Ну, Анджело сможет ею гордиться, поклялась себе Сара после того, как он вышел от нее так же тихо, как пришел. Она смаковала каждую крошечную деталь своей мести, которая отчасти была и его местью. Отомстить — и посмеяться последней!

Она металась на своей широкой постели, чувствуя, что кожа у нее обгорела, и сон бежал от нее, так как она слишком долго спала на солнце. Горячее первобытное солнце в еще более первобытной стране заставило ее на время почувствовать себя отрезанной от цивилизации и реальности и стать пленницей смуглого опасного мавританского корсара, для которого женщины были просто забавой. Слава Богу, Анджело открыл ей глаза! И как она могла не презирать себя за то, что почти… почти позволила себе влюбиться в него, несмотря на холодную жестокость, с которой он ее использовал.

Сара резко вскочила с постели и сердито шагнула к холодильнику. Что за мысль пришла ей в голову? Какая глупая нелепая мысль! Так уж и влюблена… да еще в него? Она чувствовала по отношению к нему ненависть, неприязнь, отвращение, но не любовь! Как она могла перепутать такие чувства.

Все еще злясь на себя и желая изменить направление своих мыслей, Сара включила свет и с вызовом выпила побольше вина. Она заметила свое взъерошенное изображение в одном из зеркал, мимо которого она не могла не пройти, — спутавшиеся волосы падали на плечи и почти закрывали грудь.

Прекрати! — предостерегла она себя. Хватит этого!

Вероятно, ей следовало уехать с Анджело сегодня ночью, вместо того чтобы подвергаться риску на следующий день. Завтра все покажет.

Завтра, которого она то боялась, то ожидала с нетерпением, началось для Сары поздно, потому что сон долго бежал от нее, и она смогла заснуть почти на рассвете. Она встала поздно еще и потому, что Серафина с хитростью, которую Сара в ней даже не подозревала, не открыла тяжелые деревянные ставни, чтобы не позволить солнечному свету разбудить ее. Но на этот раз, по крайней мере, не было дурных снов.

Когда Сара проснулась и открыла глаза, она встретилась взглядом с другой парой глаз, глядящих на нее, и юная девушка, сидевшая рядом с ее постелью, вскочила и кинулась к двери.

— Buon giorno, signorina! Я сию же секунду позову Серафину…

Между еле внятным бормотанием Катерины и настойчивыми советами Серафины о том, что синьорине, безусловно, надо подольше поспать, потому что у нее под глазами круги, Саре удалось заказать завтрак, который она не смогла съесть. В то же время она притворилась, что соглашается с Серафиной, и прошептала, что полежит сегодня как можно дольше на террасе и позагорает.

— Хорошая мысль, синьорина. Я буду некоторое время занята, но Катерина подежурит за дверью на случай, если синьорине что-нибудь понадобится. Я приду снова…

— Спасибо, Серафина. Я чувствую себя сегодня ужасно ленивой. Но вы должны меня разбудить в то же время, что и вчера. Я скорее всего засну.

Приятные слова. Беспечно произнесенные слова. Слова, предназначенные для того, чтобы убаюкать их сомнения, сбить их с толку. Обмануть — как была обманута она сама! Бедная маленькая Катерина, святая невинность, одурачить ее было проще простого.

Сара заставила себя полежать на солнце, как она обычно делала каждый день, пока старалась вычислить, который сейчас час. Три — может быть, четыре? Интересно, они уже приехали? О, должно быть, да, она могла ощутить по суете и суматохе, царящей за ее дверью, и по голосам слуг, зазвучавших сначала громко, а затем быстро затихших.

Прошел час — неужели ей и в самом деле удалось сдерживаться так долго? Она прождала достаточно долго и теперь необходимо было действовать, пока смелость не покинула ее. Шлепая ногами, Сара подошла к закрытой двери.

— Катерина? Вы еще там?

Девушка почти ворвалась в комнату.

— Si, синьорина. Я здесь на столько, на сколько буду вам нужна. Если что-нибудь…

— Да, пожалуйста. Мою ванну… и немного вина. Спросите у Серафины, где оно, если вы не знаете.

В конце концов, избавиться от прислуги не составило труда. Серафины нигде не было видно, а Катерина была слишком хорошо вымуштрована, несмотря на возраст, чтобы спорить с приказом. Ведь было непохоже, что синьорина собиралась куда-то пойти, да и откуда служанка могла знать о ее планах? Девушка включила воду в ванне и сбежала вниз по ступенькам, чтобы принести тот сорт вина, за которым ее послали. Изо всех сил стараясь угодить, Катерина совсем забыла запереть дверь, которую ей поручили охранять. Кто бы мог знать, что хорошенькой синьорине с солнечными лучами в волосах и в самом деле придет в голову спуститься вниз. И что на ней ничего не будет надето, кроме полотенца, небрежно перекинутого через плечо.

Это было предопределение свыше, подумала Сара позже. Как бы она ни гадала, она не смогла бы выбрать более удачное время, даже если бы знала заранее, что герцогиня будет обедать рядом с бассейном.

Вероятно, в ней было больше от ее матери и Дилайт, чем она ранее подозревала, а может быть, лишь холодное чувство ярости удержало ее от позорного бегства до того, как она с наглой беспечностью спустилась по последним из этих бесконечных мраморных ступеней. Потом она могла припомнить лишь изумленное выражение двух лиц, повернутых к ней и наблюдавших за тем, как она весело сбегает вниз. Все, что она делала, свершалось как будто помимо ее воли, казалось, она играет какую-то роль.

Затем произошло такое, что даже слуги, превратившиеся внезапно в подобие статуй, не смогли легко забыть. Серафина и Катерина, разыскивавшие в этот момент особый сорт вина, который им заказали, пропустили самое великое и самое успешное представление в короткой карьере Сары.

Даже то, как она с изумлением заколебалась, глядя широко раскрытыми глазами на двух женщин, было разыграно превосходно. Почти с раздражением она заметила, что одна из них была совсем молодой и довольно хорошенькой — безжизненной красотой блондинки, конечно!

— Ох! Извините… я не знала, что здесь есть кто-то еще! Вы друзья Марко? Как приятно ради разнообразия оказаться в компании! И какая удачная идея пообедать здесь вместо моей комнаты или этой большой душной столовой — такой скучной, не правда ли?

Она улыбнулась им обеим по очереди, заметив с мстительным удовлетворением, что ни одна из них: ни старая, ни молодая, казалось, не в состоянии были говорить.

— Вы не возражаете, если я пройду вперед и поплаваю, как и собиралась? Я не была в бассейне с тех пор, как уехал Марко, только мокла в старой ванне, которая мне ужасно надоела.

Еще одна сияющая улыбка, и Сара сбросила полотенце и нырнула в воду. Чтобы ослабить внутреннее напряжение, ей пришлось проплыть бассейн два раза в длину прежде, чем она оперлась локтями о край и убрала с шеи мокрые волосы.

— Привет! — Первое, что она заметила, были безобразные красные пятна, покрывшие бледное лицо блондинки, которой она адресовала свою сладчайшую улыбку. Сара заговорила своим самым доверительным тоном. — Я догадываюсь, мне следовало представиться вам первой, да? Я — Дилайт, любимая девушка Марко — очередная, вот так. А вы кто?

О, это было уже слишком; и папа, и Нэнни Стегс, которые старались воспитать ее должным образом, пришли бы в ужас, если бы могли видеть и слышать ее. Она казалась себе настоящей сукой, если позаимствовать одно из любимых ласкательных словечек Марко, но ей было наплевать на это. Даже малейший укол совести не изменил ее бесхитростного взгляда, когда молодая женщина вскочила на ноги, неуклюже опрокинув стул. У нее визгливый голос рыбной торговки, критически решила Сара.

— О… о-о! Madonna mia, даже ради титула я не смирюсь с таким унижением! У меня достаточно своих денег и мужчин, которые слишком уважают меня, чтобы… не поместить под одной крышей с дешевой маленькой шлюхой!

Палец с красным ногтем нелепым мелодраматическим жестом указал на Сару, которая изо всех сил пыталась разыграть смущение.