Его лицо приняло отстраненное выражение. Так затихает вулкан после того, как стер с лица земли целые поселки. Я готова была убить его, но мне приходилось сдерживаться, чтобы не выдать себя.

- Они, наверное, вне себя от радости, - сказала я.

- Конечно. Думаю, что Гасси попросит тебя быть подружкой невесты.

От злости я не могла произнести ни слова. К счастью, тут к нам подошла хорошенькая официантка.

- Все в порядке, сэр? - улыбнулась она, глядя на него с обожанием.

- Просто чудесно.

Он окинул ее таким взглядом, что я разозлилась еще больше.

- Сколько нам еще осталось ехать? - спросила я, когда мы сели в машину.

- Миль двадцать-тридцать. Не больше.

Звезды теперь сияли со средиземноморским великолепием. Сладко пахло свежескошенным сеном. Легкокрылые мотыльки крутились в ярком свете фар, не в силах вырваться из плена. Воздух, казавшийся прохладным, когда мы неслись на большой скорости, снова становился горячим, как только Гарэт придерживал машину на поворотах. Мы въехали на эстакаду Ридминстера.

- Посмотри, - сказал Гарэт, показывая вверх.

На огромном ярко освещенном плакате было выведено слово “Ллевелинс”.

- Ты? - удивленно спросила я.

- Я. В один прекрасный день я стану более знаменитым, чем Тейлор Вудроу.

- Ты меня удивляешь. Зачем же тебе работать? У тебя уже и так куча денег. Неужели тебе этого недостаточно?

- Прелесть моя, у тебя, наверное, что-то не в порядке с головой. Разве ты не стремишься выиграть в любой игре?

- Для тебя так важен выигрыш?

- Безусловно. Почему бы не иметь Роллс-Ройс и приличный дом в Лондоне, и виллу во Франции? А если добавить к этому еще и парочку хороших картин, скаковых лошадей да яхту в Средиземном море - вы просто молодец!

- Значит, для тебя так важны все эти атрибуты шикарной жизни?

- И для тебя тоже, - сказал Гарэт. - Тебе больше, чем кому бы то ни было, важно чувствовать себя сибариткой, иметь воздыхателей, которые бы водили тебя по роскошным ресторанам, дарили меха и отправляли самолетом на модные курорты. Ты никогда не решишься связать свою жизнь с человеком несостоятельным.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он не дал мне и слова вставить.

- Джереми такой же, как ты. Ему повезло, что он женится на Гас, у которой есть деньги.

- Джереми может сам заработать на жизнь писательским трудом, - поспешно сказала я.

- Чепуха! Какой из него писатель! Держу пари, что ты не поняла ни слова в этих его поэмах, от которых ты, по твоим словам, без ума. И знаешь почему? Потому что в них нечего понимать.

- Я думаю, ты говоришь это из зависти к его таланту, - со злостью сказала я.

- Не надо быть такой неискренней, милая. В его синих глазах значительно больше поэзии, чем в его стихах.

- А мне казалось, что ты его друг.

- Да, конечно. Но предпочитаю сделать для него что-нибудь конкретное, например, найти жилье, вместо того, чтобы проливать слезы умиления над его “поэзией”.

От возмущения я не могла произнести ни слова.

- Мы будем на месте через десять минут, - сказал Гарэт.

Я начала подкрашиваться.

Он включил свет в машине, чтобы мне было лучше видно, а потом сказал: “Поосторожней с боевой раскраской!”

- Почему? - спросила я, подрисовывая соблазнительный изгиб на нижней губе.

- Потому что Джереми принадлежит Гасси.

- И?

- А ты едешь с единственной целью - оторвать его от нее.

- Не понимаю, о чем ты говоришь.

- О, нет. Прекрасно понимаешь. Чего стоит этот спектакль, который вы оба недавно разыгрывали, не общаясь друг с другом, если кто-нибудь находился поблизости и бросаясь друг к другу, как только оставались одни. Я же слышат: “О, дорогой, нам придется контролировать себя”.

Он мастерски скопировал мой голос.

- Гасси - моя давнишняя подруга, - сказала я спокойно.

- В этом-то и проблема. Ты ей завидуешь.

- Завидую? Я? Гасси? Ты, наверное, шутишь.

- Завидуешь, потому что, несмотря на твою внешность, ее все любят больше, чем тебя.

- Не правда, - сказала я, стиснув зубы. - Гасси моя подруга, и меня совершенно не интересует Джереми.

- Ну и прекрасно, - примирительно заметил Гарэт. - И продолжай в том же духе. Вот мы и приехали!

Он свернул с дороги в длинную тенистую аллею. Сжав кулаки, я пыталась сдержать подступившую злость. “Спокойно, - говорила я сама себе, - Джереми без ума от тебя, а Гарэт просто проверяет твою реакцию”. Гарэт потянулся.

- Какая превосходная перспектива: целых три дня для сна, секса и солнца!

- Что касается секса, на меня можешь не рассчитывать.

- Вот уж и не собирался.

Как раз в то самое время, как я готова была к сокрушительному ответу, мы выскочили из аллеи и оказались почти у самой кромки воды. Небо было похоже теперь на усыпанное звездами знамя. На воде чернели корпуса яхт. Вдали смутно вырисовывались очертания мрачных остроконечных башен Оксфорда.

С ближайшей яхты к нам навстречу спешил Джереми. Никогда и никому в жизни я так не радовалась. Мне хотелось броситься со слезами к нему на грудь.

- Привет! - сказал он. - Нормально доехали? Я помогу с чемоданами.

- Мне ужасно неудобно, что мы так задержались, - сказала я.

- Ничего страшного. Гарэт звонил днем и предупредил, чтобы мы не ждали вас раньше полуночи.

Свет фар выхватил из темноты яхту. Ярко-красная, она, как цыганская кибитка, была разрисована голубым, желтым и зеленым. Латунные детали сверкали. За окнами салона пламенели алые занавески. Золотыми буквами, окаймленными голубым, было выведено ее название: “ЛЕДИ ГРИЗЕЛЬДА”.

- Хороша! - воскликнула я.

Помогая мне подниматься по трапу, Джереми не только не сжал мою руку, но и не прореагировал на мой шепот о том, как я рада снова его видеть.

Гасси была на кухне. В старых джинсах и в замазанной машинным маслом блузе. Я вдруг подумала, что, должно быть, выгляжу очень глупо со своими тремя чемоданами.

- Тави! - воскликнула она, обняв меня, - как здорово! Хорошо добрались?

- Да, чудесно, - солгала я, высвобождаясь из ее объятий. Не хватало еще, чтобы мой новый блейзер украсился масляными пятнами.

- Ты, наверное, устала. Иди, взгляни на свою каюту, а потом я тебе налью чего-нибудь.

Мы прошли через каюту, в которой было две койки.

- Здесь располагаемся мы с Джереми, - сказала она и распахнула дверь в соседнюю. - А здесь вы с Гарэтом.

“О, Господи, - подумала я, - придется провести весь уик-энд, отражая его атаки”.

Наши чемоданы уже стояли на одной койке. В стеклянную банку из-под джема Гасси успела поставить букет таволги, лютиков и увядшего шиповника.

- Туалет и умывальник рядом за дверью. Боюсь, что они несколько примитивны. А дальше - салон, - сказала она. - Приходи, когда будешь готова.

Я ополоснулась и подправила макияж. Я нашла всех в салоне, у портативного телевизора.

- Взгляни на любимую игрушку Гарэта, - сказала Гасси.

- Человек двадцатого века, - произнесла я и посмотрела на Джереми. Он тут же отвел глаза.

- Напить тебе? - спросила Гасси.

- Я налью, - отозвался Гарэт, доставая из углового шкафчика стакан и наполняя его вином.

- Здесь просто роскошно, - заметила я, разглядывая керосиновые лампы, деревянные панели и сверкающую латунь.

- И очень возбуждающе, - одобрительно добавил Гарэт. - Мы с Октавией будем просыпаться на заре, чтобы заняться Ф.П.

- Физической подготовкой? - изумленно спросила Гасси. - По-моему, это не совсем то, чем предполагала заниматься на природе Октавия.

- Некоторые называют это “заниматься любовью”, - сказал Гарэт.

Он поднял свой стакан, нахально разглядывая меня. У Гасси все это вызвало приступ смеха.

- Перестань задираться, Гарэт. Бедная Тави теперь не знает, ехать ей или оставаться.

- Конечно, ехать, - сказал Гарэт.

- Я слышала, вы нашли дом, - обратилась я к Джереми. - Я так рада за вас.

Он поднял на мгновенье глаза, и наши взгляды встретились. Он тут же отвел взгляд. Желваки заходили на его щеках. Он явно волновался.