Мистер Уайт, сухо поздоровавшись со Стокозом, не подал ему руку, но предложил присесть в кресло напротив себя:

—  

Какой необходимостью вызван ваш визит ко мне? Говорите по существу. Я могу потратить на беседу с вами не более десяти минут, — посмотрев на наручные часы, поста­вил он не очень любезное условие гостю.

— 

По моим сведениям, руководимая вами фирма име­ет намерение купить контрольный пакет акций фармацев­тического комбината.

—

Допустим, — закурив сигару и выпуская изо рта дым, согласился американец.

—  

Вы же знаете не хуже меня, что официально инос­транная валюты не может являться в нашей стране средст­вом оплаты между юридическими лицами.

—  

Знаю. Но такого правила никто "из бизнесменов практически не придерживается...

— 

На этот раз вам придется расплачиваться с государ­ством! И вы нарушите закон, который может вас в самый неожиданный момент сильно наказать!..

— 

Вероятность этого не исключена.

— 

Чтобы не допустить упомянутой вами вероятности, я предлагаю вам заключить со мной сделку.

— 

Какую?

—  

На ваш счет в любом по вашему усмотрению банке страны я могу перечислить российские деньги по курсу ва­люты нашего Центрального банка. За мои деньги вы со мною рассчитаетесь валютой.

Положив сигару в хрустальную пепельницу, мистер Гарри Уайт, повернувшись всем корпусом к Стокозу, про­изнес:

—  

Ваше предложение, мистер Стокоз, меня заинтере­совало, но я не могу им воспользоваться.

— 

Почему?

— 

Я не хочу, чтобы ваши власти обвинили меня в по­мощи русской мафии в отмывании грязных денег.

—  

Принадлежащая мне компания «Уникум» зарабаты­вает свои деньги исключительно честным путем. Могу по­казать вам документы по последнему ее договору с круп­ным оборонным заводом, в результате этой сделки мы по­лучили несколько миллиардов рублей.

—  

С удовольствием ознакомлюсь! Хотелось бы мне ошибиться в своем первоначальном мнении о вас, — став более добродушным, произнес Уайт.

Стокоз познакомил мистера Уайта с договором с заво­дом, руководимым Старовойтовым, и с другими докумен­тами, раскрывающими исполнение сторонами условий до­говора. Тем самым Стокоз продемонстрировал мистеру Уайту свою добропорядочность и законопослушность.

В день перечисления Стокозом денег в банк на счет мистера Уайта, последний выписал ему чек своей фирмы на сумму в один миллион долларов.

С этим чеком Стокоз вылетел в Западную Европу, где снял с банковского счета фирмы мистера Уайта известную читателю сумму и перевел ее на свой счет на Мальту.

На осуществление всех этих операций у Стокоза ушло много времени, и

ПОЭТОМУ:

их суета отвлекла

его от

судьбы Кристины и ее будущего ребенка.               

Справившись с неотложными делами в Вене, Стокоз оттуда позвонил в Гамбург своему другу детства Герману Шварцу, предупредил его о своем предстоящем визите к нему. По голосу Германа Стокоз понял, что тот его приезду будет рад.

Герман Шварц вместе с родителями эмигрировал в Гер­манию не потому, что ему плохо жилось в России, а пото­му, что со своими знаниями и деловой хваткой считал для себя наиболее благодатной средой именно почву Германии, где он быстро сможет сколотить себе капитал, который по­том позволит ему не работая жить припеваючи. Но рассуж­дая так, он не учел важного фактора — помимо него из Рос­сии и стран СНГ в Германию выехало на постоянное место жительства сотни тысяч немцев. Кроме этого, Германию облюбовали и обжили народы других национальностей бывшего СССР, включая русских, армян, украинцев...

До великого переселения немцев на этническую роди­ну в девяностые годы из стран СНГ, Германия уже давно была освоена и заселена несколькими миллионами турок, которые нашли здесь себе занятия. Они соглашались вы­полнять любую неквалифицированную работу, лишь бы за нее хозяин платил им деньги, тогда как немцы браться за такой труд считали для себя неприличным. Поэтому турки, арабы, эмигранты из других стран, для многих работодате­лей были более предпочтительными работниками, чем сами немцы.

В условиях острой конкуренции Герману Шварцу не удавалось проявить себя так, чтобы оставаться довольным собой. Если родители могли жить припеваючи на две пен­сии, которые им установило правительство, то ему самому вместе с женой Эллой, чтобы иметь средства к существова­нию, нужно было трудиться в поте лица. «Рай», куда его уго­варивали переехать и куда он так стремился, оказался ми­фом. В Германии, как и в других странах, имелась масса своих неразрешенных проблемки одной из главных, мест­ной, были напряженные отношения между самим немца­ми — западными, восточными и переселенцами.

В происходящих экономических потрясениях

ВТОМ

или ином регионе страны многие из пострадавших начинали искать и находить виновных, врагов, — кого угодно, лишь бы не себя.

В связи с приездом Стокоза к нему в гости, Герман Шварц надеялся хоть как-то поправить свое материальное положение. Поэтому друга детства он встречал, как почет­ного гостя, в аэропорту и привез его на такси домой, где Элла приготовила для них ужин. На этот торжественный вечер они не стали приглашать своих родителей, хотя по­нимали, что встреча со Стокозом доставила бы им большое удовольствие. Но экономия средств заставила супругов Шварц воздержаться от такого внимания к родителям. Рус­ское гостеприимство, хлебосольство и хождение в гости без приглашения были не приняты в Германии, и от таких при­вычек реальная жизнь заставила их отвыкнуть.

После ужина, распития спиртного, взаимного обмена интересующей другую сторону информацией Герман пос­читал для себя возможным перейти к деловому разговору со Стокозом:

— 

Ты как, Сережа, смотришь на то, чтобы закупить у нас десяток вагонов продуктов питания? У себя там запро­сто продашь их с приличным наваром. Достать для тебя то­вар беру на себя. Хочешь?

— 

Опять как в тот раз — с просроченным сроком год­ности? —улыбнувшись, поинтересовался Сергей.

—  

Не выбрасывать же добро на помойку! Пусть лучше люди покушают, — цинично пошутил Шварц.

—

Ты, Герман, отстаешь от жизни. Такой номер можно было провернуть несколько лет тому назад. Теперь это уже не пройдет.

— 

Почему?

—  

Сейчас у нас люди поумнели, далеко не на всякий товар с красивой иностранной этикеткой или фирменным знаком бросаются сломя голову. Кроме этого, не забудь, что и на таможне заменили дураков умными головами.

— 

Понимаю. Но, если я не ошибаюсь, новые чиновни­ки берут взятки не хуже прежних дураков. Разве они не мо­гут за определенную плату чего-то не увидеть и спокойно пропустить наш бракованный товар?

—  

Могут. В этой части ты прав, белые воротнички го­товы отравить весь свой народ, чтобы только обогатиться. Но этим прожорливым акулам придется столько бабок от­стегнуть, что нам с тобой никакого навара от операции не останется.

— 

Какая же у них теперь такса?

— 

Теперь там сидят виртуозы-профессионалы: все ви­дят, все понимают. Чем хуже и некачественнее товар, тем выше такса. Всю ту прибыль, что мы с тобой запланируем получить от операции, они постараются проглотить сами.

— 

А я так надеялся на твою помощь! Да, видимо, дей­ствительно, от операции с некачественными продуктами придется отказаться,

— 

Если найдешь что-нибудь более путевое и будет понт мне проворачивать его, звони — я обязательно тебя поддер­жу, —заверил друга Стокоз.

Герман Шварц ничего не сказал ему, только глубоко вздохнул, давая понять, что нового, более оригинального предложения у него сейчас нет.

— 

Что, плохо с финансами?