— Я сколько раз говорил вам, Буджардини, что подслушивать нехорошо? — негромко прозвучал в коридоре басок Никомедо Троватто.

— Вне территории замка сейчас находятся мои одногруппники, я за них переживаю, лэр Медо, — тихо ответил Эззелин. Убедительно прозвучало, если не вспоминать, как Эззи злился, что его не взяли на командные сборы.

— Вне территории замка сейчас находится мой брат, однако я не нарушаю правила Академии, — пробурчал Медо.

— Так вам и нарушать не надо, — хмыкнул Эззи. — Вам и так все скажут…

— И вам скажут. Так что давайте, возвращайтесь к остальным.

Тут Медо разглядел меня, и на его лице отразилось искреннее изумление:

— Не ожидал увидеть вас… здесь, лэр Рин.

Похоже, прерогатива называть меня «студентом» осталась исключительно за Демо. Ну и правильно, пусть у меня титула пока нет, но я полноправный член магического общества и вполне себе полноценный маг, так что пусть привыкают. А Демо, учитывая, сколько нервных клеток я ему изничтожила при нашем знакомстве, пусть пользуется… Я — добрая.

— Простите, я просто тоже волнуюсь.

— Да, у вас вроде бы сосед?..

— Вроде бы сосед, — согласно кивнула я и только потом осознала, как двусмысленно вышло. — То есть да, сосед. Дракон.

— В детстве я иногда мечтал встретиться с драконом, — усмехнулся Медо. — Правда, в своих мечтах я не преподавал ему огненную магию, но жизнь иногда очень вольно обращается с нашими детскими фантазиями, — я лишь кивнула на это философское замечание. — А теперь исчезните оба, чтобы я вас здесь не видел!

Эззелин дернул меня за рукав и потащил в сторону центральной башни. Но, как только за Медо захлопнулась дверь, он опять потянул меня обратно. Теперь мы не стали подходить вплотную и постарались, как можно плотнее, слиться со стеной. Слышно было ужасно плохо, но все равно было ощущение сопричастности. Гораздо интереснее, чем толкаться под дверью столовой в ожидании неизвестно чего. И вдруг мне показалось, что или нас вычислили, или я оглохла. Потому что неожиданно наступила тишина. Плохая какая-то тишина, нехорошая. Потом кто-то выругался. Затем я услышала, совершенно четко, как наш завкафедрой произнес: «Еще не все потеряно. Лэр Никомедо, попробуйте вновь связаться со своим братом, возможно, в этот раз получится». Мы с Эззи переглянулись, и я почувствовала, что тихо сползаю по стенке, затыкая рот кулаком, чтобы не закричать.

— Эй, с твоим оборотнем все в порядке. Дракона убить сложно!

— Умеешь успокоить, — буркнула я, причем, как ни странно, действительно успев задавить начинавшуюся истерику, буквально на старте.

Мы снова стали прислушиваться к тишине в зале. Потом раздался усталый вздох, и голос Медо объявил: «Связь со всеми ушедшими, владеющими ментальной магией, заблокирована, а артефактовая не работает еще с утра». Я снова начала нервно грызть кулак, но при этом поглядывала на Эззи вполне адекватно, чтобы тот не решил, будто я снова паникую. Я паникую. Но про себя…

— Предлагаю пока не объявлять расшифровку, а собрать поисковую группу… — так, по-моему, лэр Гальторе, но могу и ошибаться.

— Вы не имеете права удерживать информацию, — это, точно, Тарелка. Незабываемый голос, противный, до зуда в ладонях.

— Мы и не будем ее удерживать, мы ее просто слегка задержим, — к разговору присоединился еще кто-то, незнакомый. — Вы, как психолог, сами должны понимать, какая паника начнется, если мы сейчас зачитаем текст.

— Лэр Кваттроки прав, ни задерживать, ни удерживать информацию мы не имеем права, — это вроде бы сам ректор вмешался. А «Кваттроки» — это фамилия Тарелки? Кватровая тарелка… Да, не повезло мужику. — Тем более нам надо будет собрать поисково-спасательный отряд. Некроманты и менталы со старших курсов. Значит, информация все равно распространится.

Теперь паника отчетливо проявилась в глазах Эззелина, а меня, вообще, просто затрясло, как в лихорадке. Старшие курсы. Некроманты… Фредо! Мало мне переживаний за Ниммея?!

— Не пущу! — прошептала я едва слышно, но Эззи все равно понял. Может, прочел по губам или по выражению лица…

— Уйдет. Такую возможность героически погибнуть он не упустит, — Вазелинка произнес это совершенно без всякого ехидства, презрения или осуждения. Обреченно как-то. И от этого его слова ударили в меня гораздо больнее.

— Зачем ему геройски погибать?! — не выдержала я. — Зачем?!

— Он тебе о проклятье не рассказывал? — ну вот, теперь в голосе Эззи прозвучало удовлетворение. Я решила просто не отвечать, чтобы не врать и, одновременно, не говорить правду, потому что сейчас, на эмоциях, мне, возможно, расскажут что-то важное. — Значит, не так уж ты ему и нужен… Да даже если и нужен… Все равно он ко мне вернется рано или поздно. Или ты ему дашь и вскоре надоешь, или ты ему не дашь… Тогда тем более вернется, сначала просто потрахаться, а потом и насовсем. Кому он еще со всеми его придурями нужен, кроме меня?!Я пожала плечами, продолжая молчать и выжидая, может еще что-то скажет. Но Эззелин заткнулся, недобро зыркнув на меня и тут же расслабившись, как бы подчеркивая, что я ему уж точно не соперник, и он действительно уверен в своих словах.

Большая часть моих сил уходила на попытку сдерживать нарастающую панику, теперь уже за двоих, вместо одного. Так что придумать что-то, чтобы спровоцировать его на дальнейшее общение, я не успела. Уверенный властный голос нашего ректора оглушительно зазвучал везде и всюду. А сказанное им было настолько страшным, что все мои попытки поистерить вынесло напрочь. Не место. Не время. Не сейчас.

— Внимание! Мы расшифровали текст первого пророчества. Звучит оно так: «Когда юность, только вставшая на путь познания, станет пищей детей ночи». Как вы помните, дети ночи никогда раньше не заключали договор с ангелами. Поэтому и всю фразу не следует понимать буквально. На выходе из замка собирается поисково-спасательный отряд. В него могут вступить все шестикурсники, владеющие магией смерти и ментальной магией, желающие принять участие…

Слушая спокойный голос, будничным тоном сообщающий о юности, ставшей пищей «детям ночи», мы с Эззелином быстро шагали по коридорам к выходу из замка. Я старалась не понимать фразу буквально, но определение: «юность, только вставшая на путь познания», идеально подходило для ушедших на командные сборы первокурсников, а отсутствие с ними ментальной и артефактовой связи только еще больше пугало, а не успокаивало.

— Эззи, а может, это было о каких-то школьниках из Медвежьего перевала или Утиной заводи, а? Ну, то есть из какого-нибудь Усть-Таракановска вашего, которые на экскурсию поехали?

— Пророчества касаются только магов, так заведено, — Эззелин, обернувшись, посмотрел на меня со странной смесью презрения и жалости. — И еще вас, пришлых. Но только тех, кто до Академии добрался.

— Жаль, — совершенно искренне расстроилась я.

Просто потому что… Да, эгоистично. Да, не справедливо. Но лучше какие-то далекие совершенно неизвестные мне люди, чем те, кого я хотя бы зрительно уже научилась выделять из толпы. Тем более там Борхэль, Адам, да даже Пэтро, хотя я и видела его всего пару раз, в компании с Ниммеем… который тоже — там. И Демо…Нет, лучше пусть был бы экскурсионный автобус из Усть-Таракановска. А еще лучше — вообще, чтобы хомячки какие-нибудь. Юные хомячки… Страшное, кровавое зрелище — стая хомячков, погибшая в неравной борьбе со злыми ночными хищниками.

— А «дети ночи» — это кто?

— Их еще пьющими кровь называют, — с выражением лица: «все то вам, тупым, объяснять надо», устало вздохнул Эззи.

— Вампиры? — нет, я не тупая, просто до самого последнего момента хотелось верить, что под красивым определением «дети ночи» подразумевалось что-то более-менее безобидное. Хотя намек на «пищу» все портил изначально. И вообще, похоже, у меня опять обострение страхобредоносия. Так и тянет щебетать и щебетать, не затыкаясь, потому что стоит замолчать, как сразу в голову начинают лезть мысли… странные, страшные… Хочу в кокон из одеяла! Хочу домой и в кокон из одеяла…