Целитель Лутт.

Лутт, маленький невзрачный мужчина, был добр и бескорыстен. Этим объяснялось его место работы при церковной обители, что не соответствовало ни его образованию, ни опыту. Шедший по дороге бродяга, с непокрытой головой, в одежде с чужого плеча, сразу привлек его внимание. Седой, изможденный старик двигался легко и как-то радостно.

– Здоровья тебе странник, – поприветствовал бродягу Лутт первым, не по чину. Старик остановился. Холеные лицо и руки сорокалетнего мужчины, седая голова и невероятная худоба. Низко поклонился и улыбнулся, показывая полный набор великолепных зубов. Это не лезло ни в какие ворота. Не мог бродяга иметь такие зубы. Незнакомец произнес длинную певучую фразу на неизвестном Лутту языке. Лутт сделал приглашающий жест и направился внутрь обители.

Целитель Лутт

Через месяц бродяга сделался своим в обители. Безотказный в работе, выносливый, как мул, почтительный и спокойный, он с лихвой отрабатывал ночлег и кормежку. И еще одну интересную особенность заметил Лутт, иноземец ловко избегал конфликтов, заранее исчезая с места драки и даже ссоры. Учился языку он быстро, не стеснялся насмешек, старался больше беседовать. Руки бродяги огрубели, но так и остались тонкими, даже изящными. Лутт, по служебной необходимости, осмотрел иноземца ещё в первый день. Ни единого шрама на теле бродяги не было. Имя у иноземца было незнакомое Павел Ильич. Никто так его называть не хотел, сошлись на более короткое имя – Паша.

Паша.

Обитель единого бога была идеальным местом для вживания в новом мире.

Безопасность и достойное существование, плюс терпимость к чужим чудачествам. Что ещё можно было просить от судьбы? Через месяц я смог бегло разговаривать на бытовые темы. Всё шло хорошо, слишком хорошо. Настораживало только неназойливое внимание целителя Лутта. Я часто ловил на себе взгляд этого коротышки. От интереса других членов обители спасал мой, слишком низкий, социальный статус. В конце месяца возникла совсем неожиданная проблема – секс. После того, как мне стукнуло шестьдесят, мне стало хватать одного часа в неделю, проведенного с женщиной, чтобы не испытывать повышенного интереса к ним. За последний год я совсем потерял интерес к противоположному полу, из-за тяжелой болезни. Нынешнее моё общее выздоровление сыграло со мной глупую шутку, я начал заглядываться на местных красоток, часто еще нестарых, сам не имея ни малейшего шанса. Пристальное внимание к одной из самых красивых женщин в обители помогло мне открыть в себе новое свойство. Сорокалетняя Марта приехала из соседнего селения для лечения заболевания печени. Лутт терялся в догадках о причине болезни. Моё особое зрение позволило мне увидеть огромного червя-паразита. Я так сильно желал помочь Марте выздороветь, что червяк замер, как будто парализованный, перестал сосать из Марты соки и с каждым днем становился всё меньше и меньше. Марте почувствовала себя лучше, она засобиралась домой, а я не мог объяснить ни ей, ни Лутту, что выздоровление не завершено. После отъезда Марты я начал пристально всматриваться в пациентов Лутта, пытаясь определить болезнь и вылечить её. Иногда, достаточно редко, у меня получалось. Всё свое свободное время я пытался увидеть свой мир, шагнуть к себе домой, но у меня ничего не получалось. Зато стало получаться, на первый взгляд, нечто малополезное – я смог изменять себя. Началось это из-за новой работы. В обители затеяли копать огромный погреб, и хотя ладони у меня уже достаточно загрубели, я в первый же день стер их лопатой в кровь. Желание получить защиту в виде мозолей было огромно. Дальше начались эксперименты, что-то увеличить, что-то уменьшить.

Изменение держалось недолго, через некоторое время организм снова восстанавливал мой прежний облик. Волосы я сбрил на пятый день и теперь, как в молодости, щеголял каштановой гривой. Эта грива стала катализатором крайне неприятной истории. Точно такие волосы были у Фреха, сына старосты соседнего села. Ростом и телосложением мы были похожи. За два месяца я здорово отъелся, и перестал напоминать ходячий скелет. Заносчивость сына старосты, его любовь к глупым шуткам, подвигла меня на еще более глупую месть. Я продал кинжал, носить который не имел права, добавил трофейные деньги и купил штаны и рубаху, похожие на те, что носил Фрех. Мысль об ответной «шутке» посетила меня за пару дней до деревенского праздника. У Фреха была невеста, дочь священника. Сам Фрех не горел желанием жениться, а вот невеста, явно, торопилась выйти замуж, по местным меркам она слишком засиделась в девках. Я решил вечером, в конце праздника, когда темно и публика пьяна, изобразить из себя Фреха, и своим неприличным поведением ускорить свадьбу. Конечно, в мои планы не входил ни секс с чужой невестой, ни громкий скандал с расстройством свадьбы. Мне казалось, что семнадцатилетняя Зюс, имеющая взрослый, сложившийся характер, не даст Фреху возможности слоняться без дела по округе. Целый день я «делал» своё лицо похожим на лицо Фреха. Результат оказался превосходным, но голос мой остался прежним. Следовало поменьше говорить, притворяясь совсем пьяным. Дождавшись, когда Фрех отправится вылить из себя переработанное организмом пиво, я тихонько прокрался за ним и усыпил. Хотя такой сон, скорее, напоминал потерю сознания. Оттащил Фреха на конюшню и укрыл попоной, ночи становились слишком холодные, осень на дворе. Затем я, пошатываясь, вернулся к длинному столу, только не к дружкам Фреха, а к Зюс, чем невероятно её обрадовал. Лицо Зюс выражало скуку, но эмоции я читал легко. Иногда мне казалось, что я смогу читать даже мысли, стоит мне чуть сильнее сосредоточиться. Сердце у Зюс забилось с пугающей частотой. Я придвинулся вплотную и пьяно облапил «невесту». Соседки Зюс по столу прекратили болтовню и впились в меня глазами. Бестолково обслюнявив Зюс лицо, я чуть не свалил её с лавки. Такое продолжение ей явно не понравилось, но внешне Зюс ничем это не проявила. Зазвучала музыка, и я утащил невесту танцевать. Полностью опозорившись на этом поприще, я, на глазах у всех, уволок невесту к конюшне. На этот раз Зюс оказала мне решительное сопротивление. Поднимать крик она не хотела, а физически я был гораздо сильнее. На конюшне я усадил её на мягкое сено и нежно поцеловал. Постепенно Зюс успокоилась, возможно, смирилась с добрачной потерей невинности. Целовал я её, чтобы не выдать себя голосом. Так продолжалось минут тридцать, что устраивало нас обоих, я тянул время, она получала надежду на пристойное завершение вечера. В одной из редких пауз Зюс отстранилась, внимательно посмотрела на меня и спросила.

– Кто ты? Я изобразил полное удивление.

– Фрех целуется по-другому, он более опытный. Увы. Ты целуешься приятно, но, … как соседский мальчишка, неуверен в себе, – Зюс смутила меня таким сравнением. Я молча отвел её к спящему Фреху.

– Ты маг? – спросила Зюс, и добавила, – я сразу поняла, что ты не Фрех. И хотя ты молодой и неопытный маг, но у меня кружилась голова от твоих поцелуев. Может, снимешь иллюзию? Я хочу увидеть твоё лицо.

– Это не иллюзия, это другое, – я не сдержал молчания. Её глаза сверкнули. Она услышала мой голос. Я повернулся уйти, но Зюс встала на цыпочки, обняла меня за шею, потянулась к моим губам. Несколько секунд я витал в облаках. Какое это чудо, когда чувствуешь эмоции партнерши. Когда я вернулся на землю, то обнаружил свои руки чуть ниже талии Зюс. Она была также удивлена и смущена, как и я. Бегство моё было стремительно до неприличия.

Зюс.

Через пару минут Зюс пришла в себя. Таких бурных эмоций она ещё никогда не испытывала. Но витание в облаках уступило место практической целесообразности. Зюс сбегала за парочкой самых близких подруг, рассказала им о мгновенном сне пьяного Фреха, и, заодно, пожаловалась на недостаток внимания с его стороны. Подруги ей не поверили, но донести до лавки Фреха помогли. На следующий день, по горячим следам, Зюс отправила родителей к старосте в гости. Тот уже слышал сплетни о происшедшем на вчерашнем празднике, ссориться со священником ему было не с руки, а мнение Фреха никто учитывать не стал. Срок свадьбы был, наконец, твердо назначен. Сама Зюс занялась сбором информации. Она перебрала в памяти всех высоких стройных молодых мужчин, их было мало, они все были Зюс знакомы, и голос мага был чужой. Маг как-то странно разговаривал, смягчал гласные. Зюс зашла с другой стороны, начала перебирать всех иноземцев и вспомнила Пашу. Каков хитрец маг, носит иллюзию старика. Зюс сразу же посетила обитель и внимательно присмотрелась к старому бродяге. Такая маскировка могла обмануть только простаков.