— Просьба пристегнуть ремни… — Смутно, словно сквозь туман, эти слова дошли до сознания Сары. Наверное, она уже пристегнулась?

— Пожалуйста, пристегните свой ремень, — сказал Рикардо, прежде чем повернуть ключ зажигания шикарного «Ламборджини». Чуть позже она похвалит себя за то, что выполнила этот совет. Тогда он откуда-то достал бутылку шампанского. Лучшего, конечно. Ничто другое не подошло бы, чтобы поднять тост за предстоящий брак с его единственным братом и прямым наследником.

«За чуткого деверя!» Она действительно произнесла этот тост, или это ей только приснилось? Сколько бокалов шампанского она выпила, прежде чем он наконец отвез ее домой?

Домой — где был дом, где была она сама? Почему она чувствовала себя так, будто веки налились свинцом? В ушах гулко отдался слабый стон, в котором она узнала свой голос. Она хотела проснуться — но не проснулась.

— Спи, сага[8]. Тебе надо выспаться. Я тебя разбужу, когда будем на месте.

Господи, даже во сне она узнала этот скрипуче шелковый голос. Почему он называет ее сага? Она же не его любовница, она — невеста его брата.

Ну, ладно — вероятно, это не так уж важно. Ведь всем известно, что итальянцы очень неразборчивы. У них есть и жены и любовницы — а кем будет она? Жена, любовница или и то, и другое? Доброе старое разнообразие! Думать становилось все труднее, и Сара снова откинулась в удобном кресле и отключилась.

Проснувшись, она обнаружила, что еле соображает. Кто-то тряс ее за плечо.

— Вставайте, мы приземлились. В нашем распоряжении всего один час, пока они дозаправят самолет и произведут технический осмотр.

В конце концов ей удалось открыть глаза! Сара подняла голову и увидела смуглое, хмурое насмешливое лицо. Она стала моргать, желая убедиться, что это не сон.

— Рикардо? — Ее голос охрип. Что с ней случилось? Она потеряла сознание? Он привез ее домой и остался? Следовало спросить, где она, но это звучало бы слишком банально. Где она?

Он нетерпеливо нагнулся, чтобы расстегнуть ее ремень, и одним движением поднял ее на ноги. Его рука обвила ее и поддержала, когда она неуверенно покачнулась.

— Пошли, вам, вероятно, надо что-то выпить. Может быть, привести в порядок свою косметику. У нас мало времени, нам лучше поторопиться.

— Я… Я действительно не понимаю! Что я здесь делаю? Что вы здесь делаете? И где мы все-таки находимся?

— Итак, вы ничего не помните, а? Я так и думал. Если не хотите терять память, не следует пить так много шампанского. — Он вел ее по проходу уютно обставленного салона самолета. Сара не поддавалась, и он подталкивал ее вперед, обняв за талию напряженной, как стальная лента, рукой.

— Но… — Они подошли к двери с надписью «туалет», и Сара отчаянно указала на нее рукой. — Стойте! Мне надо… лучше позвольте мне пройти туда, или вы пожалеете! — В ее голосе звучала угроза.

Наступила долгая и неприятная пауза, и Саре показалось, что он потащит ее дальше. После некоторого раздумья он выпустил ее и с небрежной вежливостью, скорее похожей на презрение, открыл перед ней дверь.

— Пусть будет по-вашему. Даю вам только пять минут. У меня есть ключ от этой двери — не забывайте этого.

С презрением она захлопнула за собой дверь и защелкнула задвижку. Как он смеет? Кем он себя возомнил? Но самая страшная мысль что она делает, оставшись с ним одна в самолете?

Она не смогла ответить на свои вопросы. Сара вышла, собрав все силы, чтобы выглядеть достойно, сожалея, что не может пройти мимо, не обращая на него внимания. Он насмешливо наклонил голову.

— Освежились? Хорошо. Рад, что вы не из тех женщин, кто тратит время, прихорашиваясь. Пойдем, вам, наверное, хочется размять ноги. Впереди еще долгий путь.

Ей наконец удалось отдышаться, и она попыталась оттолкнуть его.

— Перестаньте меня тащить! И извольте объяснить, почему я нахожусь здесь? Что вы здесь делаете? Куда мы идем?

— Очень хорошо… — Они спустились на две ступеньки, и он ввел ее в роскошно обставленный офис. Находившаяся там загорелая женщина, увидев их, сразу вышла. — Вижу, вы чувствуете себя настолько лучше, что способны задавать вопросы. Хотя я удивлен, что вы не помните.

— Не помню что? Ради Бога, говорите яснее.

— Что ж… — Он подвел ее к кушетке, почти силой заставил сесть и смотрел сверху вниз, искривив рот в подобии улыбки. — Ну… мы, конечно, едем домой. Прошлой ночью вы выразили желание посетить дом предков Карло, каковой является и моим. Вы собираетесь подождать его там — что-то вы, безусловно, помните?

У нее было чувство, что он дразнит ее и насмехается над ней, но в голове начало шуметь, и боль была такой сильной, что не имело значения ничего, кроме того, чтобы как-то ее облегчить.

— Я совсем ничего не помню! — прошептала Сара, не желая вспоминать. О нет, ей и не удалось бы. Она бы не смогла. Она внезапно прижала липкие пальцы к вискам, желая, чтобы боль прошла, чтобы все это оказалось лишь дурным сном.

— Вероятно, вам следует покончить с пьянством! — сказал он резко и без всякой симпатии. — А Карло знает или вы скрыли от него эту сторону вашего характера?

Теперь, безусловно, пришла пора сказать ему, что он ошибся, что она не та девушка. И тогда последней посмеется она… но посмеется ли?

Сара открыла рот и снова закрыла, решив вместо этого мрачно проигнорировать Рикардо. Она не осмелилась. Он был способен на все, теперь она поверила Дилайт. Он был способен даже на убийство, лишь бы спасти свою собственную гордость.

— О, мне хотелось бы, чтобы вы перестали придираться! — пробормотала она, массируя сильно пульсирующие виски. — Не найдется у вас аспирина? И воды со льдом, пожалуйста, это может помочь.

Он не привык прислуживать кому бы то ни было — она могла почувствовать это. Но, вероятно, чтобы прекратить протесты, принес ей то, что она просила, прежде чем усесться за стол с телефоном и немедленно вступить тихим голосом в какой-то разговор. Как Сара ни напрягала уши, чтобы понять его, ей это не удалось. Она могла говорить на итальянском, но он использовал неизвестный ей диалект. Она закрыла глаза и прислонилась к спинке кушетки, пытаясь не терять головы — и мужества. Куда она влипла на сей раз?

Аспирин помог от головной боли, но она все еще чувствовала странную сонливость. Сара без сопротивления дала снова усадить себя в самолет, слишком усталая, чтобы интересоваться тем, где они заправлялись горючим.

Ее место откидывалось назад так, чтобы можно было устроить постель — как чудесно. Как только они поднялись в воздух и надпись «Пристегните ремни!» исчезла, появился молодой человек, чтобы принести ей одеяло и устроить ее поудобней, а сделав это, тотчас же ушел. Рикардо, как она заметила из-под опущенных ресниц, читал толстую брошюру, его густые черные брови сошлись в одну морщину. Он, казалось, забыл о ее присутствии, пока, не глядя на нее, не сказал своим раздражающим ее голосом:

— Есть занавеска, которой вы можете отгородиться, если пожелаете. Надо только дернуть за шнурок или нажать на звонок, если потребуется снова вызвать Дамона. Устраивайтесь поудобней — нам еще лететь около восьми часов.

Не проронив ни единого слова, Сара закрыла занавески. Восемь часов! Он действительно везет ее в Италию — в «дом предков», как он его называет. И он все еще думает, что она Дилайт. Теперь она могла вздрогнуть, не боясь выдать себя. Что он в самом деле планирует с ней делать?

Когда она была ребенком — и даже подростком, то всегда втайне мечтала попасть в приключение. В своих фантазиях Сара всегда была принцессой или, по меньшей мере, дочерью герцога. Ее похищал джентльмен-пират или уносил разбойник, который сам был герцогом, все ее фантазии имели счастливый конец. Ее похищали, но никогда не насиловали. Невинная девушка всегда одолевала распутного героя-злодея и превращала его в своего покорного обожателя. Пылкое объятие — и изображение исчезало. Что происходило после исчезновения изображения? Она неловко повернулась, пытаясь утихомирить свое разбушевавшееся воображение. Все, что от нее требуется, это сохранять здравый смысл; ей надо выиграть для Карло и Дилайт побольше времени. И теперь она горячо принимала их сторону. Какой невероятно надменный, высокомерный мужчина! С каким наслаждением она посмотрит на его лицо, когда он узнает правду, что принял на себя столько хлопот, чтобы увезти не ту девушку.