и не возьмешься действовать, решения за тебя будут принимать другие.

— А как же ты сам?

— Я делаю то, что должно и то, чему не противится мое сердце, — беспечно ответил маг.

— Так все живут, — возразил я.

— Именно!

— Я не хочу идти против тебя, — обдумав все, сообщил я магу.

— Тогда не иди, — Мастер пожал плечами. — В нашей власти всегда делать что-то или этого не делать. И никто, даже Северный, не сможет тебя заставить, если ты решишь вдруг поступить по-другому. Лишь твоя мягкость и покорность позволит Северному переубедить тебя. Лишь если ты потеряешь интерес к происходящему и поверишь ему на слово, он сможет тобой управлять в своих целях. Никогда не вступай с ним в открытый конфликт — тебе этого не пережить также как любому из нас. Держи нейтраль и не вешай нос, мальчик.

Мастер встал и поправил закипающий на огне чайник. Он накренился, и вода выплеснулась из его короткого носика, громко шипя в пламени.

— У тебя есть немного времени? — спросил я, потому что Мастер не собирался уходить.

— Есть немного, — согласился маг. — Хочешь услышать что-то о драконах?

— Даже спрашивать тебя не буду о том, как ты узнал, — проворчал я. — Почему зеленый заговорил со мной, почему не убил? Он совсем другой, не похож на тех ящеров, что кружат над равниной. Мне говорили, дракон не снизойдет до стороннего человека…

— Тогда придется начать сначала, — покорно согласился Мастер. — Черный дракон — сила ночи. Белый дракон, сила дня. Не дели их на добро или зло. Я — смотрящий Ночного дракона, Северный — человек Дневного. Я никогда не говорю, что дракон мой. Я принадлежу Ночному всецело, я его связь с миром и людьми, он — мой путь к Истоку.

Иные драконы похожи на ветер, землю или огонь в зависимости от того, как коим энергиям тяготеют их натуры. Им тоже нужны поводыри в мире, в котором они родились, иначе Древние слепы. Это не физическая слепота, но нечто другое, то, что позволяет им осознавать себя и мир.

Но есть и другие существа, отдаленно напоминающие драконов. Им не нужны люди, они являются сплетением самодостаточных сил. Таковы драконы леса или водяные змеи.

На самом деле им нет дела до людей, они полны сами собой и существуют обособлено, но готовы поделиться своими размышлениями с тем, кого сочтут достойным.

Не надо считать драконов животными. Приход нового ящера является результатом переполнения их энергий. Они копят их и приумножают, пока те не готовы излиться, зарождая новую жизнь. Тогда приходит дракон и его сила еще до рождения столь велика, что он может сплетать и расплетать нити событий. Дракон сам определяет своего смотрящего.

Если же происходит чудовищная ошибка и дракон не получает нужного человека, то он нарушает равновесие сил, рождая страшные катаклизмы. Малый ящер, не осознающий себя в мире, порождает землетрясения и наводнения.

Дракон дает своему смотрящему бессмертие, но не такое, о котором ты сейчас подумал. Меня могут убить раны или болезнь, если я истрачу то, чем можно остановить смерть. И тем не менее, я проживу с легкостью хоть тысячу лет.

— Мастер, а что на счет рождения нового дракона?

— Ах, ты об этом? Северный рассчитал все верно, дракон придет. Я не видел Ночного уже много дней, он закрыт от меня, но так и должно быть, потому что их чувства с легкостью разрушают даже самый крепкий разум. Дракон выберет тебя, и ты будешь смотрящим. Или не будешь. Больше я ничего тебе не могу сказать. Теперь тебе нужно окрепнуть, потому что мы снова отправимся в горы. Не смотри на меня так, это неизбежно. В самом начале зимы нам придется уезжать, родится дракон и мы должны быть там, в лежбище.

— Ты сказал, что дракон выбирает человека еще до рождения и ты привез меня для этого. Но теперь ты говоришь, что я стану смотрящим или не стану им. Так в чем же дело?

Мастер казался непринужденным, он высыпал в чайник принесенные с собой измельченные травы, закрыл его крышкой и вновь сунул в огонь. Дождавшись закипания, снял и поставил на стол.

— Я не люблю недомолвок, — как можно резче напомнил я.

— Ну я же говорил о возможной ошибке, — пожал плечами Мастер. — Сейчас твоя задача оправиться от болезни. Ну-ка выпей это, — он налил в кружку бурого отвара.

— Ты ведь лжешь мне, — не шелохнувшись, сказал я. — Или говоришь не все.

В глазах Мастера мелькнула опасная тень, голос прозвучал сталью:

— Я сейчас встану и уйду. До вечера тебе станет еще хуже. Выбирай, как мы поступим?

Я выдохнул свое раздражение, удивительно легко справившись с собой. Если Мастер что-то утаил от меня, значит это может мне навредить.

Приняв питье, я некоторое время грел о него руки, потом принялся глотать, боясь обжечься.

Мастер молчал, и я уже отчаялся что-либо услышать от него, но маг вдруг сказал совершенно спокойно, словно это время потратил на то, чтобы справиться со своим раздражением:

— Мы как-то говорили с тобой о страхе. Именно поэтому я не хочу тебе ничего рассказывать, чтобы не пугать тебя зря.

— Я больше не спрашивал тебя ни о чем, и ты можешь по-прежнему молчать, — я задумался. — Мне кажется, я как заноза у тебя под ногтем. Ною, ною, требую внимания. Ты выбираешь пути, которые кажутся подходящими для меня и это делает меня, может быть даже слабее. Потому что я всегда думаю: ну ведь Мастер…

— Ты не готов, — сказал маг. — Ты человек своего мира и уже доказал, что не выдерживаешь натиска реальности.

— Возможно. Но ты все время ошибаешься на счетменя.