Ну, по крайней мере, она прочитала книгу по этому предмету, а память у нее была великолепной. С дразнящей улыбкой Сара потянулась к открытому флакону, пристально взглянув на его удивленное лицо.

— И теперь ваша очередь расслабиться, ложитесь!

— Как… любезно с вашей стороны! Я польщен.

Но Сара заметила, что даже после того, как он вытянулся на животе, как она это сделала вначале, он искоса подозрительно поглядывал на нее.

Довольная собой, она улыбнулась ему и потянулась с грацией кошки.

— О, я уверена, что у вас есть множество пылких добровольцев женского пола, готовых делать вам массаж. Но я постараюсь не ударить лицом в грязь.

— Спасибо, — сухо прорычал он. — Я определю ваш уровень после того, как вы закончите. Не испытываю желания почувствовать, как ваши острые ногти впиваются мне в тело.

— О, я могла бы удивить вас и получить отлично по десятибалльной системе, но вы бы никогда этого не признали, не так ли?

— Начинайте!

Он пожал широкими плечами и небрежно положил лицо на руки, как если бы примирился с не слишком приятным испытанием. Когда Сара встала на колени рядом с ним, ей потребовалась вся ее выдержка, чтобы не состроить гримасу. Он был прав, ей очень хотелось вонзить в него ногти, но она собиралась доказать свое мастерство. Итак, ставшими, к удивлению Марко, сильными пальцами она начала массаж.

Масло, скользящее подобно густому меду между ее ладонями и его смуглой кожей, создавало странное ощущение; Сара сама удивлялась тому, что она делает, и тем, что почему-то наслаждается своими действиями, а также тем, что ее пальцы чувствуют его кожу и крепкие мышцы его спины. Она чувствовала пальцами, как под кожей играют, то напрягаясь, то расслабляясь, его живые мускулы, сама не зная, что она собирается предпринять. Она скользнула костяшками пальцев по всей длине его позвоночника вниз и вверх, размяла плечи и дразняще двинулась вниз, к талии, осторожно избегая прикосновений к явно напряженным мускулам на бедрах.

— Это массаж? — фыркнул он, но его замечание заставило ее на этот раз только улыбнуться. Она почувствовала по его беспокойному шевелению, что он пытается контролировать волнение, возникшее от ее прикосновений.

— Это жалоба?

В ее голосе была умышленная провокация, тогда как ее руки передавали сигналы вниз и вверх по всей длине его безжалостного, жестокого тела; каждую минуту она знакомилась с чем-то новым и постепенно начала ощущать пьянящее чувство власти, когда кончики ее пальцев почувствовали его невольную реакцию.

— Вы… заставляете меня хотеть вас. Будь осторожней!

Ее руки, намазанные маслом, продолжали двигаться со все большей и большей уверенностью по его теплой коже в то время, как она беспечно ответила:

— Но почему? Вы поклялись, что я могу доверять данному вами слову. Вы хотите, чтобы я прекратила?

Она дразнила, язвила, искушала. Первоклассная сука, подумал Марко свирепо. Конечно, она имела намерение выйти сухой из воды, и его типично мужские реакции ставили его в невыгодное положение. Dio![6] Как бы ему хотелось, чтобы ее извивающееся стройное тело оказалось под ним, тогда он заставил бы ее признать, кто она на самом деле — не больше чем дешевая доступная девчонка, которая руководствуется лишь своими чувствами и чересчур легко отдается любому жеребцу, к которому питает склонность. Он хотел, чтобы Карло открыл это для себя… Не совершил ли он промах? Она может быть довольно смелой, но она все же женщина и слаба, как все представительницы ее пола, включая его собственную мать. Его рот исказился в суровой гримасе, которую он постарался скрыть. То, что он поместил Дилайт именно в ту комнату, было горькой шуткой, иронию которой мог знать только он. Его мать, сбежавшая со своим любовником-крестьянином, также была шлюхой. Родственные души. И был только один способ изгнать из них нечистую силу.

Радуясь своей победе и очарованная вопреки себе, Сара чуть не задохнулась от удивления, когда Марко внезапно схватил и неумолимо и болезненно сдавил кисти ее рук.

— Достаточно!

Почему все, что он говорил ей, было командой или угрозой?

— Что теперь не так? Отпустите, вы делаете мне больно, и вы обещали…

— Я слишком хорошо помню то, что обещал, — сказал он своим раздражающим голосом. — Но теперь вы, мне кажется, стараетесь подстегнуть меня, чтобы я пересек те границы, на проведении которых вы сами настаивали. Я не глупый наивный юнец, подобно Карло, и обычно…

Последнее слово он насмешливо растянул и одним быстрым ловким движением поднялся на колени, продолжая держать ее руки пойманными перед собой.

— Обычно, — продолжил он, — я не отказываю себе в мимолетных удовольствиях. Будьте осторожны или я могу принять ваше поддразнивание за приглашение!

Его глаза с нарочитой медлительностью оценивали ее наготу, задерживаясь на груди и темном треугольнике между бедрами. Предательская алая волна поднялась к щекам Сары от такого дерзкого, пожирающего взгляда.

— О! — Она, задыхаясь, пыталась освободиться от него. — Мне следовало бы знать, что вы не умеете достойно проигрывать. Сначала в теннис, и теперь…

— Но кто из нас проиграл, а кто победил? Вы не хотите выяснить это?

— Я думаю, — она с усилием сумела унять дрожь в голосе, — я думаю, что, вероятно, у нас на сегодня ничья и… нам следует отправиться спать. Перестаньте крутить мне руки, я же сказала, что мне больно!

— Вы сказали… — произнес он задумчиво, тогда как его черные непроницаемые глаза, казалось, наслаждались ее тщетными попытками высвободиться. — Это что, еще одно обещание, которое вы пытаетесь выманить у меня? Что я не буду причинять вам боль?

— Пустите! — сердито прошипела Сара в его смуглое неулыбчивое лицо. — Я не… играю в С + М, если таков ваш каприз!

— А если бы он был таким, неужели вы думаете, что ваши слабые протесты имели бы какой-либо эффект? — язвил он. — Мне кажется, вы отлично знаете, что я легко мог бы заставить вас захотеть всего, его бы я ни пожелал сделать с этим стройным пылим телом, которое вы так нагло выставили напоказ!

В глубине его глаз вспыхнула искра, подобно тлеющему огоньку под присыпанным углем. Опасный знак, который даже она, несмотря на полное отсутствие опыта, могла очень хорошо понять.

— Нет! — выкрикнула она ему в лицо, страстно желая нанести удар, ранить его. Если бы у нее и в самом деле в руках был кинжал, она, ни секунды не колеблясь, вонзила бы его в это крепкое мужское тело, которое могло легко победить ее. — Нет, что бы вы не делали, я не захочу вас! — Ее глаза влажно мерцали, яркие от крайнего отчаяния, которое легко могло сойти за ненависть. Сара сама не узнала своего резкого смеха: — Знаете почему? Даже если вы возьмете меня, даже если вам удастся возбудить мое тело, я закрою глаза и буду представлять себе кого-нибудь другого — неважно кого. Вы понимаете? Я предпочитаю сама выбирать себе любовников, синьор герцог! И случилось так, что вы не мой тип. Я ясно выразилась?

Во внезапном напряженном молчании, которое последовало за этим неистовым взрывом, все, казалось приостановилось, даже ее дыхание. Сара обнаружила, что она не в силах оторвать своих глаз от его, наблюдая за тем, как они становятся такими же жесткими, как вулканическое стекло. Каких-либо других изменений в его лице не было. Почему он ничего не говорит? И ничего не делает? Она со стыдом могла почувствовать, как ее сердце начало биться настолько сильно, что она испугалась, как бы он не услышал и не обнаружил, насколько безумно она на самом деле боялась его.

— Вы не слышали того, что я сказала?

Ее голос прозвучал слишком высоко и прерывисто даже для ее собственных ушей.

— Почему же? Я слышал. Находясь так близко от вас, как я мог не услышать?

Его голос звучал любезно. Слишком любезно, что чуть было не заставило Сару отпрянуть в сторону.

— Вы очень ясно выражаетесь и откровенны, когда пожелаете этого, не так ли? Вы совершенная маленькая сука — горячая в один момент и холодная в следующий. Короче, прирожденная проститутка.